Эндшпиль (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич - Страница 35

Война, которую его правительство и приближенные развязали вопреки его желанию, пошла совершенно не так, как планировалось. Австрия вообще разбилась на мелкие осколки, словно упавшая с каминной полки. Япония с трудом отхватила половину Кореи. Французы вместо того, чтобы стать «сухопутным мечом Англии» сами требуют поддержки армией, из-за чего появились мнения о необходимости введения призыва. Призыв в армию в Англии - по мнению Эдуарда, ничего более дурацкого придумать было нельзя. И все это потому, что слишком инициативный Джекки решил «копенгагировать» германский флот. Расчет был на вступление Германии в войну против Франции и России. Но хитрый тевтонский племянник извернулся и вместо поддержки старых союзников австрийцев переметнулся к русскому медведю. Но до начала войны никто не верил, что русские и немцы всерьез будут выполнять заключенный всего четыре года назад Бьеркский договор. Итогом этого стало нынешнее тяжелое положение Британии. Морская торговля трещит под ударами крейсеров Континентальной Коалиции, в результате большая часть флота мотается по морю в охране конвоев. А сухопутный фронт требует миллионных армий и, соответственно, переноса усилий с флота на сушу. На одновременное развитие и флота, и армии никаких ресурсов Империи не хватает. Коварные кузены воевать не хотят, отделываются отговорками, соглашаясь лишь на предоставление кредитов и продажу оружия с амуницией. В перспективе уже не Северо-Американские Соединенные Штаты, а Британская империя может стать должником. Потеряв свое положение финансового центра, Англия потеряет и Империю. Нельзя этого допустить, но каким образом, Эдуард пока никак не может придумать. Резко сдавило грудь и начало темнеть в глазах.

Раздался стук в дверь и вошедший лакей с поклоном передал королю распечатанную на веленевой бумаге сводку с французского фронта, доложив.

- Ваше Величество, к вам Ваше Высочество принц Уэльский

Даже не пытаясь вникнуть в содержание доклада король разрешающе махнул рукой и тут же потерял сознание. На крик лакея в комнату вбежали врачи и сын Его Величества. Пока врачи с помощью слуг переложили короля на кушетку и пытались привести его в сознание, Георг Фредерик Эрнст Альберт приказал позвать мать, королеву Александру, священника, и вызвать во дворец премьер-министра. Наконец Эдуард пришел в себя. - Нет, я не сдамся. Я буду продолжать; я буду работать до конца, - прошептал он. Закашлялся, попытался приподняться и сесть, но стоящий рядом лакей по знаку врача вежливо удержал Его Величество в лежачем положении.

- Все хорошо, отец. – попытался успокоить его принц Уэльский. Заметив лежащую на столике бумагу со сводкой, принц добавил. – По последним донесениям все атаки гуннов на наши войска отбиты с большими потерями у атакующих.

- Да, я знаю об этом. Я очень рад, - заявил Эдуард. И снова потерял сознание. Приглашенный из прихожей священник провел соборование короля и остался в кабинете, негромко молясь вслух.

Через пятнадцать минут после этого король вздрогнул всем телом, тяжело вздохнул и умер…

На следующий день утром на заседании Тайного Совета принц Уэльский был провозглашен королем, принял клятву архиепископа Кентерберийского. И обратился к лордам и достопочтенным государственным мужам с короткой речью. В ней он заявил:

- Я решил взять имя Георга, которое носили четверо из сидящих на троне моих предков. Одновременно, я и вся моя семья отказываемся от всех личных и семейных германских титулов. Отныне и вовеки наш королевский дом, в знак нерасторжимой связи с народом нашим, получает имя Виндзорского дома. Да будет так!

Королева Александра приказала оставить тело Эдварда в его кабинете на целых пять дней после смерти. Здесь с покойным повелителем смогли попрощаться придворные и члены Палаты Лордов и Правительства. Затем покойный король был одет в свою форму и помещен в массивный дубовый гроб, который перенесли в тронный зал. Охраняемый гвардейцами гроб, на котором лежали корона, держава и скипетр, стоял посреди огромного зала и мимо него текла нескончаем потоком река скорбящих подданных, забывших на время обо всем, даже о идущей войне.

