Война (СИ) - Машуков Тимур - Страница 14

— Да-а-а!!! Получилось! Как долго я этого ждала!

На огромной скорости, размазанной в воздухе тенью она метнулась в чернеющий проём.

— За ней! Нельзя её упустить! — утирая кровь, бегущую по лицу то ли от ран, оставленных когтями ведьмы, то ли от удара камнем по голове, прокричал Савва и сам кинулся к скале, с трудом карабкаясь вверх. Следом, пошатываясь, двинулась ничего не соображающая Элен, затем Мария, что с исчезновением ведьмы с обозримого пространства обрела желанную свободу от магических пут. Бикбай посмотрел им вслед диким взглядом, потом подскочил и потрусил за девушками.

Внутри оказалось на удивление тепло и сухо. В кромешной тьме ничего не было видно, Элен лишь услышала, как чертыхнулся Савва, потом затеплился маленький огонек. Его слабый свет выхватывал из тьмы то части каких-то статуй, то непонятные рисунки на стенах, из этих разрозненных кусков никак не складывалась общая картина. Одно было ясно — где-то здесь должен был быть проход вглубь, в другое помещение, ведь ведьма, залетевшая сюда лишь на немного ранее ребят, бормотала что-то далеко впереди.

— Идем на её голос, — шепнул Савва, схватив руку Элен и крепко сжимая её. Девушка кивнула и мелкими шагами стала передвигаться туда, куда тянул её парень. Идя по длинному коридору, стены которого были испещрены странными символами и рисунками, они заметили вдалеке разгорающееся зеленоватое сияние, отвратительного болотного оттенка. И хотя ни Элен, ни Савве не хотелось вступать в этот свет, точно он мог замарать, они все же шагнули вперёд.

Ведьма металась у очередной стены, которая преградила путь, её движениям вторили чёрные, изломанные тени, мечущиеся по сторонам. Жадно ощупывая каждый камешек, каждый выступ в нежданной преграде, она свистяще шептала:

— Здесь! Оно должно быть здесь! Я чую, чу-у-ю!..

И без того мало походившая на человека, сейчас в своём исступлении она окончательно превратилась в нечто страшное, звериными движениями царапала скалу, оставляя на камне глубокие следы. В очередной раз метнувшись в сторону, она наступила на чуть выступающий над уровнем пола камень, что-то глухо щелкнуло, и казавшаяся до этого незыблемой, стена начала уезжать куда-то вбок. Перед глазами потрясенных ребят и радостно взвизгнувшей ведьмы открылось небольшое помещение, залитое ярким светом. В центре располагалось богато украшенное ложе, на котором покоилась прекрасная девушка. Её тонкие руки, унизанные золотыми кольцами, были сложены на груди, веки спокойно смежены, чёрные волосы обрамляли бледное лицо…

— Улем!!! — страшно, надрывно вскрикнул откуда-то из-за спин ребят Бикбай, заговорил что-то быстро и горячо, развернулся и устремился к выходу, глухо топоча по каменному полу.

Но горящий взгляд ведьмы был устремлен не на спящую красавицу, а дальше, туда, где на изящной подставке замер мягко переливающийся жемчужным светом шар.

— Мое!!! — заорала она, протягивая руки к артефакту и одним прыжком перемахивая комнату, — Мое!!!

Жадно вцепившись в шар, она прижала его к себе, но тут по его поверхности побежали алых всполохи, все быстрее, все чаще… Ведьма, запрокинув вверх голову, поглощала энергию, бьющую из артефакта, купалась в ней, глотала, ощущая, как затихает многовековой голод, как неведомое доселе тепло растекается по её телу. А энергия все лилась и лилась, обрушиваясь волнами на окружающее, заполняя все пространство без остатка… Вот не выдержали тела ребят, перегруженные источники просто взорвались, испепеляя их тела… Не успев вымолвить и слова, превратились в пепел Ольга и Мария… И ведьма почуяла неладное — её резервы были заполнены до отказа, тело пело обретенным могуществом, но энергия все лилась в неё, уже причиняя немалую боль. Попытавшись откинуть шар, чародейка с ужасом поняла, что не может этого сделать! Вспыхнув кровавым светом, шар послал очередную партию энергии — и ведьма, гортанно вскрикнув, исчезла в яркой вспышке пламени, через секунды осыпавшись серебристым пеплом… А шар, по которому всполохи стали бегать все медленнее, плавно опустился на подставку и замер в ожидании следующих жертв.

