Камни Юсуфа - Дьякова Виктория Борисовна - Страница 69

Андома изумленно приподнял брови на последнее Витино заявление, но промолчал. Тогда, заключил князь Вяземский вступительную часть беседы, раз стороны подтвердили свои намерения, пора бы и уговор составить. Все согласились. Послали за подьячим, который ожидал в соседней комнате, чтобы писать рядные записи. По взаимному договору записали черным по белому, что князь Андомский обязуется взять в жены купеческую дочку Ксению Лопатину, а отец Ксении — выдать ее замуж и дать за ней приданое. Срок венчания Витя предложил установить через неделю после сговора, так как княгиня Вассиана строго-настрого запретила ему проявлять никчемную поспешность и излишнюю заинтересованность.

— Андома сам не захочет тянуть долго, денежки ему как можно скорей нужны, ночей спать не будет, пока не завладеет ими, — говорила она и не ошиблась.

Князь Вяземский от лица князя Андомского спросил Захарку, сумеет ли невестина сторона осуществить все свадебные приготовления да чины собрать за три дня: мол, жених хотел бы венчаться поскорее.

— Что же, — степенно ответил Захарка-Паук, поглаживая накладную бороду, — трудновато, конечно, но ради уважения к жениху можно.

Так и записали — через три дня после сговора. Наконец встал самый важный вопрос — о приданом. Тут Андома уже взял все разговоры на себя. Захарка, по заранее заученному тексту, начал неторопливо перечислять, что он дает за «дочкой»: постель, платья, домашнюю утварь, скотину, зерно…

Но все эти тряпки да козы мало интересовали Андому. Он прервал Захарку, задав прямой вопрос, сколько тот дает за девушкой украшении, драгоценных камней и денег.

— Денежки — на стол, девицу — за стол, — нагло рассмеялся он. — Все требую записать в подробностях, а если потом откажешься от чего, так я попятное с тебя сдеру, так и знай, — предупредил он, грозно глянув на Витю. Мол, еще неизвестно, кто кому и сколько заплатит.

— Конечно, конечно, — согласился Захарка. — Я честный купец, все, что запишем, все отдам, а коли сговоримся сегодня, так и задаток мой при мне.

Он многозначительно кивнул Вите. Тот поспешил в переднюю, где ждал его Рыбкин с большим сундуком. Вместе они втащили его в комнату и раскрыли перед Андомой. Сундук был с верхом наполнен украшениями и посудой из чистого золота.

Голенище сразу стал сговорчивее. От неустойки отказался. В остальном же пенять родственникам невесты на скупость ему не приходилось. В рядную запись включили столько сундуков украшений, камней и золотых монет, что даже у князя Вяземского такое приданое вызвало зависть. Он бы теперь и сам на Ксении женился, да Андома его опередил.

Наконец, перечисление закончили. Андома потребовал, чтобы еще до свадьбы приданое доставили к нему в Слободу. Но Захарка отказался, сославшись на то, что не возит с собой всё свое добро, так как боится, что разбойники ограбят по дороге, так что за частью приданого надобно ему людей до дому послать. Но сразу после свадьбы все привезут к государю, куда прикажет, а лучше всего — сразу в новый дом, который он намеревается завтра-послезавтра купить для молодоженов.

Ну, а чтобы государь не сомневался в его обещаниях, он велит уже сегодня к вечеру доставить князю в Слободу сундуки с парчой и жемчугом, так что государь наверняка будет доволен.

— А пока, — Захарка достал из кармана небольшую бархатную коробочку, — раз можно считать, что сговорились мы, вот государю подарочек от невесты.

Паук торжественно раскрыл коробочку и протянул ее Андоме. Ахнули все, в том числе и Басманов с Вяземским. На алом бархате в коробочке покоились две великолепные жемчужины, черная и розовая, цена которых трудно поддавалась исчислению.

— От одного купца индийского достались мне, за долги отдал, — пояснил изумленным опричникам Захарка. — Матушка больна у нас, дома находится, так что не может сама отблагодарить тебя за внимание, что нам оказываешь, — продолжал Паук, — так что уж не обессудь, прими от меня невестин дар, государь мой.

