Пуговицы (СИ) - Мартин Ида - Страница 87

Он тоже лёг на скамью.

— Только, может, перед уходом попрыгаем на батутах?

— Ты совсем ненормальный?

— Ну, а чего? Рубашка всё равно уже помялась.

Я лежала и улыбалась. Мне уже давно не было так легко. В голове ни единой мысли. Страха или паники тоже. Только пульсирующие виски и беспечное детское «сейчас», почти такое же беззаботное и необъяснимое, как тогда в санях, когда чувствуешь жизнь не вокруг себя, а изнутри.

— Лёш, скажи, а у тебя родители есть? — я повернулась в его сторону.

Он неопределённо хмыкнул.

— Без родителей дети как бы не рождаются.

— И они все живы?

— Когда я к тебе уходил, были живы.

— И они не в разводе? И никто никого не бросал?

— Насколько мне известно — нет, — он привстал на локте.

— И тебя не наказывают, не бьют, мозг не выносят, отец не бухает и не унижает?

— С чего вдруг такие вопросы?

— Да так, просто. Любопытно стало, откуда берутся такие счастливые люди, как ты.

— Во-первых, таких, как я, больше нет, — он многозначительно помолчал. — А во-вторых, не называй меня Лёшей.

— Почему это?

— Лёша — это так, для случайных, мимолётных, однодневных связей, а после того, что у нас сегодня было, — он нагло подмигнул. — Можешь звать меня Лёхой. Это такое секретное имя для своих.

Удивительно, но в нём не было фальши, напускной мутности или второго дна. Мне с моим вечным подозрительным недоверием прежде не доводилось встречать столь гармоничное сочетание адекватности и открытости.

— Лёха, — произнесла я вслух, прислушиваясь, как звучит. — Ну, такое.

— В смысле? — он настороженно покосился.

— Ну, как тебе сказать, буква «Ш» она такая приятная, мягкая что ли… Как шуршание, как шелест, как шёпот, а «Х»… «Х»… — я задумалась, подбирая слова.

— Хуже, — охотно подсказал он и тут же, оживившись, сел. — Короче, училка в классе:

«Сегодня, дети, мы проходим букву «Х». У кого есть примеры?» Вовочка тянет руку. Училка: «Нет, Вовочка, тебя я спрашивать не буду, ты еще за букву «Б» папу не привел!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И тут внезапно я закатилась. Громко, в голос, совершенно позабыв об осторожности. Смеялась и смеялась, не в силах остановиться. Живот свело, по щекам потекли слёзы. Я билась на лавочке, как выброшенная на берег рыба. И дело было не в самом глупом детском анекдоте, и не в том, что у Лёши неожиданно получилось его смешно рассказать, виной всему было скопившееся напряжение, стресс, нервы.

Лёша, явно не ожидал такой реакции.

— Тише ты. Ща народ сбежится. Прекращай. Выберемся, я ещё тебе тысячу таких расскажу.

Но я, вытирая слёзы локтем, продолжала задыхаться от смеха.

Вскочив со скамейки, он подбежал, схватил за шубу на плечах и усадил, облокотив о стену.

— Походу у тебя истерика, — плюхнувшись рядом, обхватил за плечи. — Ладно, шутки кончились. Давай сваливать отсюда. Сейчас спустимся и просто уйдём. Здесь никто про нас ещё ничего не знает. Залы работают, а значит, выход ещё не заперли.

От него очень вкусно пахло шоколадом, и именно этот запах, а не утешительное заговаривание зубов, вернул меня к действительности.

— У тебя есть шоколадка?

Несколько секунд Лёша недоумённо смотрел, потом, спохватившись, шлёпнул себя по лбу и вытащил из кармана плитку зверски измятого молочного шоколада с фундуком.

— Совсем забыл. Это тебе.

Мы двинулись в сторону лестницы вдоль балкона. Где-то хлопнула дверь, звук пылесоса переместился ближе. Позади нас в глубине помещений послышались мужские голоса, в них мне почудились нотки Бэзила.

Я прибавила шагу, почти побежала. Лёша тоже ускорился. Ковролиновое покрытие мягко пружинило под ногами.

До лестницы, ведущей на первый этаж, оставалось чуть меньше половины пути, как вдруг дверь одного из залов распахнулась и оттуда вышел накаченный, татуированный бугай в чёрной майке.

— Вы кто? — крикнул он издалека.

Я остановилась, Лёша продолжал идти ему навстречу.

