Грешник. Вернуть бывшую (СИ) - Голд Лена - Страница 29

— Вы присаживайтесь. Не стесняйтесь, — жестко цедит бывший. Алла как ни в чем не бывало машинально делает шаг вперед, но Рамиль продолжает: — Нет-нет! Не сюда, сестренка. На диван. Ужинать мы будем втроем. А потом поговорим. Обсудим ваши выкрутасы. И да, Мила… Ты же знаешь, какой срок тебя ждет за мошенничество? Касьянов предупреждал, не?

Глава 19

Девушка меняется в лице. Краснеет на глазах. Это он про завещание, которое заменили? Или я чего-то не знаю?

— Ты о чем? — удивленно распахивает глазищи, от чего мне смеяться хочется.

Как же заметно ее притворство! Господи…

Рамиль не отвечает ей. Лишь кивает в сторону дивана и продолжает есть.

Я была права. Вместо того чтобы сесть, Мила направляется в сторону коридора. Бывший муж на нее даже внимания не обращает. Занят ужином.

А потом доносятся какие-то крики. Девушка что-то упорно доказывает, возмущается, но ее, кажется, не воспринимают всерьез.

— Что за детский сад, Рамиль? — ворчит, возвращаясь обратно. — Почему твои псы не дают мне уйти?

Рамиль медленно поднимает голову. Сначала смотрит на меня, а потом переводит взгляд на Милу. Злой. Я бы сказала, чересчур злой.

— Выбирай выражения, Мила. Иначе мне придется говорить с тобой на другом языке. На языке, который ты понимаешь лучше всего. Заткнись и сядь! — последнее произносит настолько резко и жёстко, что у меня аж брови вверх ползут.

А мне нравится такой Рамиль. Пусть это не повлияет ни на что, но все равно нравится.

Сестры не открывают свои рты. Знают характер брата — лучше молчать, нежели попытаться чего-то добиться и получить за это серьезное наказание. Они и так облажались. А ведь Рамиль реально не только вычеркнет их раз и навсегда из своей жизни, так ещё и заставит карабкаться и задыхаться, как рыб, выброшенных штормом на берег.

Вот только они не рыбы, а Рамиль не шторм. Он намного хуже шторма в данной ситуации, опаснее. И, я так понимаю, настроен серьезно. Не простит, даже если мать этого безумно захочет.

На меня наплевали, но почему так поступили с родным братом? Неужели ради денег? А другого объяснения нет…

Я стараюсь не смотреть на Рамиля, но не выдерживаю и заглядываю в черные глаза исподлобья, медленно пережевывая мясо. Я очень хорошо знаю бывшего мужа. Нам всегда хватало одного взгляда, чтобы понять друг друга. Но почему-то он несколько месяцев назад не увидел в моих глазах правду… А вот я замечаю, как он напряжён. Вижу, как волнуется, и, скорее всего, это из-за меня.

— Как ты? — тихо спрашивает, допивая напиток. — Всё хорошо?

Я лишь киваю.

Свекровь выглядит так, будто ее вовсе не интересует весь этот театр. А меня… Ну, честно говоря, я просто хочу, чтобы Рамиль наконец преподал урок Миле. А также… Хочу услышать всё от Аллы. Потому что от нее я этого предательства вовсе не ожидала. Я же всегда ее поддерживала, что бы там ни было! Шла против мужа, но поддерживала! Черт! Никому доверять в этой жизни нельзя!

— Добрый вечер, — доносится мужской голос через некоторое время. — Прошу прощения. Не хотел вам мешать.

— Здравствуй, Тимур, — Рамиль направляется к своему сослуживцу, который стоит у двери гостиной. Пожимают друг другу руки. — Мы как раз закончили. Ты голоден?

— Нет-нет. Я это принес. Как ты просил, — протягивает папки бывшему. — Здравствуй, Лера.

— Привет, — тихо отзываюсь я, опускаясь на диван рядом со свекровью, напротив виноватых овечек. — Отлично, ты как?

— Да вроде нормально, — пожимает он плечами. — Живём потихоньку. Ладно, мне пора. Дел по горло. Разбирайтесь без меня. Завтра встретимся, — хлопнув Рамиля по плечу, уходит.

Бывший ждал этих документов? Интересно, что там?

Рамиль швыряет две папки на письменный стол, и сестры вздрагивают, а вот Мила смотрит безразлично. Словно ей всё равно и она ничего не боится. Естественно, ведь есть влиятельные родители, которые дочь свою в обиду не дадут. Да только, боюсь, не в этой ситуации.

