Эндшпиль (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич - Страница 50

Неожиданно сменившаяся музыка отвлекла бывшего капитана от воспоминаний. Из-под Триумфальной арки под смутно знакомый ему марш шла рота в русской униформе. Фуражки, лихо сдвинутые набок, чубы, усы щеточкой. И все одного роста и с одинаковыми фигурами и лицами повторяющие, словно куклы одного и того же мастера, идущего впереди строя офицера.

- Русские… Предатели, - расслышал Ломбаль шепот кого-то из стоящих рядом. Подумал, что если русские предатели, то англичане и собственно французские правители нисколько не лучше. Расстроившись, он не стал досматривать прохождение конных пулеметных повозок и следующих за ними орудийных расчетов. Развернулся и не обращая ни на что внимания, прошел сквозь толпу расступающихся перед зевак. И двинулся по улице, снова погрузившись в неприятные воспоминания. Пока он, изображая натурального клошара[9] и прячась от германских патрулей добирался до Парижа, столица просто сдалась.

«Конечно, одна кадровая дивизия, бригада морских стрелков и десяток батальонов Национальной Гвардии – не те силы, которыми можно долго оборонять крепость с периметром обороны в сто сорок километров. Но хотя бы некоторое время сопротивляться можно было! А эти предатели в штабе воспользовались ранением Галлиени во время очередной бомбардировки немецкого дирижабля и капитулировали», - погруженный в свои мысли Жан-Пьер даже не обратил внимания на встретившийся патруль. Впрочем, германцы просто переглянулись и пропустили прущего как бык прямо по тротуару француза. И лишь когда он отошел подальше, рассмеялись.

- Что, Вилли, понравилось смотреть, как француз расстроился, - спросил старший патруля, в чине фельдфебеля.

- Конечно, херр фельдфебель, - невольно приняв стойку «смирно» ответил самый молодой из солдат.

- Ничего, Вилли, мы его еще встретим. Причем расстроенного еще сильнее, когда наш Кайзер приедет, - заржал третий солдат, судя по тому, как он себя вел и разговаривал со старшим патруля, ветеран. – Если только его удар не хватит…

И троица, продолжая смеяться, пошагала дальше, не обращая внимания на неприязненные взгляды редких прохожих.

Великобритания. Германия. Северное море. Конец июля 1911 г.

К исходу второго года войны положение Британской империи назвать просто трудным не решился бы и самый большой оптимист. На морских коммуникациях, этих нервных путях империи, вовсю пиратствовали целые эскадры русских и германских крейсеров, от линейных до вспомогательных. Введение системы конвоев, сопровождаемых броненосцами и крейсерами, помогло, но недостаточно. Из-за этого промышленность получала мало ресурсов, а население и армия - продовольствия и прочих жизненно необходимых товаров. Были введены даже нормы снабжения и карточки. Эвакуировать с континента удалось пока немногим больше половины отправленных туда войск, причем практически без лошадей, артиллерии и обозов. Нет, бои во Франции еще продолжались. Германские войска, усиленные бывшими австрийскими частями, и немногочисленные русские полки теснили сопротивлявшиеся остатки английских экспедиционных войск и французской армии. Но любому, самому далекому от военных знаний наблюдателю уже было ясно, что это агония. Один, максимум два месяца – и французы окончательно сдадутся. Причем, по сведениям разведки, пока не озвученным в газетах, с каждой неделей все больше германских войск обосновывалось на побережье, явно готовясь к большой десантной операции. Не добавляло оптимизма и появление во французском Бресте частей русской морской пехоты, уже получившей опыт высадки в Турции.

Если же добавить к этому налеты русских и немецких дирижаблей на порты, железные дороги, заводы и позиции береговой артиллерии. А также набеги германских линейных крейсеров, обстреливающих побережье острова… Нервирующие публику, а если признать честно, то и правительство вместе с военными. То предсказать будущие действия континенталов было совсем нетрудно, даже без всяких модных спиритических сеансов.

