Долгая ночь - Абашидзе Григол Григорьевич - Страница 54

Киас-эд-Дин еще не дошел до Кермана, как султан устремился за ним со своим войском. Визирь был оставлен распоряжаться Грузией. Ему был дан наказ не давать грузинам ни одного дня передышки, постоянно совершать набеги в глубь грузинских земель, особенно же следить за соседними с Грузией мусульманскими государствами: не началось бы тайных встреч, секретных переговоров, предательских отношений у этих государств с полупокоренным Грузинским царством.

Шереф-эль-Молку мало показалось пройтись еще один раз по всем селениям Грузии, основательно потрепанным к тому же сначала Киас-эд-Дином, а потом и самим султаном. Несколько раз принимался визирь за сбор добычи, а во многих городах расположил постоянные войска.

В горы он проникнуть не мог, хотя и намеревался, ибо там, в горах, пряталось основное население Грузии. Зато доступные долины были подметены чисто, и о них можно было больше не думать. Визирь искал, где бы еще поживиться, пока Джелал-эд-Дин далеко и пока в руках находятся послушные, сильные войска.

В это время Шереф-эль-Молку попало в руки перехваченное тайное послание арзрумского султана к царице Грузии. В двух словах послание сводилось к тому, что Тогрилшах предлагал царице объединиться и совместно выступить против Джелал-эд-Дина, когда наступит удобный час.

Шереф-эль-Молку только этого и было нужно. Он и так давно уж подозревал в измене султана Арзрума, самого, впрочем, слабого из всех вассалов грузинской царицы. Теперь же, когда в руках был документ, непререкаемо доказывающий измену, руки Шереф-эль-Молка оказались развязанными, и он понял, что добыча сама плывет к нему. Без промедления он двинулся в поход, подступил к Арзруму и без особых усилий ворвался в город.

Хороших войск не было ни у самого Тогрилшаха, ни у его соседей, которые могли бы оказать помощь. Кроме того, он не был готов к нападению хорезмийцев, не ждал этого нападения, и судьба Арзрума решилась в один час.

Хлатский мелик Эль-Ашраф был в это время в Сирии. Как обыкновенно, он прожигал время в охотах и пирах, а Хлатом, как обыкновенно, правила деятельная и умная царица Тамта. Ей помогал верный Эджиб Гисам-эд-Дин. К моменту покорения Арзрума визирем Джелал-эд-Дина хлатцы вступили с Грузией в тайный союз против хорезмийцев и постепенно в большом секрете готовили войска, чтобы можно было выступить в любой удобный момент.

Узнав о разорении незадачливого соседа и точно зная, что Джелал-эд-Дин с основным хорезмийским войском далеко в Иране, царица Тамта отдала распоряжение Гисам-эд-Дину перехватить султанского визиря, разбить его и отобрать добычу, награбленную в Арзруме.

Решительный и отважный Гисам-эд-Дин, исполняя волю царицы, выступил с небольшим, но крепким войском и устроил засаду на дороге, по которой неизбежно должны были пройти войска Шереф-эль-Молка, возвращающегося из успешного карательного похода.

Шереф-эль-Молк за своей спиной ощущал крылья. Победа оказалась легкой, а добыча весомой. Казна пополнилась золотом, драгоценностями, гарем – молодыми женщинами-арзрумками, а сердце визиря преисполнилось самодовольством и спесью. Он и подумать не мог, что кто-нибудь осмелится поднять на него меч, на него, столь решительно и быстро сокрушившего город Арзрум.

Хлатцы напали неожиданно в том месте, где дорога между двумя холмами образовала нечто вроде небольшого ущелья. Хорезмийцы настолько не ожидали нападения, что не пытались сопротивляться. Они бросили все, что везли с собой, то есть все, что награбили и что было своего, и, кое-как выбравшись из западни, доверились быстроте своих коней.

Шереф-эль-Молк долго не мог прийти в себя. Он не мог допустить, что одни лишь хлатцы дерзнули напасть на победоносных хорезмийцев, и думал, что это были объединенные силы Хлата, Иконии, Шама и чуть ли не самого Египта. Только в этом случае его поражение и бегство могли быть хоть как-нибудь оправданы в глазах Джелал-эд-Дина, да и в его собственных глазах. Он послал султану гонца с тревожным, если не паническим донесением. Небольшую стычку с хлатцами он расписал как грандиозное сражение с большими полчищами.

Между тем грузины тотчас узнали о поражении и бегстве своего притеснителя. Князья, укрепившиеся в горных крепостях, осмелели и начали делать вылазки, нападая на небольшие отряды и гарнизоны хорезмийцев. Варам Гагели, например, осмелел настолько, что совершил вылазку до самой Гандзы и освободил от захватчиков свои владения.