— Такой подарок грех не принять, — восхищенно ответил Андома. Все его сомнения вконец развеялись. Раскланявшись с представителями невесты, он в прекрасном настроении поскакал обратно в Слободу. Витя и Захарка, также весьма довольные собой, вернулись в дом Шелешпанских. Сундуки с парчой и жемчугом, как было обещано, отослали Андоме вечером. Началась подготовка к венчанию.

В центре Москвы за небольшие деньги приобрели опустевший дом, который капитан Гарсиа присмотрел заранее. Хозяин его недавно сложил голову на Засечной черте, а бездетная молодая супружница подалась в монастырь. Часть слуг разбежалась, прихватив с собой, что можно было унести из бывшего хозяйского добра, часть еще оставалась в доме. Капитан Гарсиа отписал грамоту на имя князя Андомского — дом даровался Голенищу в счет приданого невесты. К оставшимся слугам наняли новых и начали приводить разграбленный дом в порядок.

За отдельную плату новые слуги должны были составить свадебный поезд невесты, а также распространять слухи по всей Москве о грядущем венчании, о раздаче подарков у храма, подогревая любопытство горожан.

Узнав о том, что дом куплен, Андома и Басманов заехали посмотреть. Просторный, добротный дом жениху понравился. Несколько богато убранных комнат, которые ему показали, также производили благоприятное впечатление. Слуги встречали гостей в бархатных одеждах, не хуже, чем в доме Вяземского, и низко кланялись будущему хозяину. Придраться было не к чему. Отмытая и причесанная по этому поводу Машка-Козлиха, которая за еще один браслет согласилась расстаться на время со своими вонючими травками и драными лохмотьями и выступить свахой со стороны невесты на грядущем торжестве, показала Андоме будущее брачное ложе. Она изображала дальнюю родственницу купеческой семьи и громко восхищалась статью и удалью жениха, его орлиным взором и трясла что было мочи символической рябиной в руках, которой предполагалось охранять счастье новобрачных от порчи.

Попробовав предложенные Витей лакомства — изюм, лукум, фиги, — Андома уехал вполне довольный и полный радужных ожиданий. Накануне свадьбы он собрал к себе в Слободе своих соратников на пир. В доме же невесты все приготовления, как только он отъехал, прекратились. Княгиня Вассиана сказала изумленному Вите, что князь Андомский в этот дом заедет только завтра утром и вряд ли увидит что-либо, кроме того, что уже видел, а больше наверняка никогда не вернется, так что нечего суетиться зря. Чекисту же, который все более входил в доверие, вместе с Гарсиа надлежало в ночь перед венчанием проникнуть на царские конюшни и засунуть специально подобранные Козлихой коренья и зелья в государевы седла, в узды, в рукавки и наузы на государевых лошадях, а также в возки, в сани, и полость санную, если удастся.

— И для чего это нужно? — не понял Растопченко, заглядывая в сумку со снадобьями.

— Для чего? — переспросила его княгиня и как-то недобро усмехнулась. — Для того, чтобы, выставившись на посмешище всей Москве, Андома сам себя на плаху спровадил. Он за конюшни царские в ответе. И не приведи Господь, если на государя колдун какой порчу через лошадей наведет, не сносить тогда Андоме головы, что не углядел. А он как раз пировать собирается с сотоварищами своими. Значит — голова с плеч. Да еще под всеобщую потеху с кликушей. Но проникнуть на царские конюшни не просто, — предупредила она Витю. — Если ты мне, свен, и на этот раз послужишь без упрека, то как свадьбу «отгуляешь», считай, готова я все обещания свои исполнить. Гарсиа отправится в дальний путь до вашего царства, сходит в то высокое здание… как оно называется? — спросила она присутствовавшего при разговоре испанца.

— «Банк оф Нью-Йорк», государыня, — ответил капитан.

— И привезет тебе то, что ты просишь, — кивнув головой, закончила княгиня. — В Слободу отправишься с де Армесом. Действовать станет он, а ты помогать будешь. Но помни, если попадетесь, с Гарсиа-то ничего не станется, а ты с головой расстаться можешь. Не боишься?

— Когда это русские чего боялись? — с деланным безразличием пожал плечами чекист.