Камни Юсуфа - Дьякова Виктория Борисовна - Страница 33

— Для нас обоих нет никого ближе друг друга, — ответила Джованна повернувшись. — Благодарю тебя за верность, Джулио. Признаться, я рассчитывала на нее.

Она подошла к столу, протянула кардиналу кубок с вином, и на руке звякнул браслет, которого прежде Джулио никогда у нее не видел — толстая золотая цепь с гербом тамплиеров на запястье:

— Угощайся, Джулио, — предложила она, — это старинное арагонское вино из бочек еще моего деда, дона Родриго. Уверена, что ничего подобного ты не пробовал с тех пор, как мы расстались. Скажу еще, чтоб ты не мучил и не казнил себя за предательство брата. Паоло верно служил моему отцу и не предал его до смерти. Он верно служил мне при моей прежней жизни, ну, а что касается… — Джованна сделала паузу, и взгляд ее стал мрачен, что-то неуловимо изменилось в ней, будто в одно мгновение ее покинуло неистребимое жизнелюбие де Борджа, поборовшее даже смерть, и такого мрака в глазах Джулио не припомнил бы даже у герцога Чезаре в последние дни его жизни, когда он был покинут всеми, в том числе и самим Господом, ни тем более у дона Родриго.

— Что касается последнего проступка Паоло, — продолжила она, — то твой брат сам достаточно наказал себя, и тревожить душу его осуждением я не стану. Знай, что я простила его. Мы оба его любили, и пусть он покоится с миром.

Она сказала это спокойно, но нотки горечи в голосе выдавали, что прощение далось ей нелегко.

— Мне известно, на что пришлось пойти тебе, чтобы вырвать у коварного папы Климента мой ларец. Я знаю, что Паоло был убит на пути в Москву, и намерена отомстить за его смерть. Грязный татарин, посмевший отобрать жизнь у человека, которого я любила, сам будет убит, чего бы мне это ни стоило. Я намерена вернуть себе то, что принадлежит мне по праву: ларец, и все попавшие в него драгоценности. Где бы он ни находился — я найду его. Я не могу допустить, чтобы наследство моего отца и деда украшало шеи каких-то языческих девиц. Я позвала тебя, Джулио, чтобы снова призвать под знамена Борджа. Похищенные драгоценности, убийство Паоло — это мои личные счеты, но те, кто дал мне силы и. возможность вернуться в мир, конечно, не стали бы стараться зря. У нас есть задачи поважнее. И первая из них — укрепление пошатнувшихся основ нашей святой католической церкви.

Она сделала несколько глотков вина из своего кубка и продолжила более спокойным тоном:

— Мы должны победить заразу, расползающуюся сейчас по Европе, истребить лютеранскую ересь, вернуть в сердца истинную веру и проложить ей дорогу дальше на Восток — в языческую Русь царя Ивана. Как ты понимаешь, задача эта не на один или два дня. Это борьба на годы вперед, и может быть, результаты ее скажутся только к концу столетия, а вполне вероятно, что и в следующем веке. Но завоевание восточного колосса мы начнем с Польского королевства и Литовского княжества. Сейчас там открыто проповедуют еретики, лютеранство расползается, подобно смертоносной чуме. Князь Николай Радзивилл Черный всячески этому потворствует. Кальвинисты строят кирхи, заводят школы и типографии. Даже католическое духовенство проникнуто их идеями, монахи и монахини покидают монастыри, нарушают обеты целомудрия…

Джованна замолчала, глядя ему в глаза, потом добродушно усмехнулась:

— О чем я говорю? Ты должен знать это сам. Папа Юлий III слаб, католическое духовенство истощено многолетней борьбой. Грозный сосед поляков, юный царь Иван, стремится вернуть соседние земли в православие и присоединить к своему государству. Жалкие попытки Валуа влиять на ход событий в Польше — не более чем предсмертные конвульсии обреченных. Отпрыскам Екатерины осталось недолго править Францией, они вымрут, как кролики, отравленные подлостью своей мамаши, которая вернется им через годы…

Голос последней из рода Романьи и Валентине вновь начал набирать силу и ярость:

— О, я уверена, что не успела галера Борджа войти в Тирренское море и причалить к берегу, как многочисленные шпионы королевы-матери уже доложили ей о возвращении давнего врага. Она чувствует, как тучи сгущаются над ее родом. Теперь ответный удар — за мной. Пройдет еще лет двадцать, и от правления Валуа во Франции не останется и следа. Дети Екатерины, ее сыновья, имеющие право на наследование престола, будут умирать, истекая кровью на ее руках, и ей предстоит увидеть, как рухнут все ее надежды на безбедное будущее. Ты скажешь, это жестоко?

