Принцип войны. Том 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 55

По дороге я несколько раз оглядывался, по старой привычке отслеживая «хвост». Настя правильно расценила мое волнение, но ей надоело, что я то и дело елозю по сиденью.

— Хватит, Колояр, — прошипела она мне на ухо. — Никто за нами не следит. Ты уже параноиком становишься.

— Зато жив до сих пор, — машинально откликнулся я и отбросил в сторону ненужное волнение. Действительно, кто бы мог предугадать мое появление в Москве? А вот завтра-послезавтра Елизаров точно будет знать, что Волоцкий уже здесь.

Водитель, к слову, нам не докучал, однако, шельма такая, обстреливал взглядом через зеркало Настю. Я стал волноваться, что однажды он излишне отвлечется на красоту моей спутницы и врежется в кого-нибудь. И с облегчением вздохнул, когда он свернул с оживленной кольцевой дороги влево на Марфино. Потом потянулись строения Трехгорки, после чего Настя приказала:

— Сворачивайте на Вырубово. К усадьбе Окуневых.

— Так вы бы сразу, боярышня, сказали, к кому надо, — все-таки повернулся в ее сторону водила, ощериваясь в улыбке. — Где Окуневы живут, я знаю. А вы кем им приходитесь?

— Гляди вперед, — сухо бросил я. — А то всех собак передавишь. Шныряют туда-сюда.

— Не убудет от них, — таксист лихо промчался по дороге и свернул налево, где среди голых деревьев виднелись массивные заборы из камня и кирпича. Я знал, что в этом районе больше всего селились купеческие семьи. Было одно время, когда мелкопоместные дворяне стали переезжать поближе к центру, если удавалось улучшить свое финансовое положение. А вот Окуневы продолжали жить на своей земле уже больше двух столетий. Немудрено, что за такое время, используя возможность отдавать своих женщин за высокородных, они постепенно расширяли владения, и теперь забор из крупных блоков красного кирпича протянулся чуть ли не на половину улицы.

Водитель затормозил перед чугунными воротами, на котором висел родовой герб Окуневых. Не заглушая мотор, он выскочил наружу, вытащил наш багаж, после чего я расплатился с ним.

— Цхе! — с сожалением посмотрел на девушку, стоявшую чуть в сторонке, водила. — А боярышня, часом, не Окунева?

— Любезный, ты излишне навязчив, — хмуро оборвал я его. — Тебе не кажется?

— Все понял, осознал, — таксист нырнул в «орион», ловко развернул его на пятачке и рванул по улице, оглашая ревом мотора.

— Невероятный нахал, — Настя поправила волосы под шапочкой и нетерпеливо подпрыгнула перед камерой, висевшей над входной калиткой. — Эй, вы там ослепли, что ли?

— Разве у вас нет охраны возле ворот? — удивился я безлюдности подворья, стоя рядом с девушкой и рассматривая двухэтажный особняк в глубине парка.

— Камеры, — ткнула пальцем вверх Настя, обращая мое внимание на два небольших объектива, разнесенных по обе стороны от створок ворот. — У охраны есть собственная пристройка, где они несут дежурство и контролируют через мониторы всю территорию особняка. Эй, откроет кто-нибудь эту чертову калитку?

Махание руками возымело свое действие. Я увидел торопливо идущих по парковой дорожке двух высокорослых охранников в полувоенном камуфляже.

— Ну и к чему это представление? — пробурчала девушка. — Могли бы пропустить нас внутрь. Вадим! Ты меня не узнал, что ли?

— Анастасия Николаевна? — парень, к которому обратилась Настя, удивленно сбил кепи на затылок, и чуть ли не бегом бросился к калитке. Щелкнув запорной планкой, он распахнул ее, оправдываясь: — На мониторе молодой сопляк сидит, новенький. От него поступил сигнал, что у ворот стоят двое неизвестных. Нужно проверить. А вы же сами знаете, боярышня, как заведено. Визуальный осмотр ведут два оператора, меняя друг друга. Остальные в дежурке или на обходе. Ох, ты, радость какая! Митяй, свяжись с Добрыней, скажи, что Анастасия Николаевна вернулась. Пусть найдет хозяина, да живее ты!

— Добрыня — начальник охраны, — объяснила мне Настя. — Кстати, Вадим, это Колояр Волоцкий. Даже не вздумай его задерживать. А то глядишь как на шпиона.

