Пёрышко (СИ) - Иванова Ксюша - Страница 31

- Нет, Третьяк, - Бажен сам за себя ответил, слезая с коня. - Не могу я! Но хотел бы. Проводить вас спешил! Счастливого пути пожелать! Богдан, два слова к тебе!

Отошли с ним в сторону.

- Передай князю Ярославу, что осенью свататься к его дочери приеду, коли хочет он еще ее за меня отдать!

- Хорошо, князь, передам!

- Да, какой я тебе князь, разве ты не дядька мой?

Сам не ожидал, что станет он обнимать меня. Обнял в ответ, как родного. Вот отец его, брат мой сводный, даже признаться, рассказать о родстве нашем боялся, а этот - при всех, не скрываясь дядькой назвал! Нет, не такой он, как Ладислав, не такой, как Драгомир! Настоящий князь и хороший человек!

Долго стоял он возле дома моего, глядя нам вслед. 

*** Первые дни пути в Изборск легко проходили. Каждый знал свою роль, каждый знал, что ему делать. Мстислав успевал поохотиться и по вечерам всегда была у нас свежая дичь. Разведчиком Ярополка назначил. Как ни уговаривал Волк его сына поставить, все ж таки приглядеться хотел к парню. Нет более ответственной роли в походе, чем разведчик, да и опасной! Молод еще, опыта маловато! Хотя в пути парень неплох был - на усталость не жаловался, любое поручение бегом выполнял, на коне держался так, будто на нем и вырос. Ну, а в бою пока не случилось его видеть!

Подъезжая к лесу, где в прошлый раз Ярополк Бажена ранил, на пригорке остановились, прежде чем в него войти. Далеко-далеко за лесом над верхушками деревьев дым поднимался. Не костер точно! Что-то серьезное горит. Мстислав подъехал. Приложив к глазам козырьком ладонь, вгляделся в горизонт и сказал:

- На лесной пожар не похоже - в одной точке горит! Да и звери - птицы лесные не бегут от него! 

Все знали, как опасен может быть лесной пожар. Если близко окажешься, можешь не успеть убежать - часто в считанные минуты охватывает он огромные территории. Никого не щадит - ни деревья, ни живность какую! Не спрячешься от него, на пути оказавшись!  

Ярополк подъехал.

- Знаешь, Богдан, кажется мне, что горит деревня. Нам в лесу к Изборску чуть в сторону забирать надобно, а она - как раз в том месте, где дым! Что делать будем?

- Пока на дым едем, а там видно будет!

Сами они понимают, что именно моей главной целью является. Не столько в Изборск рвусь я, сколько в деревушку эту. А коли горит, и вправду, там, то вдвойне спешить надобно. Дорога через лес лучше наезжена была, чем в прошлом году. Часто, видимо, по ней люди шли! Быстро скакали наши кони. И спустя несколько часов были мы уже на полпути к деревне. Вдруг Ярополк вернулся.

- Богдан, впереди люди на двух телегах. Не воины скорее всего. Что делать?

- Поговорим с ними, расспросим. Поехали навстречу.

Две повозки выехали на ровную прямую лесную дорогу далеко впереди нас. На первой мужчина с женщиной сидели. Еще издали в мужской фигуре что-то знакомым показалось. А как приближаться стали, Ждан крикнул:

- Да это же Милорад!

И, правда, он это был! А воин-то раньше, чем мы, нас узнал. Сначала приостановил повозку свою, а потом быстрее прежнего навстречу поехал. Мы сближались на узкой лесной дороге, а глаза мои девушку, за его спиной сидящую, высматривали. То выглянет она, то снова за широкие плечи Милорада спрячется. На вторую повозку я только один взгляд и кинул - старик со старухой, да девушка, спиной к нам повернутая с плащем, накинутым на плечи. 

Все мысли мои спутница Милорада занимала. Узнаю ли ее? Какая она? Что почувствую, когда в глаза ее посмотрю? Как вести себя с ней? Я уехал, ее оставил одну? Или, наоборот, она меня с Милорадом предала? Как повернуть жизнь нашу? А она, как она себя вести будет?

***

Сразу узнала его. В ту же минуту, как далеко впереди верхом на жеребце гнедом на дорогу выехал. Сердце остановилось сначала, а потом, как с горы побежало, запрыгало, забилось в груди! Богдан! Он! Ни с кем не спутаю. Сама себя не слыша, прошептала:

- Богдан...

