Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2 - Батракова Наталья Николаевна - Страница 100

…Почти двое суток после прихода в себя она оставалась в неведении, что случилось в квартире, после того как Максим вкатил ей немалую дозу снотворного. Не было ответа и на главные вопросы: кто сейчас в реанимации? Выжил ли он, пришел ли в сознание? От этого зависела дальнейшая тактика поведения самой Леры: что сказать, о чем лучше промолчать. Но следователь был хитер и ни словом не давал понять, кто остался в живых. Разве что проговорился, что это мужчина. Но кто из двоих? Максим или Грэм? С одной стороны, для нее лучше, если бы исчез Грэм. Тогда к ней вообще никаких претензий: ну влюбилась, ну ошиблась. Но, с другой стороны, если в реанимации сейчас лежит Максим, все усложнялось. Слишком много ему известно и о ней, и о ее прошлом. Тогда могут не поверить, что она оказалась втянутой в это дело случайно. Опередить Максима, рассказать, кто он такой, упомянув о том, что он похитил ее? Тогда цепочка потянется к Ладышеву, а он — главный потерпевший, против него всё и задумывалось. Но если умер Максим, стоит ли давать повод для новых вопросов? Нет, надо подождать. В крайнем случае, сославшись на временную амнезию, «вспомнит» позже.

О Екатерине Евсеевой, которая, по всей видимости, погибла, она не задумывалась: не радовалась и не злорадствовала. Пусть скажет спасибо с того света своему дружку Потюне. Не настаивал бы на приеме — не попала бы она под раздачу в квартире. Ладышев тоже вряд ли станет о ней переживать. Если она уехала в Германию и за эти годы он не предпринял ничего, чтобы ее вернуть, значит, равнодушен. Жаль, конечно, пусть бы попереживал, хоть как-то насолила бы ему напоследок. Потому что твердо решила вычеркнуть его из своей жизни: все воспоминания, всё, что с ним связывало. Не навсегда. Когда-нибудь она всё равно к этому вернется и отомстит, но пока лучше забыть о его существовании. И уехать куда-нибудь подальше. Придется, конечно, смириться с тем, что шансов вернуть дочь тоже почти не остается. Но всё течет, всё меняется…

К моменту выписки из больницы, к своему счастью или несчастью, она уже знала, кто из фигурантов дела выжил, а кого она уже никогда не увидит. Например, мужчину, который был с Грэмом в квартире в соседнем подъезде, где и нашли ее телефон. Не сразу, но пришлось «вспомнить», как он там оказался. Затащили силой, изучали контакты. Вынудили звонить Потюне. Затем им понадобилась Евсеева. Почему именно она, понятия не имеет. Пусть спрашивают у нее. Куда она подевалась из квартиры Валерии, ей не известно. Пожалуй, этот ответ был самым правдивым. Этого она действительно не знала, потому что уже спала крепким сном. Где Евсеева сейчас — тем более не знает. Про себя добавила, что и знать не хочет. Выжила — пусть скажет судьбе спасибо! Выпутаться бы самой из этой истории без далеко идущих последствий! Из-за проклятого телефона едва не перекочевала с больничной койки в СИЗО.

Но, как она понимала, предъявить ей, кроме этого малопонятного эпизода в квартире перед тем, как уснула, у следователей было нечего. Разве что после показаний Обухова что-то изменится. Вот только пусть сначала объяснит следствию, почему напал на нее вместе с Евсеевой и вкатил дозу снотворного! Выходит, они были знакомы. Вот пусть с них и спрашивают…

Валерия прошлась по комнатам и осталась довольна: все свои вещи собрала, никаких следов обыска, борьбы. Только лишь пятно… Ну и черт с ним! Заплатит она хозяйке за ремонт!

Главное, как она уже поняла, что выбралась из этой истории целой и невредимой. В дальнейшем ее линия защиты одна — она жертва. Баба-дура, бедная женщина, доверившаяся мужчине, который обещал на ней жениться, а потом, когда она решила с ним расстаться, впутал в свои дела. Но она ни сном ни духом не догадывалась, для чего, против кого!

