Война (СИ) - Машуков Тимур - Страница 19

В малой гостиной дворцовых покоев, отведённых моим сёстрам и их дочерям, с их молчаливого согласия оборудовали общую игровую комнату. И теперь именно здесь большую часть времени проводили и Анна Мария с Августой Викторией, и Паша с Ником и Тимом. Здесь они играли, занимались с лучшими преподавателями, здесь и я старался проводить хотя бы по часу каждый день, хотя это значительно уплотняло мой обычный рабочий график. Как следствие, эта часть дворца охранялась так тщательно, что я иногда даже всерьез подумывал, не перенести ли сюда всю императорскую казну.

Воспользовавшись тем, что Тэйни отвлеклась на одну из девочек, ловко мастеря ей из разноцветных лоскутков что-то, подозрительно смахивавшее на куклу вуду, Паша подобрался ко мне и проворно вскарабкался на колени.

— Тут! — безапелляционно заявил он, уставившись на меня круглыми зелёными глазищами, тут же напомнившими мне о Марго.

— С этим не поспоришь… — мягко согласился я, ощущая приятную тяжесть его упитанного тельца. Немного поерзав, он засунул кулачок в рот и несколько невнятно пробормотал:

— Холосо…

Потом громко икнул, и тут же его вывернуло прямо на мой мундир. Задумчиво осмотрев своё творение, он вдруг заревел, причём, неожиданно басовито. Передавая его в руки подбежавшей Екатерины, я поспешно стянул испорченную вещь, невольно морщась от неприятного запаха:

— А вот тут, сынок, я с тобой не согласен. Ничего хорошего!

Заметив среди полупереваренных остатков обеда наследника что-то блестящее, я платком аккуратно выудил из лужицы золотую серёжку.

— Ой, а я думала, что потеряла её! — всплеснула руками Лиза, не зная, то ли радоваться находке, то ли грустить из-за обстоятельств, в которых она обнаружилась.

— М-да, пожалуй, пусть казна остаётся на прежнем месте. Целее будет… — задумчиво произнёс я, с подозрением глядя на сына.

— Ты о чем? — недоуменно вытаращилась на меня сестра.

— Да так, мысли вслух…

От дальнейших расспросов меня спасла суматоха, воцарившаяся в комнате. Пока Пашку, громко вопящего от обиды, что пришлось расстаться с законной добычей, бесцеремонно осматривал на предмет острого заболевания дежурный лекарь, остальные малыши с интересом за этим наблюдали. Поняв, что брат чем-то очень недоволен, сначала заплакала Ава, тут же проявила полную солидарность с сестрой и Аня. Ник было собрался галантно поддержать девчонок, уже жалобно скривив губы, но одного предупреждающего взгляда Тэйни ему хватило, чтобы благоразумно промолчать. Тим же, не обращая внимания на поднявшийся гам, флегматично откручивал голову тряпичной кукле, брошенной без присмотра маленькой хозяйкой.

Успокоилось всё спустя минут пятнадцать. Следы невольной явки с повинной малолетнего воришки были тщательно убраны вызванными горничными, едва не лишившаяся головы кукла была отобрана у недовольно сопящего Тима и вручена владелице, лекарь заверил нас, что с цесаревичем всё в порядке, хотя укоризненно отметил, что стоило бы тщательнее следить за тем, чтобы в руки ребёнка не попадали мелкие предметы. Остальная малышня была утешена новой игрой в прятки, затеянной Екатериной.

Вновь опустившись в кресло, я следил за их весёлой возней, размышляя о том, что сильно изменился за последние годы. Раньше я бы в таком случае при первой же возможности сбежал, оставив детей на попечении многочисленных нянек и благодаря небеса, что моё высокое положение позволяет это сделать без малейшего ущерба для кошелька и репутации. Сейчас же те редкие минуты, что я мог выкроить для общения с семейством, словно заряжали меня энергией, наглядно демонстрируя, для чего и кого я так упорно стараюсь привести империю к процветанию и миру. Хотя, учитывая растущее напряжение, что явственно ощущалось в международных отношениях, пока это мне удавалось не очень…

— Что-то тёмное витает в твоём разуме. — Тэйни тихо опустилась на пол возле моих ног. Внезапно, будто во мне прорвалась какая-то плотина, я стал взахлёб, со всеми подробностями, выкладывать ей всё, до чего нам удалось докопаться во время встречи с Иваном Нарышкиным, обо всех странностях, которые произошли со злосчастной первой экспедицией, о том, как спешно покинула место происшествия вторая, практически ничего не выяснив… Многое Тэйни уже знала, поскольку присутствовала при нашем разговоре с князем Салтыковым, но не проронила ни слова, пока я делился с ней своими размышлениями, признаваясь, что испытываю немалое чувство вины за гибель ребят.