— Тот самый? — еще больше захлопал глазами парень. — А… Да, наслышаны. Давайте, я вам помогу с вещами…

Я отдал ему чемодан Насти, и мы все вместе неторопливо зашагали в сторону особняка, где началось оживление. На парадное крыльцо высыпали несколько человек, среди которых я сразу признал Николая Окунева и одного из братьев. Если не изменяет память, его Олегом зовут. Старшенький. А вот женщину в накинутой на плечи шубе я никогда не видел. Однако же трудно не признать в этой статной красавице, разменявшей пятый десяток, и не утратившей шарма и привлекательности, мать Насти. Она первая бросилась навстречу и крепко прижала к себе мою спутницу, осыпая ее поцелуями.

Трое молчаливых мужчин из службы охраны встали чуть поодаль, ненавязчиво окружили меня, внимательно отслеживая каждое движение.

На лице Николая Макаровича, подошедшего к нам, я не заметил особой радости. Подозреваю, он не хотел видеть меня, но руку протянул.

— С прибытием, господин Волоцкий. Не ожидали…

— Папа! — Настя, по-видимому, была так рада видеть родителей, что не обратила внимание на сдвинутые к переносице брови и тяжелый взгляд исподлобья. Но в тот же миг лицо разгладилось, и мужчина крепко сжал в объятиях дочь.

Когда улеглась радостная суета встречи блудной дочери с родственниками, все внимание перекинулось на меня. Так я познакомился с матерью Насти. Милейшая женщина, открытая. Ольга Дмитриевна приобняла меня за плечи и даже троекратно поцеловала. Подозреваю, она гораздо умнее мужчин рода, до сих пор не желавших видеть некоего Волоцкого в составе своей семьи.

Наконец, мы оказались в доме. Ольга Дмитриевна утянула дочку куда-то к себе, а я остался наедине с отцом и братом Насти в гостиной на первом этаже.

— Полагаю, господин Волоцкий, вы решили вопрос с Настей? — до чего же мрачен папаша! Что у него на уме, интересно?

— Вы о чем, Николай Макарович? — вежливо интересуюсь я.

— О том, что вы привезли дочку домой неожиданно для нас, без предварительного предупреждения. А это означает только одно: отказ от договоренностей. Мало того, ваше появление вызовет ненужный ажиотаж среди соседей. Поползут слухи…

— Проще говоря, вы обвиняете меня в нарушении дворянского слова? — я чуть не растерялся, услышав такое. Вот это логика! Впору развести руками, изображая недоумение. — Даже не готовы выслушать, почему Анастасия Николаевна вернулась? Значит, я напрасно трачу время, в который раз пытаясь сказать, что ваша дочь мне не безразлична. Натыкаться на глухую стену в сотый раз я не намерен…

Делаю вид, что встаю, и мастерски замираю, подчиняясь жесту старшего Окунева.

— Не горячитесь, Колояр, — ответил он, переглянувшись с сыном. — Мы несколько раз связывались с Настей, когда она уехала из дома к вам в Мадрид. И всякий раз получали отказ. Возвращаться девочка не хотела. А потом ее телефон замолчал. Естественно, наше волнение переросло в тревогу. Знаете, в каждой семье происходят размолвки, скандалы, недопонимание… Но не в такой же мере! Мне пришлось просить помощь у…неких влиятельных лиц, скажем так.

Значит, Чистяков не лгал, когда намекал, по какому поводу появился в Лозанне. Но как ловко он совместил поиски Насти и желание встретиться со мной! Профессионал, ничего не скажешь.

— Я очень волновался, — продолжил Окунев. — В голову тревожные мысли лезли, и не скажу, что они не были связаны с вами. Недосказанность в отношениях хуже прямого отказа. Вы так и не сказали своего слова, не говоря уж о традициях сватовства.

— Если бы я знал, что Настя игнорирует ваши звонки, разговор был бы коротким, — отвечаю жестко. Надо, в конце концов, решать вопрос. Надоело мне такое отношение к моим чувствам. — Просто отослал бы обратно, разорвав договор. Но в то время я находился со своей супругой в Лондоне. Анастасию, чтобы не скучала, я отправил в Лозанну с очень хорошей девушкой Александрой Громовой. Она из купеческого сословия…

— Мы наслышаны о ней, — вклинился в наш разговор Олег и заслужил гневный взгляд отца.