Джованна сняла со стены кинжал Борджа с черной агатовой рукоятью и вензелем герцога Чезаре на ней.

— Я отвечу тебе, Джулио. Екатерина победила, меня не молитвой Господу и не самоотверженным трудом своей души. Ее мелкая душонка вообще не способна ни на что, кроме трусливой подлости: удары исподтишка, из-за угла: вот манера Медичи. Она вонзила мне кинжал в спину чужой рукой, призвав на помощь дьявола. Такой же ответ она и получит. Наследник Наваррского рода, одной крови со мной, сковырнет Валуа с трона, как жалких насекомых. Так будет, Джулио! Так будет, потому что я так хочу!

Джованна решительно воткнула кинжал в блестящую поверхность стола с такой силой, что он вошел почти наполовину. В ее жесте выразилась вся страстная и сильная натура Борджа, их властный и непримиримый дух. Если бы Джулио еще сомневался, кто перед ним, то увидев ее жест, поверил бы без лишних доказательств.

— Так будет, — повторила она, — Наваррский род возьмет власть в свои руки, и тогда Франция возвысится над всеми, новые короли будут не чета прежним, больным и нервным паразитам на теле государства, не знающим, что делать со своей властью без оглядки на мамочку. Новая Франция станет великой страной, но за это нам надо еще побороться, Джулио. Нам необходимо возродить старые идеалы, давно выброшенные за ненадобностью на свалку алчными интриганами в королевских и папских мантиях, ради обогащения забывших о духе. Не потому что идеалы эти столь дороги нашему сердцу, а потому что с потерей веры народов в них, мы рискуем потерять все то, что было приобретено с их помощью. Забытые идеалы духовно-рыцарских орденов должны возродиться. Они уже возрождаются. Я имею в виду иезуитов, последователей испанца Игнатия Лойолы. Именно таких людей мы должны направить сейчас в Польшу. Это и есть мое главное поручение тебе.

Ты должен искать повсюду и направлять в польские и литовские города скромных и самоотверженных иноков, принесших обет целомудрия и нищеты, с мечтательно-рыцарским настроением духа, столь привлекательным для сердца народа. Там, на месте, они станут благочестивыми и образованными проповедниками, благотворителями несчастных и бескорыстными наставниками юных. Они привлекут к себе тех, кто сейчас еще очень молод, кого не успела поразить зараза кальвинизма. Они пойдут по пути тамплиеров и покажут нашу веру с иной, привлекательной стороны. Они привнесут жизнь в потускневшую повседневность католических приходов. На деньги проклятого ордена они будут основывать бесплатные школы, читать проповеди и проводить публичные диспуты.

Их целям будут способствовать пышные праздники, торжественные богослужения, на которые мы не поскупимся, самоотречение и самоотверженное служение больным. Войны, мор — их не устрашат никакие беды. Они возродят госпиталя тамплиеров и будут ухаживать за пораженными проказой и чумой. Все это привлечет к ним толпы народа. Иезуитские школы будут воспитывать горячих ревнителей католичества, укрепляя и возвеличивая римскую веру. Так мы победим ересь в Польше и во всей Европе, так мы начнем свой новый крестовый поход на Восток. Там, где не помогут обыкновенные средства, мы возьмемся за оружие.

Однако особая твоя забота, Джулио, — это выявлять мертвых грешников. Не удивляйся и не возражай. Я не прошу тебя преступать церковные обеты. Если хочешь, ты можешь даже молиться за них. Только, уверяю тебя, в большинстве случаев, ты зря потеряешь время. Человек сам выбирает, кому служить при жизни, богу или дьяволу. За редким исключением, поверь, уж теперь я знаю, что говорю, он следует своему выбору и после смерти. Раскаяние столь редко, что впору возводить памятники прозревшим злодеям. Все, что от тебя требуется, — сообщать мне их имена. Искать их ты должен не только в Италии, но и по всей Европе. Нам потребуются тысячи и тысячи таких заблудших душ. Это будет наша тайная армия в борьбе с русским язычеством, осененным византийским крестом. Невидимая и неслышимая никем, эта армия призвана растлевать, сеять сомнения и страх и подготавливать принятие новой веры.