Мои волки. Любовь истинная и нет (СИ) - Жнец Анна - Страница 22

— Ну, что? — спрашиваю я.

— Она беременна? — нетерпеливо подхватывает Гор.

Ведьма не ведьма, если перед важным ответом не выдержит драматичную паузу. Помучив нас полминуты, Хлоя расплывается в широкой улыбке, которая почему-то не выглядит искренней.

— Духи подарили этому миру новую жизнь.

С моих губ срывается долгий вздох облегчения. Запрокинув голову, я тру руками лицо, и вдруг меня подхватывают, заключают в объятия и кружат, кружат, словно в безумной карусели. Комната превращается в размытое пятно, и на фоне этого размытого пятна ярко сияют счастьем янтарные глаза Гора.

— Спасибо, любимая, — шепчет он едва слышно, и кажется, это самый радостный миг в моей жизни.

— Но есть и плохая новость.

Слова шаманки — ушат ледяной воды, вывернутый за шиворот. За долю секунды счастье сменяется тревогой.

— Говори! — требует Гор, а я не могу выдавить из себя ни звука, только думаю с нарастающей паникой: «Какая еще плохая новость?»

Хлоя медлит. Лицо колдуньи принимает серьезное, даже суровое выражение, а взгляд становится пытливым, сканирующим. Поговаривают, что шаманки — некоторые из них — умеют проникать в мысли, читать воспоминания, но, правда это или досужие сплетни, не знает никто.

— Элен разгневала духов, — вздыхает Хлоя, и почему-то я сразу понимаю, чем именно вызвала недовольство предков-защитников. Изменой. Чем же еще? И тут же меня накрывает острый приступ страха за нерожденное дитя, за крошечный эмбрион в моем теле. Пока наш с Гором ребенок — всего лишь набор клеток, бесформенное нечто, но я уже люблю его всем сердцем. Руки сами собой тянутся к животу в попытке защитить будущую жизнь. Что, если гнев духов обрушится на моего малыша?

— Нет, — Хлоя качает головой. Кажется, и правда умеет читать мысли. — Ребенку вред не грозит. Этому ребенку. А вот остальным…

Гор хмурится и опережает мой вопрос:

— Остальным?

— Помнишь свою недавнюю болезнь? — шаманка смотрит мне в глаза.

Боги, да это же ее, Хлою, Гор вызывал к моей постели, когда я, принявшая таблетку,  металась в лихорадке. Тогда ведьма поняла, что спровоцировало приступ, но ничего не сказала Гору. И сейчас не собирается открывать мою тайну. Но она знает. Знает.

— Эта болезнь подкосила репродуктивную функцию, — Хлоя осуждающе поджимает губы. — То, что духи позволили тебе зачать, — чудо. Других детей, кроме этого, — она кивает на мой живот, — боги не подарят.

Я стою, оглушенная. Хлопаю глазами. В ушах звенит. Вся тяжесть мира постепенно опускается на мои плечи. У меня больше не будет детей. Только один ребенок. Тот, которого я зачала в охотничьем домике у западных границ Авалонского леса. Один ребенок. Один.

Гор бесплоден. И я тоже стану, когда рожу.

Не может этого быть. Не может. Хлоя ошиблась. Шаманки тоже ошибаются. Всего минуту назад я была так счастлива.

— Мне жаль, — ладонь любимого опускается мне на плечо в утешительном жесте. Слова колдуньи Гор не подвергает сомнению. Не предлагает мне обследоваться в большом городе у человеческих врачей. Он, как и все волки стаи, верит шаманкам безоговорочно. У тех, кто общается с духами, не принято требовать доказательств, сказанное колдуньей считается неоспоримым фактом — настолько сильное в клане доверие к этим женщинам. 

Но я все равно поеду в клинику и обследуюсь.

Я вдруг думаю о том, что, даже если ведьма права, это ничего для нас с Гором не изменит. В любом случае, учитывая обстоятельства, мы бы не смогли завести еще одного ребенка. Не стали бы проходить через магический ритуал во второй раз. Значит, переживать нет смысла?

Но терять что-то безвозвратно больно. Я думаю об этом, и меня охватывает чувство бессилия, а следом — ослепляющая ярость, направленная  на саму себя. Некого винить. Я виновата. Только я! Никто больше. Хочется закричать, побиться головой о стену, надавать себе пощечин. Лишь мысль о беременности удерживает меня от отчаяния.

