Глубокое волшебство - Дуэйн Диана - Страница 29

– Но все или почти все они – существа бессловесные, – ответила Нита, стараясь петь спокойно. – Они не могут думать. Но ты разумен. Значит, тебе это не просто нужно. ЭТО тебе НРАВИТСЯ!

– Нравится? – Эд'рум подплыл совсем близко. – Но как мне не делать этого? Именно таким я создан, как и все мои сородичи. Мы делаем то, что потребно нам для жизни, для выживания. О, я очень чуткий. Я кожей чувствую беду. Кровь в воде – вот самый явный признак беды. И я спешу, чтобы уничтожить ее. Да, я прекращаю страдания больных и слабых. А сильные остаются для Жизни. Неужели это так мало и плохо?

– Может быть… – растерянно ответила Нита. – Но… но не думаю, что ты будешь так спокоен, если умирать придется ТЕБЕ.

– Мне? Умереть? – Эд'рум заколыхался от смеха. – Акула принимает Дар Молчаливой. Ты это узнаешь, Молчаливая. В нас, в акулах, живет бессмертие. Но как познать радость бессмертия, не соприкоснувшись со смертью? И все же нет в Море ничего, что могло бы убить меня против моей воли.

Что-то в голосе и словах акулы заставило Ниту насторожиться.

– Я не понимаю, – стараясь сдержать неприятную дрожь, пропела она. – Расскажи.

– Желание смерти должно наполнить тело. Медленно, с годами, это желание становится все больше и больше, и разум перестает сопротивляться ему. Я живу долго. Но пока мое тело сильнее желания смерти. Оно наполнено жаждой жизни. Еды и жизни. И я продолжаю плавать и подстерегать беду.

Нита продолжала плыть молча. Бледный сделал широкий круг.

– Все идет так, как должно идти, – сказал Эд'рум. – Хорошо это или плохо, но я – Разрушитель и Разрешитель Беды. Я таков, и дело мое такое. Неужто я не должен любить его? Поможет ли мне, если я стану считать свою долю несчастной? – Холодная усмешка проскользнула в его голосе.

– Наверное, нет, – нерешительно согласилась Нита.

– Я делаю свою работу с веселым сердцем, – продолжал Эд'рум, – и потому делаю ее хорошо. Это должно радовать тебя. Килька…

– О, я восхищена! – пропела Нита себе под нос, почти не скрывая иронии.

– …потому, – словно бы не слышал ее Эд'рум, – что заклинания работают лучше, когда вы. Волшебники, творите их с легким сердцем и радостью. Так что радуйся. И я буду радоваться и наслаждаться, поедая ТЕБЯ, когда придет время…

– Эд'рум, это не смешно…

– Неужели? – Властелин акул смерил ее долгим, пристальным взглядом.

Нита на мгновение остановилась. Что-то странное, пугающее было в этом коротком слове-вопросе и во всем облике акулы.

– Эд'рум, что означают твои слова, так больно царапающие кожу?

Взгляд, который Эд'рум бросил на Ниту, как обычно, ничего не выражал.

– Молчаливая тоже шутит со мной?

– Эд'рум!

– Беда, беда. Килька. Будь осторожна.

Эд'рум сделал очередной круг и подплыл к ней совсем уж близко. Нита пыталась оставаться спокойной.

– Эд'рум, – медленно и осторожно начала она, – ты хочешь сказать, что на самом деле собираешься вскоре СЪЕСТЬ меня?

– Послезавтра, – равнодушно уточнил Властелин акул. – Если мы будем во всем точны и не нарушим плана.

Нита не знала, что ответить.

– Кажется, ты удивлена? – спросил Эд'рум. – Но почему?

Ните потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы все осознать. В ней бурлили воспоминания и видения недавних дней и часов. Огромное облегчение Ш'риии, когда Нита согласилась присоединиться к Песне. Ее бесконечно повторяющиеся вопросы к Ните о том, уверена ли она и тверда ли в своем решении? Молчаливое и печальное одобрение Синего Кита. Мимолетное замечание Ш'риии о той важной роли, которая отведена Молчаливой… И слова Клятвы с ее настойчивыми повторениями, и строка, которую Нита считала лишь ничего не значащей частью церемонии. Кажется, она сама твердила: «…и я соединю свою кровь с их кровью, если потребуется…» Или что-то вроде этого?

Нита с трудом перевела дыхание.

– Эд'рум, – слабым голосом пропела она, – я думала, Песня… и все это… нечто вроде игры… – Нита не смогла договорить.