***

По извилистой тропе бежал, спотыкаясь и палая, вновь поднимаясь, всхлипывая от ужаса, человек. Он непрерывно бормотал:

— Улем!!! Улем!..

За ним скользил неприметной тенью окутанный прочнейшими магическими щитами ещё один беглец. Вовремя успев покинуть опасное место, оба сохранили свои жизни. И сейчас у каждого была своя цель, затмившая все остальные желания, нужды, мечты…

В хижине ведьмы, что сгорела и развеялась пеплом, открыл сонные глаза Карабаш и тихонько удивленно позвал:

— Папа?!

В тайной пещере, где мягко сиял удивительный и пугающий шар, с мягким стуком встала на место плита, снова закрыв комнату от посторонних взоров. У девушки, что недвижно покоилась на своём ложе, едва заметно дрогнули веки…

Глава 10

Пока в одном из неприметных кабинетов в недрах Тайной Канцелярии, что находился уровнем выше печально известных подвалов, несчастного Бикбая попеременно пользовали то опытные следователи, то не менее опытные лекари, по просторам Российской империи пробирался на родину Макар. Он же Назар, он же Никифор, он же Иван, и даже отец Сергий… Лучший из лучших, лазутчик от Бога, он не знал собственного имени, данного ему при рождении родной матерью. Как, впрочем, не был знаком и с этой особой, которую считал дамой ветреной и легкомысленной, если не сказать хуже, поскольку был некогда подкинут беспомощным младенцем к дверям приюта с запиской, в коей неумело, со множеством грамматических ошибок, писалось о невозможности содержать это нежеланное дитя…

Сия грамота была бережна сохранена монахинями и передана ему в руки в тот день, когда он покидал это богоугодное, но мрачное и не слишком подходящее для детей место. Поэтому излишними иллюзиями он не страдал, разыскивать непутевую мать-кукушку, дабы пропасть к её груди и насладиться воссоединением семьи, не стремился. К тому же, у него была четкая цель, для достижения которой он был готов отказаться от всего — в том числе и от возможности обрести родных. Ещё во времена учёбы в приютской школе он проявил себя учеником прилежным, обладающим отличной памятью, каллиграфическим почерком и сметливостью, что позволяла скрывать свои проказы так, что и поныне никто из добросердечных монахинь так и не догадался, благодаря кому внезапно замироточили все иконы в небольшой часовенке при приюте, и отчего вода в колодце в одно прекрасное утро превратилась в вино. Зато об этом догадывался местный капеллан, обнаружив, что его запасы благородного виноградного напитка значительно истощились.

Как бы то ни было, но с некоторых пор на мальчике частенько останавливался задумчивый взор священника, когда ученик без запинки рассказывал наизусть целые куски из Священного Писания, или когда он же споро переписывал предложенные тексты на разных языках, не делая ни единой помарки, да и когда он на спор на переменах искусно подражал голосам монахинь и прочих наставников, не подозревая, что за ним пристально следят. В один прекрасный, по его мнению, день ему поступило предложение, от которого он не смог отказаться… Дальнейшую учёбу он продолжил в стенах одного закрытого заведения в самом сердце католического мира — в Ватикане. Сюда попадали избранные, объединяло их то, что все подопечные обладали определенными талантами и одним неоспоримым, с точки зрения руководителей этого заведения, преимуществом — были круглыми сиротами.

Обучали здесь не традиционным предметам. Мог ли обыкновенный школяр хотя бы представить себе, как он сдает зачёт по подделке подписей?! Или внимательнейшим образом следит за работой вора-карманника, пытаясь перенять его навыки? Или под чутким руководством учителя составляет сложные смертельные яды? Здесь же это было обыденностью. Знание нескольких языков в совершенстве, умение менять облик до неузнаваемости, отлично натренированное тело, крепкий дух и развитый интеллект… Все это позволяло тайным лазутчикам на службе Церкви легко вливаться в любые общества, на равных вести беседы с крестьянами о тяготах ведения хозяйства и с лордами о нюансах управления государством.