Золотая орда (СИ) - Дрим Мила - Страница 18

– Замерзла? – задал он провокационный вопрос, глядя на мое раскрасневшееся после поцелуев лицо.

– Ты знаешь, что нет, – честно призналась я, одаривая Тимура смущенной улыбкой.

Он, не сдержавшись, протянул руку, проводя указательным пальцем линию по моему курносому носу. Затем, его палец опустился на мои губы. Взгляд Тимура тут же потяжелел, и он резко убрал свою руку на руль.

– Мы сейчас заедем к моим друзьям, – сообщил он мне.

Я кивнула головой, расслабленно откидываясь на спинку кресла. Мне было так хорошо, так удивительно спокойно, что я даже не стала спрашивать, когда Тимур отвезет меня домой. Машина, приятно изумляя меня своей маневренностью, плавно влилась в поток автомобилей. Я смотрела в окно, новым взглядом на знакомые места. Люди стояли на остановках, усталые, замерзшие, ожидая общественный транспорт. Я хорошо знала, каково это. Мерзнуть, нервничать из-за того, что автобус задерживается или испытывать досаду, когда пустой троллейбус проходит мимо, на обед.

Но сегодня. Я сидела в роскошном автомобиле – в уюте, тепле и долгожданной безопасности. И я была благодарна Всевышнему за эти перемены. Спасибо Тебе.

Наконец, бмв притормозил возле строящегося храма, недалеко от аллеи. Я устремила взгляд вперед, замечая пять дорогих машин, среди которых был и хорошо знакомый черный мерседес. Группа молодых мужчин о чем-то оживленно беседовала, но их разговоры прервались, стоило им заметить бмв Тимура.

– Пойду с братьями поздороваюсь, а ты жди здесь, – произнес Тимур, оставляя меня одну.

Я не сказала ему ничего в ответ – потому что это было бесполезно: пока я соображала, Тимур уже обнимался со своими братьями. Среди них я узнала Дамира, еще какие-то лица показались мне тоже знакомыми. Мужчины, по очереди, приветствовали Тимура, на их суровых лицах сияли довольные улыбки. Да, оказывается «братки» могли искренне улыбаться.

Я с интересом наблюдала за их общением и была рада, что бмв был прекрасно затонирован, и ни один из мужчин не видел выражение моего лица. Каждый из них выглядел как спортсмен – широкие плечи, движения, в которых улавливалась сила. А еще, все они не были похожи на простых парней. И дело было не в кожаных куртках или спортивных костюмах адидас. Их лица. Их лица, даже улыбаясь, выглядели опасными. Наверняка, встреться случайно с любым из них в темном переулке, я бы умерла от страха.

Но я не была в темном переулке. Я сидела в машине Тимура, и что-то подсказывало мне, что Тимур – не простое звено среди них. Он был опаснее всех вместе взятых мужчин. Только один вопрос мучил меня – смогу ли я принять это, узнав до конца, что за человек Тимур?

Наконец, Тимур, закончив беседовать со своими братьями, вернулся в машину. Он посмотрел на часы, что были на его правой руке. Я успела заметить металлический блеск ремешка и круглый, блестящий циферблат.

– Ты – левша? – поинтересовалась я, наблюдая, как Тимур заводит машину.

– Не совсем, – ответил он, отъезжая от площади перед храмом.

– Это как? – удивилась я.

Тимур послал мне самодовольную улыбку:

– В детстве я был левшей, потом решил переучиться – в итоге я хорошо владею обеими руками.

– Ого, да ты гений, – подшутила я.

– Не стану отрицать, – усмехнулся Тимур.

Бмв завернула за угол, и на противоположной полосе нам встретились два джипа, они ехали довольно быстро, и я краем глаза заметила, как нахмурился, будто что-то предчувствуя, Тимур. Машины повернули на улицу, где мы только что были, и следом раздались оглушающие выстрелы…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Тимур круто развернул бмв, и машина, нарушая все скоростные ограничения, помчалась на место недавней встречи с братьями. Я вцепилась пальцами в сиденье, силясь не впасть в панику. Я не осмеливалась смотреть на Тимура, потому что догадывалась – то, как он выглядит сейчас, может окончательно напугать меня.

Наконец, через секунды, которые показались мне часами, бмв завернул за угол. Стон сорвался с моих губ, когда я увидела ужасную картину – опрокинутые, расстрелянные тела, лужи крови на новой брусчатке перед храмом. Минутами раньше эти мужчины смеялись и обнимались с Тимуром. А теперь… Господи, кто-то из них остался ли жив? Мой взгляд успел зацепить одного из этих мужчин – он лежал на спине, а с виска тонкой струйкой стекала темная кровь. Вокруг уже стала собираться толпа зевак. Воистину, любопытство сильнее страха смерти!

