Успей поймать любовь (СИ) - Анина Татьяна - Страница 19

А не плевать ли мне на всех? На эту помятую не по возрасту Аню, на её квадратную сестрицу и Костромина с Юлей-овцой?

С высокой колокольни!

Я взяла телефон и напечатала:

«Медленно провожу ладонями по твоим брюкам, опускаюсь перед тобой на колени и смотрю тебе в глаза. Облизываю губы, чуть приоткрываю их. Ты можешь вставить. Но я не достаю член, только глажу его сквозь брюки…»

— Кто официанток официально оформляет?! — возмущалась начальница. — Анна Матвеевна! Я сколько раз говорила? Только на испытательный срок, и пусть кормятся за счёт чаевых.

— Сейчас все карточками расплачиваются, чаевых почти нет. Никто работать не пойдёт, — недовольно поморщилась Анна Матвеевна.

— Они беременеют! Потом этих «яжматерей» на работу обратно приходится брать, а они борзеют.

«Они» — мерзкое отребье, смеют беременеть на нашей фирме!

Валить надо отсюда.

«Сам расстёгиваю ширинку, достаю член. За затылок тебя подталкиваю к головке, она скользит по твоим губам. Оближи, моя сладкая. И за щёку возьми».

Я чуть слюной не подавилась. Участилось сердцебиение, мне стало жарко. Пульсировало лоно, и пришлось закинуть ногу на ногу. Соски тёрлись о поролон лифчика, возбуждённые, чувствительные после вчерашнего.

Как он меня ласкал!

Как он меня любил!

И мне нравилось, что не сильно на комплименты исходил, пару-тройку слов, но таких нужных. Это лучше, чем болтуны неумолкающие, от которых вначале расцветаешь, а потом вянешь, чаще всего ушами.

Вот Пашеньке я сейчас такой минет сделаю, телефону стыдно будет. Главное, слова правильные подобрать.

Исподлобья кинула на Аньку похотливый взгляд и начала писать.

«Я обвожу языком головку члена, чуть засасываю его, мои губы влажные и горячие. Очень мягкие! Аккуратно ввожу за щёку, кулаком провожу по всей длине. Причмокиваю, мне так нравится брать у тебя в рот! Ты такой вкусный, а я такая голодная. По языку скольжу головкой, касаюсь уздечки, хочу заглотить целиком. Всё глубже, глубже… не получается целиком, он не помещается в горло. Я поднимаю глаза, полные слёз, на тебя…»

— Эвелина, ты чем занята?

У меня сердце в пятки упало. Но я заяц стреляный. Печально посмотрела на Еланину и тихо сообщила первую фигню, что пришла на ум:

— Цены на складах у Борисыча до Нового года не меняются, в январе резко поднимутся, нужно успеть за несколько дней сделать закупку.

Это так очевидно, что я скорей всего не соврала.

— Почему в моей фирме одна Костромина работает?!

В основном, ртом, я вернулась к сообщениям. Паша, видно, перевозбудился, не отвечал, так что я продолжила, тем более вошла во вкус.

«Я стараюсь заглотить, расслабить горло. Пальцами цепляясь за твои ягодицы. Глубже. Я смогу. Расслаблю горло и приму тебя целиком. Но не получается, ты слишком большой для меня. Тогда я ложусь на кровать, откидываю голову с неё, предлагая тебе войти в мой рот».

Давай, мальчик мой, где ты там, не кончи! Сам предложил такую игру.

Анькин взгляд был непонимающий, изучающий. В попу пусть взгляды себе засунет.

А в попу-то мы с Паней не пробовали. Только хотела предложить, как от него пришло:

«Веля, пзц! На хрен три часа, я сейчас отойду, куплю тебе букет и заберу с работы»

Я чуть не рассмеялась. Все заметили, что мне весело. Одна Еланина продолжала бушевать.

— Калинина, что у тебя?

Калинина – прущий танк в колючей проволоке тридцати трёх лет. Передовица, бессердечная, готовая исполнять приказы беспрекословно, к врагам фирмы беспощадна. Выродок, совершенно лишённый сочувствия. Когда на небе раздавали душу и сердце, она строчила иски в суд. Наш главный юридический монстр.

Разговор всё время возвращался к несчастным официанткам. Анна Матвеевна пыталась девочек жалеть, что вообще ей не шло. Не к лицу ей милосердие. Начальница с юротделом пыталась избавиться от тех, кто умудрился сесть на зарплату по договору.

