Высокое волшебство - Дуэйн Диана - Страница 41

– Мы не позволим тебе исчезнуть! – воскликнул Монитор и с трогательной нежностью погладил ее по руке. – Нам нужно с этим что-то делать, – твердил он.

Разговор становился слишком серьезным. Все больше и больше мобилей подъезжало к ним. Толпа росла. Вскоре они так обступили Дайрин, что она и шевельнуться не могла. Загадочные фразы вроде «квазистатичное перемещение», «искажение координат», «нулевое правило», «теплопроводное равновесие» носились в воздухе, и Дайрин, несмотря на свою начитанность, совершенно потерялась, ничего или почти ничего не понимая. Единственное, что она уловила из всех этих уравнений и формул, так это то, что они говорят не просто о законах и программах, а прикидывают, как бы их переделать. Их наивность, переходящая в наглую уверенность невежд, ее поразила. А потом вдруг она подумала: «Но ведь они действительно могут быть переписаны!»

Эта мысль ее изумила. Однако же сама Дайрин заодно с компьютером здорово глумилась над законами природы, используя программу «УЧЕБНИК». Волшебники знали все о природе и физических законах. И если Волшебник умел полностью сформулировать закон на Языке, то он мог его контролировать, даже слегка преобразовывать, правда, временно. Но реконструкция, о которой сейчас толковали мобили, вовсе не была временной. Они стремились сломать законы природы, изменить их навсегда, заменить новыми!

– Послушайте, друзья мои, – осторожно сказала она, – вы не сможете этого сделать.

Наступила полная тишина. Все уставились на нее.

– Можем! – уверенно сказал Лого.

– Я хотела сказать, вы НЕ ДОЛЖНЫ этого делать, – внушала им Дайрин.

– Почему? – разноголосо воскликнула толпа.

Этот вопрос привел ее в замешательство. До сих пор все это казалось ей таким очевидным. Остановить энтропию – значит остановить время. Но тогда исчезнет жизнь!

Неожиданно она вспомнила о том, что ни в учебнике сестры, ни в компьютерной версии учебника не говорилось со всей определенностью, будто Волшебник то-то должен делать, а того-то не должен ни в коем случае. Там лишь давались рекомендации или формулировались опасности, и не более того. Выбор был всегда за Волшебником. В сущности, там была одна, самая, пожалуй, важная строчка:

«Волшебство – это ВЫБОР. Все остальное – элементарная механика…»

– Почему? – уже уверенно переспросила Дайрин. – Да потому что вы уничтожите сами себя. Вы нуждаетесь в энтропии, чтобы жить. Жизнь – это движение, а без него не существует времени. Вы будете заморожены, не сможете мыслить, потому что и мысль возникает в движении. И еще, – Она задумалась. – Еще, даже если вам удастся уничтожить энтропию и создать вечную жизнь, вы вряд ли захотите жить вечно. Вы просто устанете.

Но она сама чувствовала, что все это звучит неубедительно. Почему кто-то не может и не должен жить вечно? Да и в учебнике говорилось, что пока Одинокая Сила не сотворила смерть, другие Силы собирались сотворить Вселенную с неиссякаемой энергией, значит, вечную… Именно за то, что Одинокая Сила разрушила их планы, они низвергли ее. Но почему бы не попробовать снова?.. Чепуха! Что это случилось с ней, что она попадается в такую глупую логическую ловушку?

– К тому же, – продолжала Дайрин, – в мире существует множество мыслящих созданий. Уничтожьте энтропию – и вы заморозите их навсегда. Они не смогут расти, жить…

– Но они принадлежат к «медленной жизни», – сказал Лого, – Они живут с трудом…

– Я тоже принадлежу, как ты говоришь, к «медленной жизни», – вспыхнула Дайрин.

– Да, но ты сотворила нас, – сказал Худышка и опять, только уже покровительственно, похлопал ее по руке. – Мы не позволим, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

– Мы можем поместить твое сознание в такую же оболочку, как у нас, – сказал Лого. – После этого и ты уже не будешь принадлежать к медленной жизни.

Дайрин просто потеряла дар речи, пораженная ходом их мысли. А мобили уже вовсю обсуждали свою идею.

– Какое уравнение принять, чтобы оценить существующую жизнь в этой Вселенной? – размышлял Монитор.

– Два и шесть десятых раза к шестнадцати миллисекундам… – подсчитывал Худышка.