Для отпора будущему десанту делалось все возможное и невозможное. Из арсеналов доставали хранившееся там со времен Восточной войны[10] оружие, в строй ставили всех, способных его держать. На верфях днем и ночью шла напряженная работа. Благодаря ей, а также негласной помощи кузенов из Америки, в составе Гранд Флита имелось уже два боеготовых линейных крейсера и тринадцать линкоров-дредноутов. Противники, по подсчетам разведки, могли выставить против них не более трех-четырех линейных крейсеров, уступающих по вооружению английским «кошкам», и те же тринадцать линкоров[11]. В результате обсуждения сложившейся ситуации командующий Гранд Флитом адмирал Каллаген принял план, разработанный в штабе под руководством адмирала Джелллико. Решено было что, как только немцы вновь совершат набег на британские берега, линейные крейсера «Лайон» и «Тайгер» и тяжелый крейсер «Канада» перехватят их и свяжут боем. После чего подоспевшие линкоры добьют крейсера неприятеля. Если же к на помощь линейным крейсерам подойдут линкоры Хохзеефлотте, то Гранд Флит примет бой и с ними. В результате резко ослабленному немецкому флоту станет не до десантов. И тогда у Британии появится время и возможности втянуть в войну американцев. Но как оказалось, почти такой же план приняло и командование флотов Континентальной Коалиции. А если двое решили серьезно подраться – то что им может в этом помешать? Только погода или непредвиденная случайность. Однако в этот раз случайность была как раз на стороне желающих битвы…

На английском патрульном дирижабле R-2, уже несколько часов болтавшемся в небе над Северным морем около Вильгельмсхафена, дымы идущих на крейсерской скорости германских кораблей заметили и подлетели поближе. Различив три больших, кажется, линейных и несколько легких крейсеров и эсминцев, идущих курсом явно на Британские острова, передали об этом сообщение по радио.

Радиограмма, полученная в Розайте и немедленно переданная в Лондон и Скапа-Флоу, запустила цепочку приказов. Ждавшие только приказа на выход в море, корабли один за другим покидали гавани. Первыми, как и планировалось, вышли крейсера из Розайта. Вслед за ними, но уже из Скапа-Флоу, потянулись британские линкоры. Впереди каждого из отрядов шли тройки новейших легких скаутов – крейсеров-разведчиков.

R-2 успел еще передать, что обнаружил эскадру из девяти больших кораблей, похоже – линкоров, идущих вслед за первым отрядом. А потом сообщил, что вступает в бой с германским дирижаблем… и замолчал.

Но два великих флота могли еще не встретиться, так как точных данных о курсе и местонахождении противника у их командующих не было. Но около двух часов пополудни, впередсмотрящий на британском скауте «Глазго» заметил широкую полосу бурого дыма. Прибавив скорость, двинулся в его сторону. На поверку выяснилось, что дымит небольшой датский пароход «Лоссен», медленно дрейфующий по течению.

Любое нейтральное судно, находящееся в зоне боевых действий, подлежало досмотру на предмет военной контрабанды или разведывательной деятельности. Поэтому капитан «Глазго» приказал взять курс к подозрительному пароходу. Дистанция была около восьмидесяти кабельтов и легкий туман мешал наблюдателям англичан следить за «нейтралом». Но глазастый сигнальщик разглядел, что над загроможденной ящиками палубой купца торчит лишняя мачта. Выслушав доклад, вахтенный офицер удивился и уточнил у матроса, не померещилось ему. Но пока он уточнял донесение, на горизонте показались новые дымы. А из-за высокого борта датского судна выскочил стремительный темный силуэт крупного миноносца. И понесся навстречу крейсеру. Как выяснилось позднее, за несколько минут до обнаружения британцами, пароход встретили немцы, которые и начали его досматривать.

Теперь, бросив неудачливого купца, они устремились в атаку на «Глазго». Менее, чем через полчаса, английский скаут сошелся в артиллерийской перестрелке с миноносцем G.137, к которому через четверть часа присоединился бронепалубный крейсер «Майнц». Вторым залпом германские артиллеристы крейсера сумели попасть пятнадцатисантиметровым снарядом под основание командирского мостика. К счастью офицеров «Глазго», снаряд не взорвался.