— Троих получилось уволить по суду, — докладывала лупоглазая стерва. — Двух уговорить, что им здесь ничего не светит, поэтому заявление на увольнение по собственному желанию. И конечно, Анна Матвеевна прогадала: у нас беременная.

Какой кошмар!

Это просто катастрофа!

На всю фирму одна беременная официантка!

Обнищаем, по миру пойдём.

— Я прогадала? — с офигевшей ухмылкой спросила Анна Матвеевна.

— Да. Вы подписали трудовой договор, — не замечая жгучих взглядом, ответила Калинина.

Всплыл в голове анекдот: «Выбегаю с мячом к пустым воротам и бью… Мимо! И весь стадион хором: «Пидорас!» Вот это слава, вот это слава».

Даже я на Калинину подняла удивлённый взгляд. Гадить Анне Матвеевне, заместителю, во всех отношениях было неразумно с её стороны. Анька — стерва похлеще, юридический отдел ждёт обновление.

Что можно ожидать от дружного женского коллектива?

Я буду скучать.

Серьёзно.

Такие интриги! Кардинал Ришелье курит в сторонке. У нас свержение власти и борьба за трон, сбор сторонников, шпионаж и стукачество. Отбор мужей у бухгалтерского отдела отделом поставки и один пластический хирург на весь отдел кадров.

Паня больше не писал. Галочкам, что летели косяками на листочек блокнота, я подрисовала лес и облачка, чтобы было ощущения природы. Трусики нужно было менять или уже в конце концов заняться сексом.

Планёрка заканчивалась. Дамы расходились. Осталась сидеть я и Анна Матвеевна. Видимо, хотела поговорить с сестрой, а я никуда не двигалась.

Сверлила меня своим начальственным взглядом, но неудачно.

Я сунула Кате своё заявление на увольнение.

Еланина внимательно изучила его. Пошевелила вправо, потом влево квадратной челюстью и посмотрела на меня в точности, как сестра.

Мне вот кажется, что начальник-женщина имеет большее влияние на психику подчинённых, чем мужчина. Она такой образ злой мачехи, которой лучше на глаза не попадаться.

— Объясни, — грозно потребовала Катя.

— Развелась с Максом, — спокойно ответила я. — И он мне признался вчера, что получил фотографию два года назад с концерта.

Анна Матвеевна взгляд паскудный опустила и юбку стала поправлять.

— Что за фото?

— Кать, прекрати, — скривилась я всем лицом. — Ты знаешь, что за фото. Концерт был в твоём кафе, ты зашла в комнату отдыха для начальства, а там твоя сестра на этом нарике скачет.

— Поосторожней, — тихо попросила Анна, но её голос утонул в море моего негодования.

На Макса мне было уже плевать, жалко, что с Катькой так…

— Ты показала мне эту фотку и смеялась, что со спины Анька — вылитая я. Потом это фото оказалось у Макса, и он разрушил наш брак.

Не стала говорить, что брак так и так был слабым, дряхлым, умирал долго и болезненно.

Катя словно постарела, появились морщины. Она откинулась на спинку своего кресла и совсем поникла.

— Это фото было не только у меня. Да, Аня? — вздохнула Катя.

Не, надо сваливать из этого гадюшника!

Нормально меня так Аня ненавидела, что смаковала моё горе два года, а я не замечала, страдала на радость стерве. В общем, они тут все друг друга стоят.

— Веля, давай обсудим твою должность, может, тебе что-то нужно повыше? — ровным голосом предложила Катя.

— Нет, Катюш, спасибо, — поднялась я с места. — Жизнь нужно уметь начинать с чистого листа. Я сегодня продаю часть квартиры, покупаю новую. Мужчина у меня новый, работу нужно тоже сменить. И, конечно, фужеры куплю новые и посуду, — мечтательно произнесла я. — Всего хорошего. Спасибо, что помогла в трудный период.

Не дождалась её слов, ушла из кабинета.

Теперь я для Еланиной предательница, не умеющая держать удар.

Секс, Паша, мокрые трусики.

На моём столе уже была собрана коробка с личными вещами, которые я хотела забрать. Их оказалось очень мало: ручка, зеркальце и расчёска. Чашку и кучу всяких принадлежностей в урну скинула.

Я пританцовывала, виляя бёдрами, в голове играла старая зажигательная мелодия. Крыльев было не видно, но они меня держали крепко.