Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2 - Батракова Наталья Николаевна - Страница 107

— Докопалась… — скривился Генрих, понимая, что выкручиваться теперь бесполезно. — И в чем еще ты хочешь меня обвинить?

— Ни в чем, Генрих. Забирай вещи и уезжай. Иначе нарушишь пункт своего контракта: влетишь на штрафы, а то и вообще работу потеряешь. Тебе же сейчас три года нельзя к женщинам и близко подходить, — усмехнулась она. — Так что вперед!

— А вот здесь ты меня удивила! Я-то решил, что принципиальная Евсеева никогда не станет копаться в моем ноутбуке.

— Есть у кого поучиться.

— Ладно… Меня всё это уже не волнует, свадьбы не будет, документы я забрал. Только ты не ответила: на какие шиши собираешься Марту оперировать? Уж больно уверенной стала. Неужели настоящий папик денег пообещал? — вдруг осенило его. — Неужели Ладышев тебя простил? Выходит, не зря ездила в Минск?

— Как ты мерзок, Генрих! Как же умело ты манипулируешь фактами! Репетируешь роль ведущего ток-шоу? — съязвила она. — Браво! В лучших традициях современного телевидения! Теперь я понимаю, почему они выбрали тебя! Да, я съездила домой не зря, узнала правду. Ты подлец, Генрих!

— Подлец… — повторил он. Обида медленно, но верно переросла в гнев. Такого унижения он еще не испытывал. — Что ж тогда ты принимала помощь от подлеца? Доверяла ему ребенка, делила с ним постель… Куда исчезла твоя принципиальность? Небось и с Ладышевым успела переспать? Что ж тогда вернулась, а не с ним осталась? Не принял обратно?

— Как же ты низок, Генрих!.. Уходи! Мне неприятно даже смотреть на тебя.

— А на кого приятно? На отца Марты, который палец о палец не ударил, чтобы помочь тебе и дочери?

— Я не хочу с тобой больше разговаривать! Убирайся!

— Вот как ты заговорила? — Генрих гневно сверкнул глазами. — А вот ответь будущему телеведущему: каково это быть шлюхой? Спать ради операции дочери с одним, потом по той же причине с другим? Каково это, а? Ведь ты с ним спала, не так ли?

— Да! И это был самый счастливый день в моей жизни! Ты это хотел услышать? — Катя встала, показала рукой на прихожую и презрительно повторила. — Убирайся!

— Э, не-е-ет! — вскочив со стула, Генрих крепко схватил ее одной рукой за плечо, развернув к себе, другой с силой рванул в сторону воротник халата. — Сначала ты снова прочувствуешь, каково это быть шлюхой!..

Подъехав к дому, Оксана, как и обещала, набрала Катю, но никто не ответил. Перезвонила — снова никакого ответа. Разволновавшись, женщина посмотрела на часы: прошло около сорока минут, как уехала. По дороге она успела кратко рассказать Роберту, почему задержалась, всего на пять минут, чтобы не тратить времени утром, остановилась на заправке. Не могла же Катя так быстро уснуть! Пока закончила уборку, пока поднялась наверх… Набрав номер в третий раз, Оксана развернулась и поехала обратно: на сердце было неспокойно. Если вернулся Генрих, разговор мог закончиться непредсказуемо!

— Роберт, дорогой! — истерично запричитала она в трубку. — Я возвращаюсь! Катя не отвечает! Там что-то случилось!

Рядом с машиной Кати под навесом действительно стоял автомобиль Генриха. Припарковавшись прямо на улице, Оксана выскочила из машины, подбежала к двери, набрала код, влетела в прихожую. И сразу услышала шум борьбы и сдавленные крики из неосвещенной гостиной. На ходу сбросив туфли, она пробежала вперед, на секунду застыла и с воплем «Сволочь! Отпусти ее!» бросилась к дивану.

Вцепившись одной рукой в блондинистую шевелюру, второй она ухватила за ворот свитера нависшего над Катей Генриха и изо всех сил рванула на себя. Почувствовав ослабевшую хватку, Катя изловчилась и толкнула ногой прижавшее к дивану тело. Падая на пол вместе с оседлавшей его женщиной, Генрих попытался оттолкнуть локтем Оксану, но тут же взвыл от боли: отпустив свитер, та впилась длинными ногтями в его шею.

— Сука! — ударил он ее в лицо кулаком, откатился в сторону. Прижимая к расцарапанной шее ладонь, пошатываясь, побрел к зеркалу в прихожей и, взглянув в него, запричитал: — Суки! Шлюхи! У меня подписан контракт, мое лицо принадлежит каналу! Вас засудят! Я вызову полицию!