— О, наконец-то хоть кто-то живой, — дружелюбно отозвался он. — Заблудились чуток. Не подскажешь, где у вас здесь выход?

Бугай угрожающе преградил ему дорогу.

— По раздевалкам шаритесь?

— Какое по раздевалкам? — Лёша с негодованием развел руками. — В такое-то время. Ты чо?

— А как отказались тут?

— Сам не пойму, туда пошли, сюда. Девчонка моя туалет искала, короче, ты нам просто скажи, как выйти.

— Вы чё, нарики? — бугай сквозь него пристально смотрел на меня.

— Да чего ты такой подозрительный? Нормальные мы, — Лёша притормозил на безопасном расстоянии от него.

— Вам перепихнуться больше негде? — продолжал допытываться мужик.

— Негде. Давай мы просто уйдём и всё?

Сзади послышались торопливые шаги. Я обернулась.

От торгового центра по коридору к нам неслись Фил с Бэзилом.

Я кинулась вперёд, намереваясь проскочить бугая, но Лёша, схватив меня за руку, потянул к перилам. Объяснять ничего не потребовалась. Как по команде мы оба забрались на них и уселись, свесив ноги в сторону батутного зала. Внизу, метрах в шести от нас бассейн с поролоновыми шариками.

— Эй, аллё, — завопил бугай. — Отсюда прыгать нельзя.

— Разобьёмся? — по-деловому уточнил Лёша.

— Поломаетесь, — в голосе бугая послышалось беспокойство, но тут подоспели Фил с Бэзилом, и он переключился на них. — Вы вместе?

Не обращая на него внимания, Бэзил перегнулся через перила неподалёку от меня.

— Микки, не дури. Никто ничего тебе не сделает. Пойдём с нами, я тебя выведу, а то там ментов уже вызвали, приедут, заберут же. Поверь мне, потом такие проблемы будут…

— А типа главный специалист по ментам? — фыркнул Лёша с вызовом. — Тогда ты, наверное, в курсе, что похищение человека — срок до пяти лет, а с применением насилия, да ещё группой лиц на все пятнадцать потянет.

— Я сейчас вам устрою применение насилия, — бугай попёр к нам.

— На счёт три прыгаем, — сказал мне Лёша.

— А если поломаемся?

— Поломаешься — починим.

Мы переглянулись. Ему, скорей всего, было что терять, а мне уже нет.

— Раз, два, три! — скомандовал он, и мы прыгнули.

Дух захватило. Сердце вылетело, но погружение в шарики оказалось мягким и приятным.

Первая мысль была о том, что Бугай соврал, сломать здесь было ничего нельзя. Просто если бы всем разрешили прыгать с балкона, очередь стояла бы до самого метро.

Однако долго расслабляться не пришлось. Грубым рывком Лёша выдернул меня из шариков, поставил на ноги и потащил за собой.

Наверху, пока бугай, вцепившись в Фила, что-то истошно орал, Бэзил проворно заскочил на перила и сиганул за нами вниз.

— Блин, — проворчал Лёша. — Какой настырный. Разве твой парень не тот, что под ёлкой?

— Тот.

— А этот кто?

— Друг детства.

— О, да. От друзей детства гораздо сложнее отделаться, чем от парней. По себе знаю.

— У тебя есть парень?

— У меня есть друзья детства.

Мы выбрались на дорожку, проходящую между батутами, и поспешили к выходу.

Бэзил нагнал нас в самом конце. Напрыгнул сзади Лёше на плечи и вместе с ним улетел на батут. Несколько раз отпружинив, они рассыпались в разные стороны, после чего оба довольно быстро поднялись и то, что дальше за этим последовало, стало самым смешным представлением в моей жизни. Драка на батутах не могла сравниться ни с одним комедийным шоу, ни с одной самой идиотской клоунадой.

Едва удерживаясь на ногах и не в состоянии нормально замахнуться, они качались, падали, отскакивали, как неваляшки, хватали друг друга за ноги, руки, куртки, но, едва поднявшись, снова заваливались и возились уже лёжа. Потом опять расползались и пытались встать.

Победителя в такой свалке быть не могло, но оба заметно завелись и происходящее уже скорее напоминало баловство, нежели оправданное противостояние, а когда они в какой-то момент вдруг стали ржать друг над другом и всё шло к попытке примирения, на балконе, где остался Фил с бугаем, появились другие люди, среди которых была и Джена.