Отруби по локоть - Дворник Андрей - Страница 51

– У тебя не хуже, – парировала Мич. – Еще немного – и проткнул бы штурмана…

– А чего он возле тебя пары разводит? – сказал Порнов, гневаясь.

– Между прочим, имеет полное право, – сказала Мич ядовито. – Ты же меня бросил!

– Я-а-а?..

– Нет, Иван Федорович Крузенштерн! Королевская дочь весь вечер вчера проторчала под дверями вашего корабля, как крестьянка; хуже, – как блудная девка. И весь вечер ты был занят. То рапорт пишешь, то с друзьями пьянствуешь… Лишь для меня в твоем плотном графике не нашлось пары свободных минут!

– Все равно это не повод для прогулок со штурманом, – после некоторого раздумья объявил Порнов.

– Сцена ревности: дубль два, – сказала Мич с иронией. – В ней слегка отмщенная принцесса утешает своего безродного воздыхателя словами о том, что все это время уговаривала штурмана подбросить ее на «Оклахоме» к папенькиному дворцу…

«Безродный воздыхатель» от таких слов аж слюной подавился.

– Твой криминальный талант повелевать людьми покинул тебя?! – прохрипел он. Почему надо было штурмана целый день выгуливать, а не загипнотизировать в пять минут? Что-то не клеится у тебя, сестренка!

– Выбирай выражения! – предупредила Мич. – Не забывай все же, кто я. И пусть для окружающих я вынуждена играть роль бедной племянницы своего богатого дяди, – для тебя я принцесса!

Что же до штурмана и его ментальности… Хочешь верь – хочешь не верь, но у него ее или нет или она настолько хорошо спрятана, что я даже следов ее обнаружить не смогла. Ни одной точки входа; ни одного выхода лептонного поля на поверхность головной коры. Даже по вашим земным меркам это – нонсенс. Для меня легче твоим вездеходом управлять, чем им. Это существо ранга той кувалды, что ты трубы забивал.

– Я вообще подозревал, что он туп, – отметил Порнов, веря и не веря. – А что, нельзя было напрямую с кэпом договориться? Или он тоже – кувалда.

– Нет, он как и весь остальной экипаж – нормальный. В меру восприимчивый, в меру ментальный. Мне даже заклятье накладывать не пришлось; глазки состроила, ножку на ножку закинула – он согласен был хоть к черту на кулички меня отвезти. Но проложить новый маршрут ему одному было не под силу. Он кивал на штурмана, – а вот с тем пришлось повозиться.

– Повозиться… – Порнов состроил неопределенную гримасу. – Осторожней, мэм; шутки шутками, но могут быть и дети…

Мич дернула его сзади за волосы и опрокинула на спину. Одним прыжком уселась ему на живот и уткнула в порновский подбородок стальное лезвие клинка.

– Еще слово – и я отрежу твой поганый язык, – сказала она со свирепостью кукольного пирата. – Немедленно проси прощения!

– Ни за что! – сказал Порнов, нагло вперяя взгляд в рельеф женской фигуры. – Я уколов не боюсь; если надо, уколюсь…

Он резко вдохнул и одновременно втянул живот; Мич качнуло, как катер на волне. Боясь и впрямь поранить Порнова, она отдернула кинжал от его лица.

Порнов не замедлил воспользоваться полученной свободой и, перехватив руку с кинжалом, прижал ее к земле. Та же участь постигла и левую руку Мич.

– Отпусти! – потребовала Мич, изгибаясь и пытаясь выдернуть руки.

– А что я буду за это иметь? – кровожадно осведомился Порнов.

– Э-э-э… я тебя помилую!

– Очень надо! – ухмыльнулся Порнов и игриво покачал Мич на животе. – Когда я еще буду с тобой столь близко…

– Что же ты хочешь?!

– Один ма-а-алюсенький поцелуй – и ты свободна, как ветер!

– Это шантаж, – возмутилась Мич. – Ну, погоди, гадкий вымогатель чужих поцелуев! Скоро волосы у меня подсохнут, – ух я тебя!…

– Стану я ждать, – сказал Порнов, – ищи дурака за десять сольдо.

Руки его поехали в разные стороны, все сильнее разводя руки Мич и заставляя ее тело опускаться вниз.

– Я тебе ухо откушу! – честно предупредила Порнова Мич, когда расстояние между их лицами сократилось до десяти сантиметров. – Нос отгрызу… Я… Я… Я тебя изуродую, как бог черепаху!..

– Можешь хоть на куски меня резать, – вожделенно объявил Порнов, пожирая ее глазами, – не отпущу! Ты только послушай, как бьется мое сердце; не ври, что ничего не чувствуешь… Неужели ты думаешь, что есть в мире сила, способная остановить меня сейчас?!!

– Есть, – сказала Мич тихо и выбросила на стол козырного туза. – Отпусти; люди смотрят.

– Эй, друзья! – донесся до Порнова удивленный возглас Севы Ухова. – Что это вы тут делаете?!

