Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2 - Батракова Наталья Николаевна - Страница 93

«Не успели…» — с сожалением понял он.

— Катя?!

— Зина!

— Что ты… что вы здесь делаете?.. Это твоя дочь? — Зина оторопело посмотрела на насупленную нарядно одетую девочку.

— Да, это моя Марта.

— Марта… Так вот ты какая…

Зина присела, улыбнулась… Одного взгляда ей было достаточно, чтобы ответить на многие мучившие ее вопросы. Но при этом появилось еще больше новых.

— Вы куда? Почему ты не позвонила? Так это ты была…

— Зинуля, — перебил ее супруг. — Мы уезжаем.

— Извини! — виновато посмотрела на нее Катя и перевела взгляд на Андрея Леонидовича, взывая о помощи. — В следующий раз поговорим…

Она была очень рада видеть Зину, но на разговор не было ни времени, ни сил. Слишком сумбурно складывался день, слишком часто менялись планы. Еще не успела до конца осознать причину отъезда и смириться, как появилась Зина.

— Нет, не пущу! Я должна спросить, почему…

— Зина! — строго оборвал его супруг. — Нам надо ехать.

— Так вы… вместе? — только сейчас дошло до нее. — То есть…

— Это и есть просьба Ладышева, — подтвердил Поляченко. — Я должен вывезти из страны Екатерину Александровну с дочерью. Вернусь — все объясню. Придумай, пожалуйста, как объяснить мой внезапный отъезд гостям и Владику. Ты же у меня умница! — поцеловал он жену в макушку. — Идемте, Екатерина Александровна.

— До встречи, Зина!

— До свидания, тетя, — буркнула напоследок Марта.

Глядя им вслед, Зина застыла как вкопанная.

«Воспитанная… Вся в папу», — наконец запоздало отреагировало сознание.

— Зина, ищу тебя, ищу… — голос Тоневой заставил ее обернуться. — Там дальше по сценарию папа с мамой поздравляют, а вы куда-то пропали! А где Андрей?

— Уехал. Дело важное. Вопрос жизни и смерти… Шучу, — улыбнулась она недоуменно захлопавшей ресницами подруге, подхватила ее под локоть. — Побежали обратно! Ты там шепни ведущему, что папы не будет…

Не доезжая до съезда на Заславль, Зиновьев затормозил, повернул направо и остановился.

— Ждем здесь, — сказал Поляченко. — По идее, уже должны выехать, — посмотрел он на часы. — Я выйду, подышу.

— Ну что, красавица? Помнишь меня? — улыбнулся нахмуренной девочке Александр.

— Вы — дядя Саша, — насупившись, ответила Марта, не проявляя привычного желания продолжать разговор.

Даже не поздоровалась, когда садилась в машину.

— Извините, Саша! Настроение у нас плохое, — пояснила мама.

— Ну, это поправимо! Хочешь, мультики включу? Есть «Маша и медведь», «Спанч Боб»… Тебе что нравится?

— «Маша и медведь», — буркнула девочка.

Спустя минуту на спинке сиденья прямо перед ней замерцал экран, появилось изображение, салон наполнился звуками веселой мелодии, побежали титры. На все это мать и дочь смотрели с удивлением.

— Там внизу в кармашке наушники беспроводные. И пульт там же, — подсказал Зиновьев. — Давайте покажу, как включить. Все уже настроено, только эти две кнопочки нажать… — помог он Кате. Звук в салоне исчез. — Ну, как? — спросил он через минуту у девочки, но та, поглощенная действом на экране, никак не отреагировала.

— Спасибо, Саша! — Катя улыбнулась. — Пора вам своих детей заводить. Из вас получится хороший отец.

— Да мне пока как-то племянников хватает, — смутился тот. — Мультики для них загружал, когда на море ездили. Я тоже выйду…

Оставшись в салоне, Катя, чтобы чем-то себя занять, решила прочитать все полученные сообщения.

«Ура! Я ведущий нового ток-шоу на самом крутом канале!!!» — гласило первое сообщение от Генриха. С разницей в два часа пришло еще одно: «Ты даже не хочешь меня поздравить? Обидно…» Под утро было еще одно послание: «Ты сама вынуждаешь меня сделать то, в чем я еще сомневаюсь! Подумай о Марте!»

