Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2 - Батракова Наталья Николаевна - Страница 76

И все же… А вдруг он, как и она, всего лишь подавил и запрятал глубоко в душе истинные чувства?

— Я пришла на прием к диетологу… — начала она свой рассказ…

…Представшая перед Филом картина подтвердила худшие предположения: Грэм не справился. Следы борьбы, пустые шприцы, мужчина и женщина, спящие крепким сном.

Глянув на часы, он поморщился, точно ему предстояло съесть что-то невкусное, пинком ноги перевернул напарника на спину и, замахнувшись, со всей силы вонзил острое лезвие в область сердца. Хладнокровно наблюдая за расплывавшимся на груди кровавым пятном, выдернул рукоятку, вытер об одежду жертвы стекавшие капли крови и перешел к дивану, на котором спала женщина.

Ни к напарнику, ни к даме жалости и сострадания он не испытывал. Он вообще не знал, что это такое. Операция завершена. Идет ликвидация свидетелей. Работа у него такая. Да и что их ждет в таком состоянии? Возьмут тепленькими, дадут отоспаться, начнут допрашивать. Суд, тюрьма… Оно им надо?

Слегка развернув тело женщины, он примерился, поднял руку… как вдруг кто-то со спины, выбив клинок, отшвырнул его от дивана. Сгруппировавшись, в полете он успел перевернуться на спину и встретил Максима ударом ноги в лицо. Секунды хватило, чтобы, подхватив клинок, вскочить на ноги. В следующую секунду противник схватил стоящий рядом стул, со всей силы стукнул им об стену и, оставив в руке лишь деревянную ногу, принял защитную стойку.

Сделав обманное движение, Максим снова выбил клинок из руки Фила, следующим движением сбил его с ног, оседлал, прижал шею к полу ножкой стула. Тот, ухватившись за деревяшку обеими руками, изо всех сил сопротивлялся. Неожиданно под окнами взвыла сирена. Понимая, что вряд ли справится с имевшим преимущество противником, Фил, одной рукой удерживая душащую его палку, другой схватил валявшийся рядом клинок и изо всей силы воткнул в бок противника.

«Уйдет!» — вместе с болью резанула Максима мысль.

Взревев, он в последнем отчаянном усилии вдавил ножку стула в кадык Фила. Что-то хрустнуло, противник захрипел, из его рта потекла кровь.

Два тела практически одновременно обмякли, ножка стула откатилась под диван. Прижав ладонь к торчащей из бока рукоятке, Максим сполз с тела, попытался встать, но тут же потерял сознание и рухнул на пол…

— …Всю неделю Веня безуспешно пытался записать меня на прием к своему диетологу. Ты, кстати, заметил, как он похудел? После больницы сел на диету, жена уговорила.

— Снова женился, что ли? — Вадим припомнил, что жен и детей у Потюни было в достатке. — Это же он отец-героин?

— Он. Только не женился, а вернулся к первой жене. Она и поставила его на ноги после болезни. Продолжала любить, пока он куролесил по жизни…

— Бывает, — Вадим и усмехнулся. — Главное — в нужный момент вернуться к тому, кто поставит на ноги.

— Ты не прав. Веня все эти годы любил первую жену, только… Ну, такой он, вроде не ветреный, но безалаберный, что ли. Но друг настоящий… Сегодня диетолог вдруг сама позвонила, назначила время приема. Я не хотела идти, но неловко стало: он так старался, а я отказываюсь. Как раз неподалеку с Людмилой Полевой в кафе сидела… Если бы я знала, что это Лежнивец, я никогда в жизни не пошла бы! — Катя умолкла.

— Почему? Продолжай.

— После того, как ты носил ее на руках по лестнице, желания видеться с ней у меня не было, — не сдержавшись, высказала она старую обиду.

— По какой лестнице? — наморщил он лоб. — Не помню такого.

— Меня в тот день выписывали из больницы и почему-то направили на выход не как остальных, через приемный покой, а через главный вход. В это время ты как раз нес вверх по лестнице Валерию Петровну. Мог бы не скрывать, что вы продолжали встречаться.

— А мы и не встречались. С чего ты взяла?.. Я смутно помню тот день — уже болел. Зашел в ее кабинет, из окна увидел, как тебя встречает Генрих с цветами… Кстати, поздравляю с предстоящей свадьбой!

«Откуда он о ней знает?!» — похолодело на сердце у Кати.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Стало неприятно, настроение окончательно испортилось.

