Полнолуние - Морвуд Питер - Страница 16

Он еще раз пристально посмотрел на Вирендру и сказал через несколько секунд:

– Мы уже размышляли по поводу напитков с моим напарником. Надеюсь, что это не введет нас в полное заблуждение. Мы прикинули процентное содержание спиртного: сколько незаконно ввезено, сколько произведено на месте. В маленьком поселении нет возможности сбыть большое количество контрабандного алкоголя. Поэтому я скажу так: единственным напитком, не произведенным здесь, был тот, который когда-то заполнял все эти бутылки и который, судя по всему, поступает в Томстоун на вполне законных основаниях. Скажем, по бутылке с каждым прибывшим кораблем? Пока что я прав?

Вирендра побледнел, но все же согласно кивнул и выдавил из себя легкую улыбку:

– Да, наверное, одна бутылка с кораблем, – сказал он. – Моя семья управляла магазинами с середины двадцатого века, поэтому я хорошо знаю: чем дальше пункт продажи товара, тем выше цена, которую устанавливают при его получении на месте. Инструменты, которые вы видели у меня на складе, очень ценные, жизненно необходимые для этих мест, офицер Глиндоуэр! Но посмотрите: большинство этих вещей уже по два или по три раза было в употреблении, а затем восстанавливалось, чинилось, укомплектовывалось запчастями.

– Я в курсе.

– Если уж предметы первой необходимости здесь многократно используются – вы представляете, каковы цены на предметы роскоши? Если все накрутки прибавить к стоимости тех же напитков, окажется, что только самые состоятельные люди смогут позволить себе купить их. Они так и делают, офицер Глиндоуэр! И не потому, что напиток хорош. Потому, что он иностранный, потому, что он дорог и не по карману людям вроде нас! Так вот, я могу с гордостью сказать, что виски, джин и бренди, которые мы здесь производим, не хуже импортных. И наши горнорабочие могут себе позволить эти напитки. Они пьют их гордо, потому что они – собственного приготовления. А больше всего потому, что они ничем никому не обязаны!

– Именно так, – мягко ответил Ивен. – Что ж, уборка произведена, марсианская пыль из подушек выбита.

– Что? – Вирендра выглядел озадаченным. Кажется, он сказал что-то не то.

– Так обычно говорят проповедники в Уэльсе, когда торгуются по поводу оплаты. «За один соверен я прочту тебе прекрасную проповедь. За два соверена я заставлю плакать твоих женщин. За три соверена я сумею выбить пыль из твоих подушек!» – он усмехнулся. – Так когда вам заплатить ваши три соверена? Сейчас, или немного попозже?

– Вы просто смеетесь над моим отцом! – сказала Кэтти. Ее голос дрожал от раздражения. Ивен подумал, что эта резкость отточена во многих куда более хлестких ситуациях. Вступиться в споре за себя и за свою семью обязан каждый. Ивен сам часто поступал так, но у Кэтти это выливалось в странную нервозность. Ее выпады очень быстро переходили за грань оскорбления и переставали быть простой реакцией на услышанное. Несмотря на весьма привлекательную внешность, Кэтти была одним из самых неприятных собеседников, которых до сих пор приходилось встречать Ивену.

– Я ни над кем не смеялся, – ответил он. Его голос прозвучал утомленно. Он уже начал уставать от общения с ней. – На меня произвела впечатление страстная речь вашего отца. Ничего нет предосудительного в том, что человек гордится своими достижениями. Вам, Кэтти, лучше успокоиться.

Кэтти пристально посмотрела на него. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, глотнула воздух, но затем, сдержавшись, опустилась в кресло, стоящее рядом с отцовским столом.

Ивен перевел взгляд на ее отца. Скотт Вирендра поглядывал на него с нескрываемой осторожностью. Сейчас он явно перебирал в памяти их разговор и каялся, что наговорил много лишнего. Лишнего он наговорил. Это была правдой. Но изменить они уже ничего не могли. Несколько секунд Ивен молча смотрел на него, а потом спросил:

– А что это за осиное гнездо, о котором вы только что говорили?

