Добрая похоть (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 29

- Ты должен был бороться со злом, а не стать им! Ты Герой! Твоя святая обязанность служить этому миру!! Ненавижу! Извращенец! Как ты посмел!! Осквернитель! Святотатец!!

— Ты что за коза сраная?! — не выдержал я от нервов и происходящего. Перед глазами тут же высветилась какая-то табличка, но сквозь ослепляющий свет ничего видно не было… еще хуже, чем до этого. Лихорадочно потыкав в неё, я добился, что табличка пропала, тут же с облегчением выдохнув.

Но рано.

Ослепительно сияющая фигура разразилась настоящим морем ругательств, истеричного визга и проклятий, после чего вот как-то взяла и с хлопком исчезла, оставляя нас всех в полном непонимании происходящего и с покрасневшими узкими глазами прирожденных японцев.

А через пять секунд мне на грудь пала захлебывающаяся слезами и соплями Матильда Шлиппенхофф, пытающаяся то ли меня задушить в объятиях, то ли захлебнуться самой тем, что из нее извергалось. Девушка пребывала в натуральной истерике, постоянно извинялась, дергалась и вздрагивала. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы сложить два и два, от чего я и начал гладить блондинку по плачущей голове, питая надежду её успокоить и попытаться понять, что за фигня здесь только что произошла. Вскоре ко мне присоединились остальные члены команды, а через полчаса всхлипов и вскриков, мы даже узнали, что произошло.

Матильду, как это часто бывает со знойными красивыми блондинками, надули. Воспользовались в самом грязном смысле.

Класс «Жрицы всех богов» обладал двумя особыми врожденными приёмами, на манер моего «выбора дамы». А именно: «Великое обращение к богам» и «Великое обращение богов». Были эти приёмы отнюдь не одноразовыми, но со сроком переиспользования аж в год. Первый из них позволял выдать свою просьбу мировым силам и, если это прошение удовлетворяет множеству условий, то оно вполне могло быть удовлетворено этими же высшими силами. Второй же приём действовал категорически наоборот, позволяя какому-нибудь божеству в оную Матильду вселиться и изрекнуть простым смертным свою волю. То есть, технически, позволял использовать «общую» жрицу как конкретного аватара. Но одному. Но раз в год.

Вот тут одна хитровыдуманная особа и решила устроить нам похохотать, пользуясь тем, что наша блондинка-тихушница решила «обращение к богам» зажопить, ничего никому не сообщив. Оная божественная особа вселилась в блондинку, отстранив ту от «управления» как раз посередине процесса, когда девушки решили поплотнее познакомиться с бывшим Лазурным. Но, вместо того чтобы сказать нечто мудрое и важное, прохиндейская особа тупо осталась, ожидая нужного момента, для того чтобы воспользоваться… парам! — «Обращением к богам».

И таки дождалась, коза сраная!

Зачем? Почему? С чего?

Матильда, всхлипывая, трясясь и продолжая держаться за меня как маленькая обезьянка за мамку, продолжала рассказ. Она-то, находясь в полном сознании, мало того, что была в курсе, так при этом еще и единственной собеседницей у вредительницы, которая и не думала скрывать своих планов.

Всё оказалось просто. Спустя три верховных богини до большинства (оставшихся в живых и психически здоровых) дошло, что со мной связываться не стоит ни при каких обстоятельствах. Но, как всегда, нашлась очередная… б-богиня, решившая, что она умная, красивая и хитрая, а остальные дуры и не смогли. Так вот, план Ауми, богини света и добрых поступков, заключался в следующем — поставить нас раком в нехорошую ситуацию, а потом из неё извлечь со своей бесценной помощью, попутно обвесив меня сотоварищи целым ворохом заданий, долженствующих так или иначе направить некоего Героя на путь добра, мира и альтруистичного решения проблем этой планеты. Во славу её, Ауми и прочих богов поставить такого вредного типа как я на место, которое он (я) заслуживает. Ну а то, что невинной девочке придётся потерпеть в кромешной тьме без тела, так это ерунда, во имя высшего блага жеж.

И что можно сказать? Всё шло у неё хорошо и правильно, под задание мы прогнулись, от аватары не избавились, ну а что пропускали мимо ушей её проповеди и косились нехорошо, так это производственные риски.

