Одна случайная ночь (СИ) - "Novela" - Страница 8

Дилан лишь жмет плечом, ни подтверждая, ни опровергая мои слова.

– У тебя не так? – интересуется он.

– Бабушка моей мамы приехала в Америку из Венгрии в начале войны, а своего отца я никогда не видела, поэтому мое родовое древо немногочисленно.

– Ты никогда не видела своего отца? – переспрашивает Дилан, и я качаю головой.

– Мама рассказывала, что встретила его в колледже. Он был из католической семьи – жутко религиозной – и жениться мог на такой же истинной католичке. Он испугался пойти против воли родителей, когда мама сообщила ему о беременности, и он испарился. Перевелся в другое место, ничего ей не сказав.

– Дерьмо, – ругается Дилан, а я нервно смеюсь.

– Ну да, согласна.

– И ты не знаешь, кто он и как его зовут?

Я вновь качаю головой.

– Нет. Пока я была маленькой, мне не приходило в голову спрашивать, а когда я повзрослела, мамы уже не стало, и задавать вопросы было некому.

Дилан смотрит на меня так странно, сохраняя молчание, отчего я начинаю беспокоиться и ерзать.

– Что за взгляд?

– Думаю, как много раз я считал, что моя жизнь – катастрофа, но теперь понимаю, что тебе досталось больше, – признается он.

– Ой, нет, я ведь не для того, чтобы на жалость давить, говорю! – торопливо объясняю я. – Обычно я так много о себе не рассказываю, но ты спросил.

– Я и не подумал, что ты для этого рассказала, – спокойно замечает он.

После небольшой паузы, во время которой мы пьем свои напитки и смотрим друг на друга, Дилан спрашивает, с кем я жила, когда мамы не стало.

– С Мойрой – маминой младшей сестрой и ее мужем Кевином. С ними было… неплохо, хотя нам с Мойрой тяжело понимать друг друга. А Кевин тихий и увлеченный спортивными каналами – с ним трудно не поладить, так как он редко разговаривает.

Далее мы обсуждаем наши специализации. Точнее специализацию Дилана – у него это право и политика, и мою предполагаемую специализацию – финансы.

За разговором время пролетает мгновенно и вот мне уже пора возвращаться на кампус. Через пятнадцать минут начинается лекция.

Когда Дилан заводит корвет, мне впервые в жизни хочется прогулять учебу.

Глава 8

ДИЛАН

В кухню из подвала приволокли огромную доску. Несколько десятков фотографий первокурсниц прицепили с помощью магнитных держателей, оставив свободное место сбоку, куда вписаны имена участников.

Не знаю, когда именно зародилась эта традиция, но суть ее в том, чтобы за шесть недель, что остались до конца осеннего семестра, затащить в свою постель как можно больше девчонок первого года обучения. Победитель получал неплохой денежный приз и неделю в домике на озере Гранд-Лейк. Дом принадлежал бывшему члену братства, но никто не знал, кому именно.

Сам я никогда не участвовал в этом соревновании, не считая, что мне нужно что-то о себе доказывать, но к подобному развлечению относился лояльно. Если девушка не против, почему нет?

В этом году желающих принять вызов семь человек. Почти все ребята со второго и третьего курса. Мы, выпускники, считали себя выше этого, хотя делать ставки на победителя нам это не мешало.

– Паркер, на кого поставишь? – кричит Картер, когда я вхожу в кухню за водой после тренировки.

Я быстро пробегаюсь глазами по списку, нахмурившись, когда вижу, что Пит вписал свое имя.

– Я наверное в этот раз пас. – Я лезу в холодильник за водой, решая, что не хочу участвовать в этом даже в качестве наблюдателя.

– Да ты чего? Это ж последний год – нельзя пропускать! – Картер выглядит обалдевшим, а Сэм удостаивает меня взглядом: «Че за фигня, чувак?»

– У-у-у, и кто у нас тут? – Эллиот вваливается в кухню, разглядывая фото девушек, и по каждой отпускает оценочные комментарии.

Друзья начинают обсуждать девчонок, а участники «забега» подначивают друг друга. Пита с ними нет, иначе, думаю, я бы не смолчал. Я заметил, что н стал избегать меня и с его стороны это верное решение.