– Ну нет. – Бледный, казалось, не замечал обуявшего Ниту ужаса. – Всегда в конце Песни вода насыщается кровью. Я не волшебник, но даже я знаю, что ничто, кроме крови, не может сдержать Одинокую Силу. Ничего, кроме жертвоприношения, совершенного по доброй воле одним из Поющих, тем, кто поет партию Молчаливой. Этот Волшебник знает, какой ценой он получит то, к чему стремится. Только так не прервется заклинание, не умрет Песня и Одинокая Сила не поднимется вновь, чтобы закончить то, что начала.

– Но… – Нита правым глазом увидела совсем рядом изумленного Кита, пытавшегося что-то вымолвить. Но сейчас он был так далек от нее… И Эд'рум уже ничего не значил… И холодный свет, лившийся сверху в зеленые глубины… Ничего вообще. Слова Учебника, которые накануне она так небрежно и невнимательно проглядела, вот что было сейчас важно!

«ПОЮЩИЙ ПАРТИЮ МОЛЧАЛИВОЙ ПРИНОСИТ ЖЕРТВУ ПЕСНЕ ТАК, КАК ЭТОГО ТРЕБУЕТ ЗАКЛИНАНИЕ. АКУЛА, ПОЮЩАЯ ПАРТИЮ БЛЕДНОГО УБИЙЦЫ, ПРИНИМАЕТ ЖЕРТВУ».

…С пугающей ясностью она вспомнила, как сидела на волнорезе на Тайана Бич, а Ш'риии говорила:

– Молчаливая бросается на острый как бритва коралл, а Властелин акул чует запах крови и…

Нита уже плыла, не понимая, куда и зачем. Но ведь она теперь знала КУДА. Она прекрасно понимала ЗАЧЕМ! Сначала она плыла медленно, как сомнамбула, потом все быстрее и быстрее…

– Нита, – гудел позади нее Кит, – что с тобой?

– Х'Нииит, – пел другой голос, – подожди. Что случилось?

Этот почти ласковый голос ей хотелось бы и вовсе не слышать. Нита, сама не замечая, плыла теперь обратно, туда, откуда они только что уплыли. Почти налетев на громоздкую тушу кашалота, который еле успел убраться с ее дороги, она проскользнула мимо, не останавливаясь. Перед ней оказалась Ш'риии.

– Ш'риии, – кричала Нита на одной тоскливой ноте, – Ш'риии, почему ты мне не сказала?..

– О, Х'Нииит, – всполошилась Ш'риии, – Властелин акул рядом. Он все видит. Он все слышит! Ради Моря, успокойся.

– Что мне он, этот холодный Убийца? ПОЧЕМУ ТЫ МНЕ НЕ СКАЗАЛА?

– О том, что должна делать Молчаливая? – пропела Ш'риии. По голосу ее чувствовалось, насколько она смущена и расстроена. А Нита буквально врезалась в нее, еле успев притормозить. – Но ты сказала, что ЗНАЕШЬ!..

Нита издала протяжный стон. Это была правда.

«Вот только закончу читать, – вспомнила она свои слова. – Одной вещи, кажется, я не понимаю, а все остальное абсолютно ясно… Ладно, основное я поняла, остальное потом… Давай, Ш'риии, начнем…»

Да, это правда. Но правда вовсе не уменьшила ее боль и ярость.

– Ты должна была, обязана была убедиться, что я все-все-все поняла!

– Но почему? – уже сердито пропела Ш'риии. – Ты гораздо более опытная волшебница, чем я! Ты была в Иных Мирах и касалась своими руками ТОГО, что никому не доступно! Обычно в таких делах постигают весь цикл самого Высокого волшебства! И я предупреждала тебя, я настаивала, чтобы ты обдумала все, прежде чем давать согласие и Клятву. Но ты же неслась вперед, не задумываясь! – Злые нотки вплетались в голос китихи.

Нита снова застонала, и Ш'риии вдруг смягчилась. Она даже сама издала стон сожаления.

– Я знала, что случится плохое, – грустно пела китиха. – В ту минуту, когда я обнаружила, что Аэ'мхнууу мертв и вся тяжесть Призыва свалилась на меня, я уже знала! Но никогда бы не подумала, что будет ТАК плохо!

Кашалот переводил недоуменный взгляд с Ниты на Ш'риии, будто силился что-то понять.

– Послушай, – вдруг встрепенулся он, – выходит вроде так, что Молчаливая на самом деле должна УМЕРЕТЬ?

Ш'риии смотрела на него открытым и ясным взглядом. У Ниты не было сил взглянуть в его сторону.

– Это ужасно, – прохрипел Кит. – Нита, ты не можешь…

– Она должна, – возразила Ш'риии. – Она дала Клятву…

– Но не может ли кто-нибудь другой…

– Кто-нибудь другой может, – ответила Ш'риии. – Если этот кто-то сам, по своей воле примет Клятву и роль Молчаливой вместо Х'Нииит. Но разве мы успеем найти другого? Того, кто захочет умереть ради Х'Нииит.