Я всхлипнула от боли, и тут же, спешно, зажала рот дрожащей ладонью. Тошнота подкатила к моему горлу, и я нагнула голову до коленей, пытаясь сдержать рвотные позывы. Ужасная картина все еще была перед моими глазами, когда я услышала звук сирены – в боковом окне я заметила мчащуюся скорую, а вслед за ней – полицейскую «буханку». В тот же миг Тимур дал по газам, и бмв, вылетая на соседнюю дорогу, помчал нас, унося все дальше и дальше. И хотя физически, мы уже давно покинули окровавленную площадь перед храмом, я продолжала видеть, вероятно, мертвые лица этих мужчин и вытекающую из их тел и голов, кровь.

Я не знаю, как долго Тимур катал меня по городу. Он делал какие-то звонки, но я совершенно не слышала, о чем он говорит. Я смотрела в одну-единственную точку, прямо перед собой, не ощущая ничего, кроме сострадания и боли. Мне было действительно жаль этих мужчин. А каково было сейчас Тимуру? Я перевела настороженный взгляд на него, отмечая, каким сосредоточенным, холодным было его лицо. Он уже не разговаривал по телефону, а просто, сохраняя молчание, смотрела вдаль. Его сильные пальцы чуть с большим давлением, чем утром, сжимали руль.

– Мне жаль, – сорвалось с моих пересохших губ, и Тимур бросил на меня острый взгляд.

– Скоро будешь дома, – ответил он, игнорируя мои слова.

Я кивнула головой и вся сжалась – так стало мне холодно и невыносимо тревожно. Мой взор заскользил по хорошо знакомым местам – магазины, аптека, дома, до дома оставалось всего -ничего. Только я, почему-то не хотела расставаться сейчас с Тимуром и оставлять его в такие трудные часы. Однако у него, безусловно, было свое мнение на этот счет.

Бмв заехал в мой двор, и тут, нас ждал очередной неприятный «сюрприз» – прямо у подъезда, в котором я жила, стоял полицейский уазик, а рядом с ним – несколько милиционеров, а так же, как без них, соседки и… Антон.

– Боже мой, – прошептала я, не зная, что все это значит. Мой желудок скрутился в тугой узел от страха и нехорошего предчувствия.

Тимур отстегнул ремень себе, а потом и мне, нависая, на один короткий миг надо мной и небрежно бросая:

– Тебе не о чем беспокоиться.

Мы вышли из машины, Тимур, как и прежде, открыл для меня дверь – и в этот раз я была особенно благодарна ему за это – он был моей стеной, за которой я, под прицелом неодобрительных взглядом, ощущала себя в безопасности. Соседки тут же начали довольно громко перешептываться, и прохладный ветер донес до меня обрывки их фраз: «с кем связалась», «ты на морду его посмотри, бандюган», «вот тебе и дочка учительницы, воспитала проститутку».

Я, признаться, была поражена теми эпитетами, которыми меня «одарили» «добрые» бабульки. А еще, тем, что они так быстро изменили обо мне свое мнение. Вот так живешь – порядочной жизнью, все тебя вроде любят, но стоит тебе только оступиться (хотя я не считала мои отношения с Тимуром проступком или ошибкой) – и вот уже тебя окунают с головой в грязь, наслаждаясь тем, как ты захлебываешься.

Но я не тонула. Потому что я была с Тимуром. Он окинул бабушек нечитаемым взглядом, отчего каждая, вмиг, умолкла и отвернулась. Я ощутила, как Тимур чуть сильнее сжал мою ладонь – и в этом жесте я прочла поддержку. Я легонько сжала в ответ его пальцы, давая ему понять, что все поняла. И тут же, к нам на встречу вышли три милиционера, а позади них, поглядывая то на меня, то на Тимура ошалелыми глазами, с запекшейся кровью на уродливой щеке, терся Антон.

– Это он! – взвизгнул урод, и я успела заметить, как самодовольно заулыбались защитники правопорядка. Я нервно сглотнула. Я никогда не была нарушительницей, не преступала закон, и, признаться, в моих глазах, с самого детства, милиционеры выглядели, как герои – ведь именно участковый забирал моего пьяного отца во время его очередного буйного выступления. Приезд участкового означал, что у нас есть несколько спокойных дней и ночей… Но это было раньше. Теперь же, вид милиции больше не вызывал во мне такой радости и доверия.