— Какую из них вам показывали? — чеканит Чернов, не отрывая взгляда от Аллы и Ани.

А вот в это время «подруга» сверлит меня гневным взглядом. Руки скрещены на груди, а губы поджаты в тонкую линию. Готова придушить меня прямо сейчас.

— Какую, я спросил? — рявкает так, что Алла снова вздрагивает и моментально тянется к папке.

Берет сначала синюю, листает, затем серую. Она сглатывает раз за разом, перед тем как протянуть вторую брату.

— Эту, — буквально шепчет.

— Что это? — Анна забирает ту, которая осталась на столе, глаза от удивления распахивает. — Что… Что это значит?

— Ты видишь настоящее завещание мамы, Аня. А это, — швыряет вторую папку к ее ногам. — Это подделка.

Девушка наклоняется, поднимает, бросая на брата недоверчивый взгляд, листает. А потом смотрит на Милу, которой всё это до одного места.

— Ты… Ты что наделала? — кричит Алла, резко вставая с дивана. — Я же тебе говорила, что ей нельзя верить! — обращается к Ане. — Я же говорила!

Я вижу, как из ее глаз текут слезы, но только как-то неубедительно всё это. Боже… Ну когда же они прекратят играть роли? Нужно признать: получается у них отлично.

Аня молчит. А Рамиль… Он уже закипает. Вена на шее вздувается, а пальцы сжались в кулаки.

— Она, — кивает на Милу. Говорит обманчиво спокойно. — Сучка редкостная. Я вас с самого начала просил держаться от нее как можно дальше. Лера ее к себе не подпускала. И эта дрянь решила воспользоваться вами. Нет, я, конечно, понимаю, чего она изначально добивалась, но, мля, а вы-то зачем так с нами? За что?

— Рамиль… Брат, прости, — Алла приближается вплотную к бывшему.

Пока я смотрю на них, слышу сбоку тихий смешок свекрови и оборачиваюсь к ней.

— Лучше бы я камень родила! — вдруг заявляет она. — Сынок, ты зря ее заставлял учиться на экономиста. Зря деньги тратил. И вторая… — кивает на Аню. Уголки губ женщины поднимаются. Она изображает улыбку, но в ее глазах горечь. — Какие же вы… Недостойные! Он же для вас был всем! И отцом! И братом! И другом! А вы что сделали?

— Тише, Лариса Петровна. Вы что говорите? — сжимаю её ладонь, пытаясь успокоить.

Я уверена, она была только «за», чтобы Рамиль собрал всех здесь. И да, наверное, в другое время я не пришла бы сюда, если бы не ее День рождения. Таким образом они решили преподать всем урок, который в нашей жизни уже ничего не изменит. Брак разрушен. Доверия нет. Мы чужие друг для друга люди.

Я пытаюсь разглядеть лицо младшей сестры Рамиля. Нет, она не притворяется. И Алла в стороне стоит, задумавшись. Смотрит, но ее мысли не тут.

— Мам, я…

— Заткнись, Алла! — свекровь поднимается. — Заткнись! Больше ни слова! Вы моей смерти хотели, да, чтобы получить то, что принадлежит вам? А теперь? Что вы будете делать сейчас? Брат вам больше не брат. А мать не та женщина, которая старалась сделать всё, что ваша душа пожелает. Теперь я вам тоже чужая! И теперь вы без гроша за душой!

— Мам, ну, пожалуйста… Простите меня. Я… Я говорила Ане… Я ее предупреждала…

На мои глаза наворачиваются слезы. Я смотрю на Рамиля и понимаю, что где-то он тоже жертва. Метался между родными и выбрал сторону сестёр, но это был неверный шаг. Он это уже осознал. А ещё он осознал, что назад дороги нет. Моя память не сотрётся. Его слова впечатались глубоко в сознание. Как и поступки. Он сделал всё, чего я от него не ожидала от слова совсем!

— Замолчи, а? — Чернов зарывается пальцами в волосы. Горько усмехается, рассматривая трёх девиц с птичьими мозгами. — Замолчи.

Он устало потирает виски, а потом лицо. Внимательно смотрит мне в глаза, а затем поворачивается к Миле.

— Доктор, который подменял лекарства Леры, уже за решеткой. Ты в курсе? Скоро до твоей матери доберусь, а потом до тебя самой. Сечёшь, о чем я? — жёсткий баритон пугает меня.

В недоумении хлопаю глазками, чтобы понять, о чем говорит бывший.

— В смысле? Какие лекарства? — тихо спрашиваю, сглатывая образовавшийся в горле комок. — Рамиль?!