— Ты как? — скатившись с дивана, Катя подползла к своей спасительнице. — Оксанка!

— Нормально, — пошевелила та губами, пытаясь сфокусировать зрение. — А ты?

— …Что здесь происходит?! — услышали они взволнованный голос Роберта.

Послышались шаги, зажегся свет, заставивший лежащих на полу женщин зажмуриться.

— Оксана! Оксана, дорогая, что с тобой! Что случилось? — не мешкая, Роберт оказался рядом, вдвоем с Катей они помогли нокаутированной Оксане подняться и сесть на диван. — Что здесь произошло?

— Суки! Шлюхи! Они хотели меня убить, они на меня напали! Я вызываю полицию! — продолжало доноситься из прихожей.

— Он хотел Катю… он хотел ее изнасиловать, — прошептала Оксана и полными слез глазами посмотрела на Роберта.

Только сейчас он заметил, что Катя стыдливо пытается прикрыть пледом обнаженную грудь, увидел разорванный халат, наливавшийся кровью синяк под глазом. Точно такой же синяк, но под другим глазом, расплывался на лице Оксаны.

— Лед! Неси лед! — скомандовал Роберт Кате, осторожно уложил женщину на диван, подсунул под голову подушечку. — Оставайтесь здесь. Я с ним сам разберусь! — он достал телефон и пошел в прихожую. — Полицию захотел?.. Сейчас я тебе вызову полицию!

Поговорив на повышенных тонах, Роберт с Генрихом закрылись в кабинете.

— Спасибо тебе! — Катя приложила обмотанный полотенечном пакет со льдом к бордовой скуле сестры, дождалась, пока та прижмет его своей ладошкой, и лишь тогда занялась собой. Пригодилось зеркало для линз, оставленное Генрихом на кухонном столе. — Как голова? Не кружится?

— Нет. Всё хорошо, — успокоила Оксана.

Оставив неудобный, всё время сползавший плед, Катя решила снова набросить халат. Сквозь прореху оторванного рукава выглядывало плечо с красно-синими следами пальцев.

— Сволочь! — взорвалась Оксана. — И почему вы все со мной не соглашались, когда я говорила, что Генрих не тот, за кого себя выдает? Я, пока ехала к дому, успела рассказать Роберту и о бардаке, который этот гад здесь устроил, и о его контракте. Так он мне не поверил, представляешь? Сказал, что мы преувеличиваем! А ведь он уже знал про обман с фондом! Удивил, когда примчался следом!

— Роберт — молодец! — похвалила Катя. — Прости, я оставила телефон наверху в спальне, когда спустилась на разговор с Генрихом.

— Вот и хорошо, что оставила! Знаю тебя, успокоила бы, что все в порядке, — Оксана поправила полотенце, посмотрела на себя в поднесенное зеркало. — Откуда оно здесь? Оно же в ванной на втором этаже стояло.

— Зеркало? Генрих его покупал, решил забрать.

Появился Роберт:

— Аптечка есть?

— В шкафчике в санузле.

— Не переодевайся, — оценив ее вид, попросил он. — Надо все это сфотографировать. На всякий случай.

— Для чего?

— Как доказательство, — коротко пояснил он. — По очереди, каждая на свой телефон. Затем вместе. Я возьму, — прихватил он зеркало.

Пришлось Кате идти за телефоном. Запечатлев следы борьбы, они стали дожидаться итогов мужской разборки. Учитывая, что Роберт отличался уравновешенностью, хладнокровием и умел убеждать, в положительном результате они не сомневались. Понятно, что полицию вмешивать в это дело никому не хотелось. Даже несмотря на явное проявление насилия в отношении обеих женщин, учитывая Катины урезанные права и местные законы, всё могло обернуться против нее. К тому же нервы, время, деньги… Уж лучше разойтись миром.

Наконец открылась дверь кабинета, в прихожей послышались мужские голоса, которые снова стихли за закрытой входной дверью. Завелась одна машина, следом другая. Ничего не понимая, женщины бросились к монитору камер наблюдения: все в порядке, Роберт освободил выезд со двора и, выпустив Генриха, занял опустевшее место.

— Ну что? — встретили его в прихожей женщины.

— Больше он здесь не появится, — успокоил Роберт и повернулся к Кате. — Можешь спать спокойно. Болит? — он нежно коснулся пальцами скулы Оксаны.