Бабушка, приложив ладонь, всмотрелась вперед:

- И точно! Он! - засмеялась. 

- Только не узнает он меня, бабушка! Укрой меня с Ладой плащом! Может, по другим делам он скачет? Не за нами? Проедет себе мимо, да и все на том...

- Вот глупости, Ясна! Его это дочь - он ее тоже увидеть должен! - ругалась, но плащ на плечи накинула. 

Завернулась я в него. Спящую дочку прикрыла. Только бы сдержаться и не броситься к нему! 

Вот и дружинники, радостно приветствующие Милорада, приблизились, попрыгали с коней, обнимать его стали. Не смотрела на них, пригнула голову, лицо не поднимая. Иначе, не смогу - сама в ноги его брошусь! Дедушка сказал тихонько:

- Ясна, иди к нему, внучка!

***

Не мог себя заставить, как друзья мои, к Милораду подойти. Не понимал пока, как к нему относиться. Но с коня своего слез - в любом случае, Милорада расспросить об Изборске надобно. Почему они здесь, что заставило из деревни уйти, что за пожар, наконец! Да, он и сам, встрече с нами обрадовался, стал сказывать, что половцы Изборск захватили, что город горит. А еще про то, что в их деревню они тоже своего разведчика направили и сейчас, наверное, от деревни мало что осталось. Девушка, сидевшая на повозке милорадовой, при этих словах горько заплакала, закрыв ладонями лицо. Бывший дружинник шагнул к ней, обнял, к груди своей прижимая. 

- Не плачь, Любава, может, спаслись они, может, спрятались...

Любава, значит. И на меня не взглянула даже. Как и не знакомы мы. Посмотрел я на дружинников своих растерянно. А они мне глазами на другую повозку показывают. Особенно Третьяк старается, чуть ли не рукой машет в том направлении. Сами-то воины мои со стариком, что повозкой второй правил, разговор повели, обнимали его, как будто знакомы были. Да только с девушкой никто не решался заговорить. Хоть все и посматривали в ее сторону. Стал смотреть и я. 

С места моего видна была худенькая фигурка, в черный плащ укутанная, спиной ко мне сидящая. Только голова с заплетенными в косу темно-русыми волосами не прикрыта. Смотрел, к себе прислушивался - и, вроде бы, ничего не ощущал, да только и глаз отвести не мог.

И вдруг, запищало что-то рядом с ней, а потом раздался младенческий плач! Ребенка в плаще своем прячет! Ясна? Это она? Вопросительно на Ярополка посмотрел. Он кивнул. А старуха вдруг сильным громким голосом решительно сказала:

- Воины, идите сюда! - и вперед пошла, нас с Ясной наедине оставляя.

Обернулся я. Они следом шли, не решаясь ослушаться одетой в черное высокой статной женщины. Никто на нас не смотрел больше. 

Ребенок плакал, и она стала приговаривать, успокаивая, уговаривая его:

- Тихо, тихо, милая моя, тихо, моя красавица. Все хорошо, ничего не случилось...

Медленно стал повозку обходить. И желая видеть и не решаясь. Страшась не узнать... Шел, и в лицо ее сбоку всматривался. Только еще ниже голову опускала, не желая даже взглянуть на меня. Небольшой аккуратный носик, черные брови, высокий открытый лоб - все, что мог я разглядеть.

Не узнавал, а сердце в груди билось, как сумасшедшее! Мой ребенок у нее! Девочка... И имя вдруг само на язык попросилось:

- Ладушка... - прошептал и шагнул к ней, разом оказавшись так близко, что только руку протяни - и дотронуться можно. 

И тут Ясна голову вскинула и на меня посмотрела. И столько в глазах ее любви и боли было, что не смог удержаться - шагнул еще ближе и осторожно руки ее чуть в стороны отвел. И накатило, нахлынуло - нет, не воспоминания, а ощущения, чувства! Руки дрожали, когда плащ раздвигал. Увидел на руках ее младенца - девочку черноволосую, голубоглазую, с пухлыми розовыми щечками, сосредоточенно грызущую свой кулачок! А потом на саму Ясну глаза поднял - какая красавица, не мудрено было полюбить ее! Она смотрела на меня, и слезы текли по щекам. Губы дрожали. 

- Богдан... Любимый мой... 

И сама лицом в грудь уткнулась.  Обнял за плечи осторожно, чтобы дочке не повредить. По волосам гладил.

- Не помнишь меня? Вижу, что не помнишь... Друзья обо мне рассказали?