— А что случилось с мальчиком? — задала она неожиданный для меня вопрос, дождавшись, когда я умолк, переводя дыхание после рассказа, немного похожего на исповедь.

— С каким мальчиком? — недоуменно спросил я, не понимая, о чем она. Индианка возмущённо фыркнула, умудрившись без слов красноречиво выразить всё своё презрение к мужчинам, вечно упускающим самое главное. Потом снизошла до объяснения:

— Карабаш. Сын проводника. Ведь всё началось с его исчезновения. Что с ним?

Я растерянно молчал, чувствуя, что начинаю заливаться краской смущения. Ответить было нечего. Погрузившись в тщательное исследование чуть ли не каждого шага членов экспедиции, о котором имелся хоть какой-то обрывок информации, я ни разу не побеспокоился о судьбе пропавшего ребёнка. Правильно расценив моё молчание, Тэйни неодобрительно качнула головой и задумчиво уставилась на своих сыновей. Потом медленно произнесла:

— Духи встревожены. Что-то пробудилось. Будущее туманно, слишком много нитей сплелись воедино. И одна из них — этот мальчик. Нужно узнать, что с ним…

— Вы о том мальчике, что Илья Михайлов привёз с Урала? — слова неслышно подкравшейся к нам Елизаветы прозвучали словно гром с ясного неба.

— А ты откуда об этом знаешь?! — вырвалось у меня. Сестра недоуменно пожала плечами.

— А разве это тайна? Когда отца ребёнка оставили на попечении дознавателей и лекарей в Тайной канцелярии, Иван Нарышкин обратился к нам с Катей с просьбой посодействовать в устройстве его семьи. Вроде бы их изгнали из родного селенья, да и когда Илья принял решение забирать Бикбая в Петербург, его жена заявила, что поедет с ним, иначе разлучить её с мужем смогут только через её труп. Ну, а Иван категорично отказался размещать всю семью в своей епархии, мол, Тайная канцелярия — не какой-нибудь постоялый двор… Да и ребёнку там точно не место!

— И где они сейчас? — поинтересовался я, осознавая, как много я упустил в этом деле.

— В Воспитательном доме. Там мальчиком занимаются учителя и лекари, а Айгуль обучают основному, что потребуется для полноценной жизни в столице. Потом мы планировали приобрести для них небольшой домик где-нибудь в пригороде.

— Учтите, я в доле! — быстро сказал я, испытывая огромную неловкость за то, что сам не озаботился этим вопросом. А Ивану я ещё выскажу! Мне казалось, что наши дружеские отношения только начали восстанавливаться, что не могло не радовать. И вот поди ж ты, за содействием в таком деликатном деле он обратился к сёстрам, не обмолвившись мне об этом ни словом. Может, именно потому, что дело деликатное, а я столь же деликатен, как слон в посудной лавке?

Воспитательный дом, который упомянула Лиза, был их любимым детищем. Именно благодаря их заботам и, что немаловажно, средствам, в этом заведении обретали кров, пищу и будущую профессию дети-сироты. Несмотря на сложившиеся в моей голове стереотипы о том, что подобные приюты — мрачные, ужасающие места, где несчастных детей ждут только наказания и тяжёлая работа, в Воспитательном доме всё обстояло совсем не так. Чистота и уют бросались сразу в глаза посетителей, многочисленные успехи детей, что проходили обучение у штатных преподавателей, говорили о качестве образования. Да и живые, блестящие глаза воспитанников, в которых отражались ум и здоровое любопытство, свидетельствовали, что дети не подвергаются никаким моральным и физическим издевательствам. Сделав благотворительность своим главным занятием, Екатерина и Елизавета не ограничивались только своими кошельками. Не раз, желая заслужить благодарную улыбку и восхищённый взгляд красавицы-княжны, очередной молодой аристократ щедрой рукой сыпал золотом, обеспечивая нужды сирот.