Катя усмехнулась: «Любопытно, что? Передумал жениться? Хорошо бы… Меньше разговоров, нервы целее… «Подумай о Марте!» Уже подумала, Генрих…»

Фраза «Подумай о Марте» так прочно вошла в сознание Кати, что долгое время действовала как заклинание: включала безропотность, вынуждала действовать против своей воли. Но теперь она приобрела совершенно иной смысл, о чем Генрих не знал и использовал по привычке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«А ведь он и сам уверовал, что когда-то спас Марту. И мы все ему в этом помогли: и папа с Ариной Ивановной, и Оксана с Робертом. И я постаралась как могла… Бедный Генрих: непросто ему будет перестать быть героем в собственных глазах. Сам из себя сотворил кумира, а тут, бац, и сбросили с пьедестала… Хорошо было бы, если бы к нашему возвращению он собрал свои вещи и съехал куда-нибудь. Размечталась! — вздохнула Катя. — Зная его, такое счастье мне с неба не упадет… «Подумай о Марте»… Это Марта наконец-то убедила меня подумать о ней…»

Странное дело, но чем больше времени проходило с момента, когда открылась правда, тем меньше оставалось в ней негодования в адрес Генриха. Его место заполняло полное равнодушие. Весь негатив куда-то незаметно вылился, испарился. События же последних двух дней окончательно опустошили сосуд с эмоциями. Прямо сейчас в нем ничего не бурлило, не окрашивалось в разные цвета, не заставляло хозяйку хоть как-то реагировать: плакать, смеяться, восхищаться, ликовать. Сосуд был совершенно пуст.

Придется повременить с решительными действиями, пока не будут поданы документы на продление вида на жительство. Из года в год эта процедура сжигала немало нервных клеток и отнимала кучу времени. Бюрократическая машина в Германии работала основательно, но неторопливо. Одни чиновники, грозя санкциями, требовали справки, которые еще не отдали в предыдущем ведомстве, те в свою очередь не действовали, пока не получили подтверждающего документа от других структур… Жаловаться не принято, дабы не навредить. Хорошо хоть экзамен по немецкому на требуемый уровень давно сдан. Оставалось набраться терпения и ждать. Лишь один раз это не доставило ей особых хлопот — накануне кесарева и первой операции Марты. Но тогда подготовкой всех документов и обоснований занимался детский фонд.

«Поздравляю!» — заставила она себя написать Генриху, так как следовало хоть как-то отреагировать.

И перешла к сообщениям следующего адресата.

«Думаю о тебе, даже разговариваю мысленно. Приезжай!!!» Далее следовал подробный адрес. Еще раз просмотрев сообщение от Колесниковой, Катя заострила внимание на трех восклицательных знаках и… вдруг почувствовала всю глубину одиночества Лены!

«Ей в сто раз хуже, чем мне! — захлестнула волна сопереживания: эмоциональный сосуд недолго оставался пустым. — Надо как-то собраться и съездить! Через неделю начнется подготовка к операции, будет не до поездок…»

За спиной послышался шум работающего двигателя, и Катя сразу узнала старушку-подружку БМВ. О том, что надо ремонтировать глушитель, накануне вечером сообщил отец: видно, зацепили в лесу какую-то корягу.

Спрятав телефон, она вышла из салона и почти сразу столкнулась с расстроенной Ариной Ивановной, прижимающей к груди объемный пакет.

— Вот, в дорогу кое-что из еды собрала. Знали бы раньше, ни в какие грибы не поехали бы… Здесь бутерброды, пирожки вчерашние, йогурт Марте, компотик… Одежду Марточки я в чемодан сложила: и обувь, и кофточки со штанишками. А твое всё в сумке.

— Спасибо!

Расчувствовавшись, Катя обняла женщину.

— Давайте, я помогу, — перехватив чемодан с сумкой из рук отца, Зиновьев понес их к микроавтобусу. — Что-то еще есть? — спросил он, вернувшись.

— Автокресло… И вот, — отец протянул Кате сумку с ноутбуком. — Я туда все сложил, что было на столе: и паспорта ваши там, и страховки.

— А игрушки Марты? — напомнила Арина Ивановна.

— Так забыли в коридоре! — осмотрев салон, виновато развел руками Александр Ильич. — Вот только это — вчера в машине оставила, — протянул он фигурку мультяшного Зика. — Я сейчас за ними съезжу! Я быстро, здесь рядом…

— Не стоит, Александр Ильич, — остановил его Поляченко. — У нас очень мало времени.

— Так как же?.. А если Марта расплачется?..