Эти вылазки напугали визиря еще больше. Шереф-эль-Молк слал гонцов одного за другим, он умолял султана скорее возвратиться в Грузию и грозился тем, что если султан промедлит, то все мелкие восстания сольются в одно большое, и господству хорезмийцев придет конец.

Взбудораженный столь тревожными донесениями, Джелал-эд-Дин переметнулся с юга опять в Тбилиси. Гнев его по отношению к хлатцам граничил с исступлением. Он и раньше был зол на царицу Тамту, еще со времен ее визита к нему и всей этой истории с Шалвой Ахалцихели. Но тогда он проявил снисходительность к женщине, и без того наказанной смертью любимого человека (чего-нибудь стоил султанский кровавый подарок, завернутый в шелковую шаль), теперь же появился повод отплатить как следует за оба коварства сразу.

Даже слабых противников Джелал-эд-Дин предпочитал сначала ввести в заблуждение, успокоить, усыпить. Все-таки бой есть бой, и есть разница, сколько воинов погибнет в бою – сто или тысяча. Воины нужны были султану для борьбы с Чингисханом, а не для игры в войну с какими-то ничтожными хлатцами.

Поэтому султан сначала подступил к Анисской и Карсской крепостям. С ходу взять их не удалось. Требовались метательные и стенобитные машины. Крепости оборонялись настолько упорно, что все вокруг, в том числе и в Хлате, узнали о продолжающейся осаде этих крепостей. Когда слухи достаточно укоренились, Джелал-эд Дин мгновенно снял осаду и рывком бросился на Хлат. Он думал, что хлатцы, со стороны наблюдавшие осадные бои под Карсом и Аниси, не успеют даже закрыть ворот, а не то что собрать войска, и поэтому овладеть Хлатом будет очень легко.

Но хлатцы каким-то образом узнали о намерении султана за четыре дня до того, как оно стало явным. Хлатцы успели приготовить войска и собраться с духом. Поэтому, когда прямо с марша Джелал-эд-Дин двинулся на штурм Хлата, город встретил его мужественной обороной и отбил штурм.

Султан рассвирепел еще больше. С того дня, как он вступил в Адарбадаган, ему светила счастливая звезда, его тайные замыслы всегда оставались тайными, его походы заканчивались сравнительно легкими победами. И вот, пожалуй, первый орех, который не поддается зубам сразу же, с первого нажима. Все это потому, что кто-то из приближенных предал его и заранее сообщил хлатцам о готовящемся нападении на город. Но кто? О замыслах султана знало три человека: Шереф-эль-Молк, Орхан и Карамелик. Что касается Карамелика, то он вот уже несколько дней болен какой-то заразной болезнью. К нему боятся подходить даже врачи. Орхан в эти дни постоянно был при султане, на его глазах и не встречался ни с кем посторонним, кто мог бы сыграть роль лазутчика и отвезти в Хлат важные вести. Оставался Шереф-эль-Молк. Султан не допускал до себя подозрений по отношению к визирю, однако у визирей всегда бывают враги. Орхан первым намекнул султану на то, что у визиря могут быть тайные отношения с Хлатом. Но султан посмотрел на Орхана так пронзительно и грозно, что наветчик тотчас прикусил язык.

Безродный Шереф-эль-Молк был, выражаясь деловым языком, начальником тайной султанской охраны. Говоря более возвышенно, а в данном случае и более верно по существу, он был ангелом-хранителем султана, не раз спасавшим своего повелителя от кинжала подосланного убийцы или от тайного яда. Преданность его была свыше всякой меры.

Султан знал об этой преданности и ценил ее. Глаза и уши султана, Шереф-эль-Молк следил за каждым шагом приближенных и знал, казалось, не только тайные мысли, но сокровенные движения сердца. К тому же во время великих сомнений султана именно Шереф-эль-Молк умел подать самый разумный совет, который все сразу ставил на свои места и часто оказывался спасительным. Джелал-эд-Дин подозревал, что друзья Шереф-эль-Молка из самых высокородных вельмож завидуют положению визиря, его безграничной власти, его славе. Он подозревал также, что они завидуют и самому султану. Он подозревал, что они плетут тайные нити заговоров, мучительно отыскивают пути для свержения султана, дабы самим занять его место. При таких обстоятельствах человек, возвышенный самим султаном и за это преданный до конца, был очень нужен. Имея рядом Шереф-эль-Молка, султан спокойно спал в своем шатре. В конце концов в назидание остальным вельможам Джелал-эд-Дин сделал Шереф-эль-Молка своим визирем. Тайное доверие сделало Шереф-эль-Молка выскочкой в глазах других царедворцев, породило враждебность против него и даже откровенных врагов. Но визирь был умен, проницателен, хитер, и враги ничего не могли с ним поделать.