Я потягиваю воду, посмеиваясь над придурками, окружившими доску. Фотки на ней меня особо не интересуют, но совершенно случайно, когда Картер отступает в сторону, мой взгляд цепляется за знакомое лицо. Снимок Руби в нижнем левом углу и мне хочется заехать по роже тому, кто его туда прицепил.

Пока парни продолжают свой бурный обмен мнениями, я пялюсь на улыбающееся лицо Руби и начинаю закипать.

Какого. Блядь. Хера?!

Долго не раздумывая, отталкиваю со своего пути Майка – его имя на доске – и срываю фото Руби, не скрывая злости.

– Кто, нахрен, ее сюда прицепил?! – требую я, обводя каждого из «братьев» яростным взглядом.

– Ты чего, Дил? – оторопев, спрашивает Сэм. Ребята обмениваются недоуменными взглядами.

Мне посрать, что они подумают, но Руби не будет на этой доске.

– Она выбывает, всем ясно?! – Я высоко поднимаю фото Руби, чтобы никто из них даже думать о ней не смел. – Если, блядь, хоть один из вас, задротов, приблизится к ней, шкуру спущу!

Все, кто находится в комнате, молчат, шокированные моей выходкой. Главное, чтобы сказанное мной, до них дошло.

Во мне все еще клокочет, когда я выхожу из кухни, унося с собой фотографию Руби. Жалею, что Пита не было. Надо будет ему объяснить, что Руби Джонс, мать его, неприкосновенна!

РУБИ

– Нельзя быть такой эгоисткой и думать только о себе, Руби, – отчитывает меня Мойра. – Нам с Кевином нужны деньги, ты же знаешь, в каком мы сейчас трудном положении.

Про «трудное положение» я слышу стабильно с тех пор, как восемь лет назад переехала в дом Мойры и ее мужа. Иногда мне хочется сказать, что оно всегда останется таким не потому, что причина в каких-то внешних, неблагоприятных факторах или пресловутом невезении. Все намного проще – это лень Мойры. Мойра живет на пособие по безработице последние лет… даже не уверена, работала ли она когда-нибудь. Кевин водит школьный автобус и звезд с неба тоже не хватает.

Любимое занятие Мойры – плакаться на вечную нехватку денег, при этом ее второе любимое занятие – шоппинг, часто бессмысленный.

Но все равно я благодарна им за то, что они взяли меня к себе после смерти мамы, хотя делать этого были не обязаны.

– Ты можешь спать на диване, когда будешь приезжать, или Кев поставит раскладушку в подвале, – размышляет Мойра.

Сегодня, когда я ей позвонила, и разговор зашел о Дне благодарения, до которого оставалась пара недель, Мойра сообщила мне, что моя комната больше не моя – они сдали ее какому-то знакомому Кева, который будет платить аренду.

Известие меня расстроило. Знаю – дом Мойры и Кевина мне не принадлежит, и все же – это мой дом и другого у меня нет. А теперь у меня даже нет своей комнаты.

– Что с моими вещами? Где они? – Я дергаю за нитку, торчащую из пледа, чувствуя огромную тоску и подавленность.

– С ними все в полном порядке! – Голос Мойры веселеет. – Я сложила их в коробки, и Кев отнес их на чердак.

– Я все еще могу приехать на праздники? – уточняю я, так как уже ни в чем не уверенна.

Не то, чтобы мне особо хотелось проводить праздники с тетей и ее мужем, но мне больше негде.

– Конечно ты можешь, Руби. Мы найдем для тебя место, – заверяет Мойра.

Я вздыхаю. Новость о комнате меня расстроила, но не сильно удивила. Еще когда я была в выпускном классе, Мойра заикалась о том, что мою комнату можно будет сдавать после того, как я съеду и отправлюсь в колледж.

– Ладно, расскажи мне лучше, как там обстоят дела с парнями? Нашла себе уже кого-нибудь? – с надеждой и предвкушением спрашивает Мойра. Она была бы счастлива, выйди я замуж, и желательно за кого-то «состоятельного».

«Я ведь забочусь о тебе и хочу, чтобы твоя жизнь удалась», – любит повторять она.

– Нет, никого нет, – отвечаю я, зная, что в очередной раз разочаровываю ее.

* * *

Д. «Привет»

Р. «Привет (»

Д. «Как проходит твой вечер?»

Р. «В компании учебников и шоколадного печенья. А твой?»