– Ты уже начал, отец! – негодующе произнесла Кэтти. – Так что можешь заканчивать в том же духе. Я думаю, офицер Глиндоуэр все же более симпатичная аудитория, чем люди из МПУ. По крайней мере, – она окинула Ивена обжигающим взглядом кофейных глаз, – я надеюсь на это.

– В таких случаях решение обычно выносит суд, – сказал Ивен, стараясь придать голосу как можно более формальный тон. Ему были не нужны эти намеки на взаимную расположенность. Чаще всего из них вырастали неправильные выводы об отношениях офицера полиции и свидетеля. – Но я еще раз заверяю вас, что никому не передам этот разговор. Я весь внимание. Начнем с шерифа. Он был местным. Настолько местным, что имел друзей в Томстоуне. Как он был связан с незаконным производством спиртного? Брал взятки? Или ему полагалась часть прибыли после реализации?

– Да нет, ничего такого.

– Я в это не верю. Должно было быть что-то, связывающее его с преступным миром.

– Ну хорошо, а что вы скажете на то, что он мог, когда ему заблагорассудится, бесплатно заказать напиток?

Ивен хмыкнул.

– Придумайте что-нибудь получше, мистер Вирендра. Это слишком примитивно. Спиртные напитки не так уж дороги.

– В Велесе – может быть, офицер. Но здесь – совсем другое дело. Все, что у нас есть – атмосферная подушка да лишаи на скалах. Остальное поступает сюда через Велес или Нершель. И хотя на предметы первой необходимости, которые я держу на этом складе, больших дополнительных налогов не устанавливают, когда дело доходит до предметов роскоши – каждый желает поживиться. Мы платим столько, сколько запрашивают. Не торгуясь. Или обходимся без нужной вещи.

– Или делаете свою собственную.

– Теперь вы понимаете?

– Думаю да. Но разве ваш шериф не говорил вам, что одно из акцизных положений разрешает самостоятельно производить пиво и вино?

Ивен пересказал своими словами содержание документа. Во-первых, точно наизусть он его не помнил. Во-вторых, не хотел сотрясать воздух жуткими юридическими терминами и выглядеть бюрократической крысой.

– Все это так, офицер Глиндоуэр. Но там не говорится о перегонке. Я это знаю. Шериф Чернявин просматривал для нас все положения.

– Но закрыл на это глаза, – добавила Кэтти. – Потому что это продукт местного производства и для местного потребления. Он все понимал, но молчал. А ему и не нужно было говорить: это никого не затрагивало. Разве что перекупщиков в крупных городах.

– Никого не затрагивало, говорите? А потом самого шерифа разнесло в клочки напротив его собственного офиса? У меня большой опыт. Я встречал отважных бизнесменов, торгующих с головорезами. Но разве ситуация уже не перешла за грань, мистер Вирендра?

Скотт Вирендра широко раскрыл глаза. Он очень хорошо понял, куда клонит Ивен.

– Но это не перекупщики, офицер Глиндоуэр! – забормотал он и замахал руками. – Я вам клянусь, я совсем другое имел в виду!

– Кто же тогда? – резко перебил Ивен. – Если вы так уверены, что это не они, значит, вы определенно догадываетесь, кто это сделал? Ну?

– Это были… – торговец запнулся, краем глаза взглянул на дочь. Кэтти не заметила этот взгляд. Она застыла, уставившись на Ивена и пытаясь прочитать его мысли так же, как сам он только что прочитал мысли ее отца. Моральной поддержки Скотт Вирендра не получил. Он откашлялся, как будто то, что он собирался произнести, вставало комом у него в горле, тяжело вздохнул и сказал:

– Это были люди Гарри Смита.

– Люди Гарри Смита… – медленно повторил Ивен. Он как будто попробовал эти слова на вкус и нашел, что в них мало аромата. А еще меньше в них было убедительности. Разговоры о злодеях в масках и черных шляпах никогда не впечатляли его. А для Томстоуна они были даже странноваты. Люди Гарри Смита. Ну и что? В следующий раз они будут жаловаться на сутенеров. Ни один уважающий свой значок полицейский не станет рассматривать болтовню Вирендры как свидетельские показания. Он скажет, что это выдумка, и закроет дело. Да и то только в том случае, если ему не придет в голову обвинить Вирендру в намеренном вовлечении полиции в ненужные дискуссии. И все же…