«Свадьбы не будет!» — хотела сказать она, но что-то мешало. Возможно, дало о себе знать упоминание неприятной сцены из прошлого.

— Но сейчас речь не об этом. Расскажи подробно, что произошло в квартире, — поторопил Вадим.

— Я пришла на прием к диетологу, увидела, что это… Валерия Петровна… Гаркалина, Лежнивец, Галецкая, — перечислила она все известные ей фамилии данной особы, украдкой наблюдая за Вадимом. Тот нахмурился, черты лица стали жестче. — Сразу развернулась на выход, она попыталась меня задержать. Позвала какого-то… Грэма, кажется. Но появился этот мужчина, Максим. Она стала кричать, отбиваться. На тумбочке лежал шприц, он сделал ей укол, она сразу отключилась, он отнес ее на диван. Я хотела сбежать, но он меня догнал, сказал, что внизу опасно, вернул в квартиру и попросил позвонить тебе, — скороговоркой перечислила Катя все, что произошло. — Он… меня спасал? Я права?

— Да, — коротко ответил Вадим.

— Мне показалось, что он хороший человек.

— Этот «хороший человек» несколько раз проникал на территорию завода, менял блоки. В том числе из-за него у меня сейчас остановлено производство! — повысил голос Ладышев после довольно длинной паузы. — Это он в ту ночь был в канаве, он боролся за сумку! Он следил за моим домом, из-за него и его подельников ты едва не стала предметом шантажа и торга! И еще не известно, чем бы всё закончилось, если бы он не одумался!

«Из-за него я едва не потерял тебя!» — мысленно продолжил он, понимая, что большей частью злится на себя.

Катя! Он почти о ней забыл! Но не забыла Валерия. Как она узнала, что он ее любил? Эта история с лестницей…

«А ведь это она все подстроила! — вспомнил он якобы подвернутую ногу, на которую нельзя ступить. — И Катя была не случайным свидетелем, это представление разыгрывалось для нее… А если и встреча Генриха была подстроена для моих глаз?.. — предположил он, но быстро себя успокоил: — Не случайно. Забудь и не трави себе душу, Ладышев. Контролируй эмоции».

Вадим ушел в себя, полностью отрешившись от реальности: надо восстановить дыхание, утихомирить злость, вернуть былое хладнокровие. С этим было сложнее: мешало физическое присутствие рядом объекта-раздражителя.

— Я, конечно, знаю далеко не все. Но я чувствую: он — хороший человек, — все же осмелилась закончить свою мысль Катя. — Иначе Валентина его не любила бы.

— Какая Валентина? — очнувшись, снова включился в разговор Вадим.

— Замятина. Помнишь, перед Новым годом ты возил меня в Боровляны к крестникам? Мы с тобой тогда еще едва не поссорились… Так вот: она тоже ушла от мужа. Развелись. Из-за детей там было, конечно, намного сложнее, чем у меня. Но вот решилась же…

— И что? — смутно припомнил он предновогодний вечер с заездом к Балай. И снова воспоминания были не из приятных: так и норовили нарушить с таким трудом давшееся внешнее спокойствие. — Какое отношение имеет Максим к твоей Валентине?

— Студенческая любовь. Он со своими спортсменами тогда попал в какую-то криминальную историю, родители запретили ей с ним встречаться. Девочка послушалась, потом вышла замуж на Анатолия. Она рассказала мне об этом вчера. Мы еще сфотографировались, и она разместила фото в соцсетях. А Максим его увидел. Он узнал меня, когда спускались в лифте, попросил ей передать, что любит. Он — хороший человек, поверь, — твердо повторила Катя. — Просто запутался.

— Любовь не показатель нравственности. Человек может кого-то любить, но при этом совершать преступления. Согласен в одном: она помогает стать человеку лучше, красивее, что ли… Но мы снова не о том.

— Тогда мне нечего больше сказать. Спустились с Максимом вниз, на крыльце стоял ты. Всё случилось так быстро… Вадим, что происходит? Ты обещал объяснить.

— Для тебя все самое худшее уже позади.

— Что значит «самое худшее»?

— Хорошо, — бросил на нее взгляд Вадим, пытаясь отрешиться от каши в голове, навеянной воспоминаниями. — Тебя заманили в ловушку. Но им нужна была не ты, а поддельный блок, который уехал в Японию. Но об этом, кроме меня, Поляченко и еще трех человек, здесь никто не знал. Как мы полагаем, внутри устройства была программа, дающая сбой работы оборудования. Промышленный шпионаж, диверсия. Так что им нужен был заложник, чтобы обменять его на блок.