Но тут подвернулся носок, а вместе с ним и долгожданное пиратство… а вместе с тем оказалось, что частью команды являются и разная хрень, присутствующая в некоторых блондинках.

Я открыл давно и тревожно мигающие логи Системы и… взвыл от душащего меня хохота!

- Внимание! Член команды, Зловещая Богиня-пират Ауми, покровительница Света и добрых поступков, покидает тело Зловещей Матильды Шлиппенхофф!

- Внимание! Вы присвоили Зловещей Богине-пирату Ауми прозвище «Коза сраная»!

- Внимание! Зловещая Богиня-пират Ауми по прозвищу «Коза сраная» телепортируется в неизвестном направлении!

- Напоминание! Пожалуйста, выберите название команды! (оно должно содержать термин «пираты»)

Смеялись долго и всей командой, в основном затем, чтобы не зарыдать от попыток осознания глубины задницы, в которой оказались. Так, нездорово похихикивая над очередной дурищей, сумевшей ушибиться аж до момента раскрытия, мы организовали стол, на который были выставлены все запасы алкоголя. Нужно было отпраздновать возвращение нашей, вполне себе адекватной и милой Матильды, да и много чего запить с горя. А еще нужно было думать.

С «думать» было плохо.

Наскоком всё понять и простить не получалось никак, поэтому мне пришлось поднапрячься, дисциплинируя слегка поплывшую от возлияний команду, а затем сепарировать проблемы по мере их поступления, выдавая под мозговой штурм корабля, себя и немного девушек определенные блоки.

Первая проблема была в нашем новообразованном пиратстве. Никто такой подачи от судьбы не ждал, где один грязный и рваный носок может возвести целую группу людей на невиданные высоты с неясными последствиями, а заодно и относительно низвергнуть очередного бога в неясную, но определенно непредвиденную им задницу. Пощупав случившееся со всех сторон, мы дружно выпили, а затем решили следовать совету Саяки, легкомысленно заявившей, что «потом разберемся». И да, при этом все, кроме меня щеголяли одинаковых титулом «Зловещий», так как «Враг всего святого» был явно покруче.

Вторая проблема была с подставой, организованной нам буквально за красивые глаза. С одной стороны, тут хотелось радостно выпить и даже нажраться, потому что к нам вернулась нормальная Матильда, а не наоборот (т. е. старая испортилась). О подставе мы знали мало — лишь то, что нашей приблудной кошкодевочке каким-то образом накапали на мозги, указав направление на мечту всей жизни (навыку пения или чему-то подобному), а затем, подстроив нашу встречу в море-окияне, озадачили заданием. Самым засадным моментом тут было долгое и упорное торжество богиньки, которым она капала в уши госпоже Шлиппенхофф — мол, без её помощи мы никак не сможем добыть нужное, поэтому добро непременно возобладает и победит.

— Что же, — сказал на этом месте я, утешительно похлопывая по плечу вновь расстроившуюся Матильду, переживающую экзистенциальный кризис веры во все доброе и светлое, — Раз мы так мало знаем, то придётся уповать на…

— На что?! — тут же заинтересовалась Тами, как всегда, перебив.

— На недостаток интеллекта, свойственный местным небожителям, — невозмутимо отреагировал я, скармливая Виталику нечто среднее между бананом и картошкой. Утиный клюв питомца каким-то образом вгрызался в плотную массу так, что аж трещало.

— Да! — важно кивнула Саяка, — Мы можем на это рассчитывать!

В общем, ценных мыслей ни у кого не появилось, ну а бывший Лазурный, неслучившийся Кукумбер и настоящий Веритас ушел в сложное философское самокопание, пытаясь понять, как так случилось, что он, меньше месяца назад пылившийся в доке (большую часть своего существования!), внезапно стал кораблем величайшей пиратской команды всех времен и народов. В конечном итоге это и привело к закономерному вопросу:

— А как команду назовете? — спросил корабль.

Вот тут уже было забыто всё и сразу, начались жаркие дебаты и споры, в которые включились даже Мимика с Виталиком! Предложения разной степени неадекватности шли одно за другим, экспрессия нарастала, а аргументы становились всё горячее и горячее. Горестное празднование случившихся с нами несчастий взрывообразно перешло в базарный день! Наконец, я не выдержал, взвыв: