Треллисанская конфронтация - Дворкин Девид (Дэвид) - Страница 29

– Но у них все равно возникнут подозрения, – в отчаянии сказал Кирк. – Они, возможно, решатся исследовать все близлежащие районы.

– И тем более они пойдут на это, если я прикажу их атаковать, так как ромуланцы успеют сообщить о нападении до того, как я уничтожу все три оставшиеся корабля. – Карокс наклонился к Кирку и шепотом сказал:

– Кирк, если у ромуланцев возникнут подозрения не по моей вине, то можно будет не сомневаться, что это – вина Кейджета. Его с позором разжалуют, а я продвинусь вверх и займу его пост. – Он снова сел, с улыбкой думая о такой перспективе. – Меня давно следовало назначить на это место. Нет, думаю, нам лучше ничего не предпринимать, а остаться вне пределов досягаемости этих кораблей и досмотреть сцену до конца.

«Вне пределов досягаемости», – подумал Кирк; его военная подготовка давала о себе знать даже в минуты крайнего отчаяния. Значит, кроме высоких скоростей, от которых кровь стыла в жилах, этот огромный корабль может получать отчетливые визуальные сигналы в пределах, значительно превышающих пределы досягаемости и улавливания как кораблей Федерации, так и ромуланских. Но он знал, что должен сделать сейчас: выжить, неважно, погибнет его корабль или нет, главное, чтобы он смог сообщить Звездному Флоту о военном преимуществе клингонов.

– Вот, – сказал Карокс, наклонившись вперед к экрану. Защита «Энтерпрайза» была уже полностью разрушена, так что корабль оставался неприкрытой мишенью. Кирк беспомощно наблюдал, желая отвести взгляд от экрана, но не в состоянии смотреть куда-то еще, и ждал завершающей атаки ромуланцев, которая разобьет его корабль в щепки.

Но какое-то время, показавшееся ему вечностью, ничего не происходило. Затем ромуланские корабли перестроились, образовав равносторонний треугольник, по-прежнему оставляя «Энтерпрайз» в центре; показались едва заметные желтые линии, соединившие каждый ромуланский корабль с двумя остальными и «Энтерпрайзом».

– Что это? – потребовал ответа Карокс. Один из линейных офицеров проверил показания приборов и ответил своему капитану.

– Какой-то вид транспортировки, сэр. С очень необычными характеристиками.

Карокс уставился на него, затем вновь внимательно посмотрел на экран. Внезапно все четыре корабля исчезли. Капитан громко выругался на родном языке.

– Двигатели, – проворчал он. – Как им с такими двигателями удалось вывести на орбиту еще один корабль? Достойные противники, эти ромуланцы.

– Карокс, – быстро проговорил Кирк, – разве вы не видите, что они делают? Они буксируют мой корабль назад в Нейтральную Зону, чтобы взять на борт команду и допросить ее. Они все узнают о Силоне и пошлют подкрепление. Вот это и будет вашей ошибкой – позволить им захватить «Энтерпрайз»!

Карокс смотрел на него некоторое время и затем снова выругался.

– А вы правы, Кирк, черт вас возьми. – Лающим голосом он отдал целый ряд приказов своим подчиненным, и великий клингонский военный корабль резко вышел на орбиту в погоне за ромуланцами, и их пленниками.

– Снова уменьшить, – потребовал Гандер Морл, и Зулу нехотя начал выполнять его команду. После каждой новой серии фазерного огня ему приказывали снизить мощность защитных экранов «Энтерпрайза». Поначалу такая тактика казалась ему очередным безумием. Но потом он вдруг понял, зачем это надо. Щиты все равно постепенно будут разрушены, а с учетом того, что нападающих трое, это произойдет очень быстро. Поддерживать в щитах максимальную мощность, на которую способен корабль, означало бы лишь возможность выиграть немного времени. А вот уменьшая понемногу силу щитов так, чтобы ромуланцам казалось, будто они на исходе сами по себе, «Энтерпрайз» мог удержать в запасе немного энергии для возможных дальнейших действий. Зулу с завистью, но вполне искренне восхищался Морлом.

Наконец он в последний раз на самую малость убавил мощность защитных экранов, и «Энтерпрайз» стал абсолютно открытым для удара. Хлынули потоки отчетов о повреждениях, голоса в его наушниках были исполнены страхом и беспомощностью. Зулу, сжав челюсти, не обращал на них никакого внимания: он заметил, что фазерный огонь ромуланских кораблей стал заметно слабее и, в конце концов, полностью прекратился.

– Они в последний раз дают нам возможность капитулировать, – сказала Ухура. Морл согласно кивнул:

– Принимайте. Скажите им, что мы готовы. На главном экране появились направляющиеся к ним странные лучи, которые соединили их корабль с ромуланским. Команда ощутила небольшой толчок, и контакт установился.

– И что теперь? – спросил Чехов. Зулу закачал головой.

– Никогда раньше не видел ничего подобного, – пробормотал он. – Транспортировочная связь? Но зачем они ее устанавливают?

Переход обратно на орбиту был для всех неожиданным, но, безусловно, своевременным.

– Инженер! – закричал Морл. – Вы же сказали, что двигатели не работают!

У Скотта отвисла челюсть. Он сделал несколько шагов вперед, отойдя от дверей лифта, – так ему был лучше виден экран.

– Боже мой! – сказал он. – Это не наши двигатели! Они каким-то образом умудрились отбуксировать нас на орбиту!

Гандер Морл расслабился, на его лице появилась широкая улыбка.

– Так даже лучше, чем я думал. Они хотят оттащить нас в Нейтральную Зону, по крайней мере, для переговоров, а ведь у нас еще осталась энергия для защиты и для фазеров. Вот когда, наконец, мы с ними повоюем!

Всеобщее внимание было приковано к необычной картине на главном экране. Никто на мостике не заметил, как открылись двери лифта.

Глава 17

Долго находиться в такой угнетающей обстановке, в постоянном страхе и изоляции, когда ты в плену на каком-то маленьком островке совершенно чужой планеты, где кругом одни только клингоны, не сможет ни один человек. Но это не относилось к вулканцу. Конечно же, клингоны держали камеру Спока под постоянным наблюдением, но он по сравнению с ними оставался абсолютно спокойным. Клингоны, находясь в благоприятных условиях, представляют собой очень возбудимых и непоседливых существ, а вид Спока, часами неподвижно сидящего на своей кровати с невозмутимым лицом, тупо уставившись перед собой, ужасно раздражал его охранников.

Мысли Спока внезапно были прерваны громким криком и грохотом, доносившимися из конца коридора. Спок встал, подошел как можно ближе к силовому полю, зная, что это не совсем безопасно, и попытался рассмотреть, что там происходит. Но арка над входом в камеру была слишком широкой, так что он ничего не увидел. Наконец-таки Спок подал хоть какие-то признаки нетерпения и беспокойства, которые клингоны уже давно жаждали увидеть; однако, как на зло, теперь они были заняты другим и нечасто могли следить за экранами, показывающими камеры заключенных.

Послышался целый ряд непонятных звуков: громкое сердитое рычание с каким-то пронзительным визгом, затем опять последовал грохот. Погас свет в камерах и в коридоре, и Спок очутился в полнейшей тьме. Ни секунды не раздумывая, он шагнул вперед. Его рискованный поступок оправдал себя: как он и ожидал, вместе со светом пропало и напряжение в силовом поле.

В кромешной тьме он осторожно пошел по узкому коридору, держась обеими руками за стены. Он до предела напряг свой чуткий слух, пытаясь уловить то, что нельзя было увидеть. Спок считал само собой разумеющимся, что по этому коридору таким же способом может двигаться один, а то и два клингона. Но даже вулканец не всегда в состоянии произвести правильный подсчет, если не хватает отдельных важных данных, и Спок, оказавшись в такой запутанной ситуации, фактически ничего не знал. На пути ему никто не попался.

Тупая колющая боль в груди и ощущение, будто что-то находится у него перед лицом, насторожили Спока: он решил, что впереди лежит что-то твердое. Он осторожно наклонился. Его руки натолкнулись на гладкую металлическую поверхность, и ощущения на кончиках пальцев подсказали ему, что это дверь. Металл был теплым, теплее, чем стены коридора. Спок долго не мог решиться, затем прислонился к двери и приложил свое ухо. Слабый шум, чей то резко оборвавшийся стон, потом опять какой-то шум, плавно переходящий в тишину. Все, что он услышал, казалось ему до боли знакомым. И тут до него дошло: пожар.