Вернувшись к мыслям о собственной защите, она снова натолкнулась на единственный минус ее позиции — телефон. И не столько из-за неудаленных сообщений Грэма. Его нет, и она сможет расшифровать их на свое усмотрение. В данный момент хуже другое: осталась без контактов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Кого бы позвать на помощь? — устало посмотрела на чемоданы и баулы Валерия. Убираясь, она выбросила даже рекламные листовки, в которых наверняка можно было найти услуги грузоперевозчиков. — Придется звонить Петру, а больше и некому…»

К счастью, мобильный Лежнивца она помнила — отличался на одну цифру от домашнего номера их прежней квартиры.

— Петя, добрый день! Это Лера, — ласково начала она разговор.

— Добрый, — буркнул тот. — Тебя уже выпустили?

— Откуда выпустили? — растерялась Валерия, не ожидая от Лежнивца такой осведомленности.

— Милиция в пятницу приходила. Искали тебя. Нашли?

— Нашли, — ответила Валерия, хотела добавить что-то едкое, но вовремя одумалась, все-таки ей был нужен помощник. — Никто не собирался меня задерживать. Так, побеседовали… Петя, мне помощь нужна. Очень-очень!

— Какая еще помощь? Впрочем… Если уж решилась мне позвонить, значит, хорошенько тебя прижало. Говори. Чем смогу — помогу.

— У меня переезд. Срочный. Столько вещей, чемоданы…

— Грузчиков найми, что за вопрос? — равнодушно отреагировал бывший супруг.

— Не могу. Точнее, не успею: квартиру к вечеру надо освободить. Кроме тебя, не к кому обратиться, поверь. Ну, пожалуйста, Петя! — взмолилась она. — Я тебе заплачу.

По ее мнению, этот аргумент мог подействовать. Человек на пенсии, должен радоваться любой подработке. Прежде Лежнивец терпеть не мог, когда доброе дело оценивалось в дензнаках. Такое уж старое советское воспитание. Уж сколько с ним Лера билась в его бытность министром, сколько пыталась перевоспитать — всё без толку!

— Да не нужны мне твои деньги! Говори адрес, — услышала она ответ, на который рассчитывала. — …Записал. Крупногабарит есть? Ну, мебель, телевизор…

— Да нет, только вещи. Чемоданы, баулы, коробки с посудой.

— Понял. Не раньше чем через два часа. У нас заказ срочный. Если передумаешь — позвони.

«Какой заказ? — не поняла Валерия. — Лежнивец вроде как сидит на своей даче… Ладно, подожду».

Положив трубку, она снова прошлась по комнатам, критически глянула на пятна в гостиной, подошла к баулам. Можно, конечно, отнести часть вещей в машину, но… Пусть уж Петр попыхтит, раз согласился! А она пока передохнет.

Устроившись на диване, Валерия взяла пульт, включила телевизор и вдруг вспомнила, что в квартире на Юго-Западе нет ни нормального телевизора, ни интернета, ни посудомойки. Стиралка старая, в унитазе перекрыта вода, шланг дал течь еще до переезда на Сторожевку, а она так и не нашла времени вызвать мастера…

«Хорошо хоть какой-то свой угол остался, иначе не знала бы сейчас, куда деваться… Что ж за судьба такая? Радовалась, что в кои-то веки удалось создать зону комфорта для души, а она оказалась мыльным пузырем… Ну почему одним кругом везет, а против меня восстают все и вся! Взять того же Ладышева: заколдованный он, что ли? Уж казалось: ну хоть как-то, да получится наказать! Так нет, опять всех обыграл! — вяло подумала Валерия, чувствуя, как подкрадывается дрема. — Хватит, забыть… Ни холодно, ни жарко ему от моей ненависти…»

— …Лера, иди сюда! — позвал Вадим. — Угадай, что у меня!

Приблизившись, она попыталась подсмотреть, что он прячет за спиной: слева, справа — ничего не видно!

— Ну, Вадик!.. — обиженно надула она губки. Надо было торопиться, в комнату мог зайти… Петр? Нет… Кто-то другой, чьего появления она боялась гораздо больше. — Покажи, что у тебя?

— Нет! — улыбаясь, Вадим поднял зажатую ладонь высоко над головой.

Лера разозлилась. Что он себе думает?

— Отдай немедленно! — потребовала она, попробовала допрыгнуть, не отводя взгляда от ладони, принялась колотить его в грудь кулаками. — Ненавижу! Это мое! Отдай! Отдай! Ненавижу!

Словно смилостивившись, тот разжал ладонь, в которой оказалось нечто похожее на колокольчик И зачем он ей? Какая от него польза?