Плотные пряди волос Мич закрывали Порнову лицо; он не видел Ухова, но на слух мог определить, что тот подобрался совсем близко.

– Вот бы узнать, что ТЫ тут делаешь, – недовольно проворчал Порнов и разжал руки. Мич уперлась руками ему в грудь и выпрямилась.

– Пытаюсь привести твоего приятеля в чувство, – ответила она Ухову. – Искусственное дыхание, массаж…

Она резво подпрыгнула и всем весом обрушилась обратно; Порнов всхрапнул и выпучил глаза.

– Смотри, помогает! – довольно заметила Мич. – Ты чего здесь?

– Меня ребята послали узнать, все ли у вас в порядке, – пояснил Ухов, переходя с бега на шаг.

– Мне уже лучше! – торопливо сказал Порнов, наблюдая, как Мич приподнимается для очередного прыжка.

– Тогда пошли; а то Вставалкин икру мечет. Иди, говорит, и без Мич не возвращайся… Эй, Порнов, что с тобой?!

Порнов яростно завозил руками возле себе, расшвыривая песок в стороны.

– Ты куда это поплыл? – осведомилась Мич, прижала порновское запястье коленом и вынула из ослабевшей руки кинжал. – Спасибо за заботу, Сева! На, дарю на память…

И она протянула кинжал Ухову.

– Дареное не дарят! – возопил Порнов и предпринял отчаянную попытку вырваться из-под Мич. Но та сидела на нем, как заправский ковбой; к тому же Порнову не хотелось давать Ухову повода для новых глупых вопросов типа: «Чем это вы туг занимаетесь?». Довольно быстро он осознал тщетность своих усилий, затих и принялся что-то лихорадочно обдумывать.

Мич истрактовала такое его поведение как верный признак капитуляции и поднялась на ноги.

– Я тебе другой подарю, лучше прежнего. Вставай давай; нас ждут.

– Не дождутся! – фыркнул Порнов.

– Умей достойно проигрывать, – строго сказала Мич.

– Сева! – сказал Порнов торжественно. – Слушай сюда: «Эх, ячмень, щипцовый шейк». Следи за губами: «Эх, ячмень, щипцовый шейк».

– О чем это он?! – недоуменно спросила Мич у разом покрасневшего Ухова.

– Да так, – уклончиво ответил Ухов. – Но как же…

– Все в порядке; есть разрешение.

– Ну ты даешь!

– Передай команде; это мой маленький подарок за своевременное спасение. Давай дуй!

Ухов сорвался с места.

– Услуга за услугу, – крикнул вдогонку Порнов. – Оставь ножик!..

Ухов, не раздумывая, швырнул ему кинжал и стрелой умчался по кромке прибоя.

– Вот черт! – воскликнула Мич.

– Умей достойно проигрывать! – безмятежно сказал Порнов, поймал Мич за руку и ласково, но властно потянул вниз. – Через пять минут здесь никого не будет; что еще может помешать тебе поцеловать меня!

– То же, что и всегда – твое вызывающее поведение! – сообщила Мич, садясь рядом с ним.

– Поплачь о нем, пока он живой; люби его, таким, какой он есть, – промурлыкал Порнов, ластясь к ее ногам, как кошка.

Мич взяла его голову и положила себе на колени. Порнов смотрел на нее, щурясь; искусственное солнце полыхало прямо над ее головой.

Они долго молчали.

– Ничего не могу с собой поделать, – выдавила из себя Мич. – Мы тут как на ладони…

– Можно закрыть глаза, – с готовностью сообщил Порнов.

– Или, как страус, спрятать голову в песок?! – Мич улыбнулась уголком рта. – Боюсь, это не самая удобная поза для столь ответственного занятия…

Она пропустила сквозь горсть белый пух своих волос и отправила его в косую спираль полета.

Огненный шар светила мигнул и погас; на пляж упала непроглядная темнота летней южной ночи.

– Тебе не кажется, что проще выключить свет? А, дорогой?!..

Роман АРБИТМАН. СЕМЬ СМЕРТЕЙ ЕФРЕЙТОРА ПОРНОВА

Еще не читая рукопись Андрея Дворника, я уже был настроен резко отрицательно: автор должен был поплатиться уже хотя бы за хамский заголовок, обозначающий интернациональный неприличный жест, и за определение жанра романа (знаем мы эти «анти»!). Через пять страниц я не без злорадства подумал, что пародия не может иметь объем в три сотни страниц, и что скоро наш романист, наполненный под завязку фэновскими шуточками и студенческим стебом (одна фамилия главного героя – Порнов – чего стоит!), скоро иссякнет и будет, слабо шевеля псевдоподиями, агонизировать. Еще через пять страниц я подумал, что концентрация бодрого жеребячьего юмора в романе намного превышает допустимую норму (в дальнейшем я понял, что и это еще не предел). Еще через несколько страниц я с удивлением подумал, что автор, кажется, не пропустил ни одного из штампов – использовал все, и с особым удовольствием – самые затертые…