— Все будет хорошо.

Я обнаруживаю себя в объятиях Гора: он гладит меня по волосам.

— У нас будет ребенок. Думай об этом. У нас будет ребенок.

Голова гудит, ноги не держат. Обессиленная, я опускаюсь на скамейку у двери, пока Гор о чем-то шепчется с Хлоей в дальнем углу комнаты рядом с потухшим камином. Я не пытаюсь подслушивать — не хочу этого делать, но невольно улавливаю обрывки чужого разговора.

— Мне больше не нужно твое зелье, — любимый открывает кошелек и протягивает шаманке несколько банкнот крупного достоинства. — Если ты уже приготовила новую партию, не волнуйся: твоя работа будет оплачена. Индивидуальный заказ, редкие ингредиенты — я помню.

Некоторое время Хлоя внимательно смотрит на Гора, и что-то в выражении ее лица заставляет меня подумать, будто колдунья откажется от денег, но нет, спустя секунду смятые купюры исчезают в кармане цветастой юбки.

— Ты очень щедр, будущий вожак.

Ведьма поворачивается ко мне, и вопрос, слетающий с ее губ, как удар грома среди ясного неба:

— На какой день вы назначили свадьбу?

Хлоя — воплощение бестактности. Бриллиант на моем безымянном пальце сверкает так, что его сложно не заметить, но мне почему-то кажется: не будь я беременна, ведьма не проявила бы любопытства.

На какой день вы назначили свадьбу?

Хороший вопрос! Гор сделал мне предложение, но на этом все и закончилось. Не было ни приема по случаю помолвки, ни обсуждения деталей грядущего торжества. Но теперь во мне зреет новая жизнь, и пора подумать о множестве вещей  — о свадебном платье, возможно, более просторном, чем мне бы хотелось, об элегантных пригласительных конвертиках из крафт-бумаги. И о реакции родителей Гора. Обрадует ли Освальда новость о наследнике? Или он придет в ярость из-за нежеланного родства с простолюдинкой?

— Тянуть с меткой не стоит. И с церемонией тоже, — жених косится на мой еще плоский живот. Не знаю, с чем это связано, но беременность у волчиц становится заметна очень быстро. Быстрее, чем у человеческих женщин. Месяц-два — и облегающая кофточка выдаст мое положение любому встречному.

— Хм, — пальцы Хлои с длинными черными ногтями барабанят по каминной полке, золотые и медные колокольчики на браслетах звенят. — С меткой я бы повременила, — задумчиво говорит шаманка. —  Укус на таком раннем сроке в случае с Элен чреват осложнениями. Учитывая, что это ваш единственный шанс стать родителями, лучше не рисковать и поберечь будущую мамочку.

Гор кривится, но соглашается с аргументами колдуньи. А я в шоке прислушиваюсь к своим чувствам. Нет метки — нет свадьбы, но вместо досады внутри отчего-то разливается облегчение. Вероятно, это просто усталость. После новости о грозящем бесплодии я ощущаю заторможенность, вялость, опустошение. Последнее, чего сейчас хочется, — выбирать свадебный наряд и дизайн пригласительных открыток.

— Значит, метку я смогу поставить только после родов? — интересуется Гор, озабоченный собственной репутацией: приличные мужчины сначала женятся, а уже потом заводят детей.

— Необязательно. Дождитесь второго триместра.

Любимый кивает своим мыслям: беременной невестой никого не удивишь даже в такой консервативной стае, как наша. А вот ребенок, рожденный вне брака, совершенно точно вызовет скандал.

— Хорошо, отлично, — в голосе жениха слышится облегчение.

Хлоя отворачивается, чтобы поправить висящие над камином сухие травы, и этот жест — вежливый способ сказать гостям: «Вам пора».

— Духи пока молчат, не позволяют разглядеть пол ребенка, — настигает нас на пороге. Шаманка по-прежнему стоит к нам спиной. В открытом дверном проеме мы видим, как она снимает с веревки высушенные пучки кодры, вероятно, для того, чтобы истолочь в порошок для будущих зелий. — Через неделю-другую попробуем спросить еще раз. Не хотите сделать это в присутствии родственников? Многие желают разделить свою радость с близкими.

— Мы подумаем, — Гор затворяет дверь, отсекая меня от сладковатого запаха ладана, что идет из домика шаманки.