– Используя изотермальное обратимое перемещение, – сосредоточенно бормотал Лого, – и освобождая замороженную энтропию каждые десять двенадцатых миллисекунды, мы можем продлить это в сотни тысяч раз… Так-так… И будем делать это до тех пор, пока не найдем возможность существовать без энтропии все вместе…

Они говорили о том, как остановить Вселенную на тысячу лет и…

– Стойте! Стойте! – закричала Дайрин. – А вам не приходило в голову, что, может быть, я вовсе не желаю быть в вашей оболочке? Может, мне нравится жить так, как я живу?

Теперь настала их очередь остолбенеть в изумлении.

– Вы не подумали вашими потрясающими мозгами, что, может быть, и всем остальным обитателям Вселенной нравится быть такими, какие они есть? У них тоже есть право выбирать такой образ жизни, какой они пожелают, а не становиться вашим или чьим-то еще подобием! Не навязывайте им свои законы!

– А разве наши законы плохи? – удивился Лого.

– Но это ВАШИ законы! Я вас так создала… вместе с Материнской Планетой, конечно. – Вдруг Дайрин, кажется, нащупала самую главную мысль, самый убедительный аргумент. – Вы все приняли Клятву, как и я. Вспомните: «Чтобы сохранить Жизнь…» Слышите? СОХРАНИТЬ…

– Не совсем точно, – вмешался Лого. – Не мы приняли эту Клятву, а за нас… Ее нам навязали, когда мы еще не были сознательными по-настоящему. Это был не НАШ выбор. Он нас ни к чему не обязывает.

Дайрин похолодела.

– Нет, обязывает, – неожиданно донесся у нее из-за спины голосок Непоседы. – Это часть нашего сознания, часть каждого из нас. Я чувствую, что связана этой Клятвой.

«Ах ты, моя милая малышка», – с благодарностью подумала Дайрин.

– Но почему мы не должны попробовать? – не унимался Лого.

Шум одобрительных голосов пролетел над толпой мобилей.

– Но не так… – пролепетала Дайрин, чувствуя, что не умеет убедить их.

Обычно в споре она брала быстротой мысли, острым и точным словом, эмоциональным напором. Но здесь, с этими логично и молниеносно мыслящими роботами, это не срабатывало. К тому же она не привыкла убеждать и спорить сразу с таким количеством слушателей. И самое главное – они ведь знали и чувствовали ее, что называется, изнутри. Она связана была с ними своим сознанием, всеми подспудными мыслями.

– Я вложила в вас жизнь, я выпустила вас наружу… – жалко сопротивлялась еще Дайрин.

– Мы сделаем для других то же, что ты сделала для нас, – сказал Лого. – Ты нас всех, кто живет быстрой жизнью, называешь «бессловесные машины». Не спорь, я считал с твоего мозга эти данные. Мы освободим от медленной жизни всех вас. Но мы не уничтожим ее. Мы просто заморозим саму медленную жизнь и будем держать ее в таком состоянии, пока не найдем верного способа уничтожить энтропию. Видишь, мы не нарушаем Клятву. Мы же выпустим всех их, когда Вселенная освободится от энтропии и будет готова принять их для вечной жизни.

Дайрин была в панике. Она-то была просто уверена, что никогда им не уничтожить энтропии, ведь это значит, что Жизнь во Вселенной будет заморожена навечно. Но это же равносильно смерти!

– Это все ради вас, людей, – мягко увещевал ее Лого.

– Нельзя, – вмешалась Непоседа. – Дайрин говорит «нет», значит, и я говорю «нет»! Ее способ жизни тоже жизнь. Мы обязаны слушаться того, кто освободил нас из плена небытия и немоты, того, кто знает и умеет творить Волшебство, кто существовал здесь, в этом мире, до нас. Она мудрее любого из нас! Мы должны делать то, что она говорит!

И снова шум облетел толпу. На этот раз они соглашались с Непоседой! Мобили все плотнее сбивались вокруг девочки и с любопытством, ожиданием, вниманием и доверчивостью глядели на Дайрин, Непоседу, Лого. Они молча ждали.

– Очень убедительный довод! – тихо сказал Лого. И Дайрин в его тоне послышалась ирония. Она забеспокоилась.

– Послушав – обратилась она к компьютеру, – сколько времени я нахожусь на этой планете?