Утром на десятые сутки после смерти гроб поместили на лафет и на вороных лошадях отвезли в Вестминстер-холл. В траурном кортеже из-за войны, присутствовало не так много представителей других государств. Хотя даже враги прислали через представлявшие их интересы шведское, швейцарское и американское посольства телеграммы с соболезнованиями.

Между двух шеренг одетых в парадное красное гренадеров, двигался артиллерийский лафет с гробом, который тянули лошади королевского артиллерийского полка. Рядом с лафетом и сразу ним двигались личные адъютанты короля, последним из которых в одиночестве шел адмирал Фишер, большой друг покойного короля.

За адъютантами шли строем представители гвардейских полков. В связи с тем, что часть гвардии была на фронте, строй пехоты и кавалерии составляли не более двух сотен солдат и офицеров, среди которых выделялись своим необычным видом взвод французских альпийских стрелков, в зеленом обмундировании и беретах на голове.

Армейский строй замыкала ведомая двумя грумами любимая лошадь короля, с пустым седлом и перевернутыми сапогами в стременах.

Затем шла короткая торжественная процессия в старинных костюмах и конный строй присутствующих высоких особ, включая нового короля Георга Пятого и брата покойного короля - герцога Коннотского, и карета с овдовевшей королевой. Под печальные звуки «Марша смерти» из «Саула» кортеж проследовал к Вестминстерскому аббатству. После короткой службы королевская семья уехала, и зал был открыт для публики. А еще через два дня королевский поезд доставил гроб короля из Лондона в Виндзорский замок, где Эдуард был похоронен в часовне Святого Георгия.

Для Британской Империи наступили новые времена…

Россия. Москва. Пер. Каланчовский. Май 1910 г.

Он не любил Москву. Ни ТОГДА, когда это было сосредоточение всего старого и консервативного. Ни сейчас, когда этот город вызывал в нем воспоминания о первых, самых трудных днях жизни в ЭТОМ времени. Ни Ливадия, ни Севастополь таких переживаний не вызывали. Только Москва. Но иногда с этим приходилось мириться. Например, как сейчас, когда об аудиенции попросили практически одновременно обер-прокурор Синода и митрополит Московский. Пришлось заехать в этот нелюбимый город.

Впрочем, все желающие встретиться с Его Императорским Величеством ждали поезд в здании Царского павильона.

Первым аудиенцию получил обер-прокурор Синода Извольский, попавший на свою должность по предложению его брата, товарища министра иностранных дел Александра Извольского. Прекрасно образованный, внешне похожий на своего брата, Петр Петрович увлекался историей церкви и даже степень кандидата Санкт-Петербургского университета получил за диссертацию о святом Франциске Ассизском. До сегодняшнего дня личные встречи Николая с ним ограничивались разговором при вступлении в должность. Особенных причин для встреч с ним по его вопросам до сего дня не было, обер-прокурор, в отличие от Победоносцева, на какое-либо политическое влияние не претендовал. С церковными членами Синода у него, по сведениям, поступающим к Николаю, отношения складывались хорошие. Именно поэтому император решил обязательно встретиться и узнать, что же такого произошло.

Вошедший в кабинет салон-вагона Извольский выглядел сильно и неприкрыто взволнованным. Поздоровавшись и присев, по предложению Николая, напротив рабочего стола, он сразу перешел к тем разговора.

- Ваше Императорское Величество! На последнем заседании Священного Синода неожиданно вновь возник вопрос о восстановлении Патриаршества… Надо признать, Ваше Императорское Величество, положительно по этому вопросу высказалось большинство членов Священного Синода от церкви…, - неожиданно царь остановил его доклад, махнув рукой.

- Подожди. А что об этом думаешь ты? И титулуй по-простому, «государем».