Нищий Король (СИ) - "Феликс Неизвестный" - Страница 24

Первым, высоко поднимая ноги, что бы не споткунться, бежал Его Величество, за ним драпал Заяц с выпученными от страха глазами, следом за ними гнались разъярённые хуторяне, некоторые не успели, даже, накинуть рубаху и светили загорелыми рёбрами. Но, зато, все успели схватить виллы и факелы, и угрожающе потрясали ими вслед убегавшим Королю и Зайцу.

Зайчиха быстро сориентировалась и выскочив на тропу впереди всех — возглавила гонку.

Бегущие скоро преодолели солончаки на которых был расположен хутор, начались господские чернозёмы, и они понеслись по узенькой тропинке меж обширных полей пшеницы, ограждённых колючей проволокой.

Подлые хлопы, ноги которых были приучены к длительным изнурительным переходам, а тела не скопили ни грамма жирку, бессовестно пользовались своим преимуществом и быстро нагоняли беглецов.

Зайчиха, уже, почувствовала, как тощие мазолистые пальцы с грязными ногтями, хватают её за шерсть на загривке. Терять было нечего, она резко повернула, и поднырнув под колючую проволоку, больно ободрашую ей спину. Хорошо, ещё, что к заграждению не был подключён ток! Зайчиха нырнула в море золотых пшеничных колосьев.

Сразу же, её примеру последовал и Заяц, перепрыгнув через колючку, он камнем упал в, мгновенно скрывшую его, пшеницу.

Король бежал впереди всех, и последним заметил исчезновение товаришей, и, возможно, он так бы и не догадался куда они исчезли, если бы не различил среди колосьев две пары серых заячьих ушей, сначала двигавшихся с ним параллельно, а затем взявших курс на углубление в поле.

Его Величество развернулся на пятке, взмахнул ручками и прыгнул. То ли волшебные пынеходы сыграли свою роль, то ли пинок, который успел отпустить один из хлопов под широкий королевский зад придал стартовую скорость, но августевший полетел как ракета, со свистом рассекая воздух и пуская выхлопы пламени сзади. Он мгновенно перелетел через ограждение, пронёсся, лоскоча осями пшеничных зёрен пятки и ягодицы, обогнал зайцев, и шлёпнулся на землю, переломав немало колосьев.

Король, моментально, вскочил на ноги и понёсся безоглядки, перепуганным насмерть зайцам, тоже, не пришло в голову оглянуться, а зря. Хлопы замерли перед господским полем, как вкопанные, не решаясь переступить запретную черту, один из них, было, подхватил камешек что бы бросить вслед убегавшим, но его тут же остановили товарищи, так они и стояли, беспомощно наблюдая как мощная фигура Его Величества удаляется от них, растворяясь в море пшеничных колосьев.

Пробежав, ещё, с сотню шагов, Король почувствовал крайнее истощение, и, наконец, оглянувшись, обнаружил позади себя, только, тихое бескрайнее море пшеницы, да две пары заячьих ушей — никаких хлопов нигде не было.

— Видать побоялись своего короля, — тяжело дыша, констатировал Его Величество — но я всё равно им не прощу, они у мня своё получат, я зла не забываю и добра не помню!

— Шёл бы ты, лучше, — откуда — то из пшеницы посоветовала ему Зайчиха — поле — то, всё же, господское, если нас засекут, страшно и подумать, что будет.

— Как солнце на небе — главное светило, — Король обтирал полой хламиды запотевшее лицо — так и король — первейший господин в своём государстве.

— Ай, дурак! — покачала головой Зайчиха.

— Не сметь… — только и успел вымолвить монарх в ответ на дерзость, как по полю разнёсся пулемётный треск и трассирующая очередь, срезав налитые колосья со стеблей, взрыла землю перед стопами Его Величества.

Король и Зайцы понеслись во весь опор, спасаясь от смертоносных очередей, но навстречу им заплевало свинцом орудие со встречной вышки, завыла сирена.

Король и Зайцы заметались по кругу, пулемётные очереди ложились всё ближе.

— Они по тебе целятся! — в истерике провизжала Зайчиха, обращаясь к Королю.

— Это потому что я самый красивый! — уверенно заявил Его Величкство.

— Нет, это потому что, только, тебя видно! — Зайчиха отскочила в сторону, уворачиваясь от пуль — Пригнись!

— Никогда Король Многоземельный не встанет на колени! — выдал августейший, исполненный гордости и чувства собственного величия.

Пулемётная очередь прошла над самой головой монарха, и он собственным скальпом ощутил, как горячая пуля срезала ему волосы на макушке.

Король рухнул как подкошенный и замер, зарывшись лицом в стебли пшеницы.

Пулемёты продолжали строчить, но теперь, уже, наугад.

Зайцы, на четвреньках, проскакали мимо растянувшегося Короля, спеша покинуть пристрелянное место. Его Величество пополз на пузе, стараясь не отставать от Зайцев, что было весьма непросто. Косые неслись, абсолютно не дожидаясь своего государя и, малодушно, помышляя только о собственной шкуре.

Король пёр, как гигантский жук — навозник, загребая руками землю и оставляя за собой глубокую борозду, которую он прокладывал своим шаром — пузом.

Наконец всем троим удалось вырваться из — под обстрела, пулемёты смолкли, только натужно выли тревожные сирены.

— Вроде прорвались, — прошептала Зайчиха — сейчас главное не шуметь, отлежимся до ночи, а там, как — нибудь, выберемся. Только, что бы ни звука и не шевелиться! Уяснили? — она сурово поглядела на Короля с братом.

Заяц, набивший полный рот пшеничных зёрен, покорно кивнул, а Король просто промолчал, уж очень ему не хотелось подчиняться Зайчихе, но пулемёты на вышках не оставляли других вариантов.

— Почему же у них сирены не затыкаются? — пробормотала Зайчиха с подозрением — Как бы они собаками нас искать не стали.

— Не должны, — оптимистично предположил Заяц, проглотив зёрна — они же тогда пшеницу потопчут.

— И я на это надеюсь, — прошептала Зайчиха, не смея оторвать от земли морду.

Так они пролежали минут с десять, Заяц разморенный летним солнышком, уже клевал носом и, иногда, всхрапывал, как вдруг воздух разрезал гул такой страшной силы, что вся троица, чуть не подскочила и только руководительский навык старой Зайчихи выраженный в окрике:

— Лежать, паскуды! — удержал Короля и Зайца от паники.

Гул перерос в оглушительный рёв. Зайцы и Король зажали уши, казалось что барабанные перепонки вот — вот лопнут. Земля завибрировала, предсказывая приближение чего — то гигантского и на бешеной скорости.

Серая стальная громада пронеслась над полем почти касаясь колосьев и взмыла вверх, пустив ветром волну по пшеничному морю.

— Это самолёт! — закричала Зайчиха — Бомбардировщик! — она подскочила на лапы.

— Ты куда? — крикнул Его Величество — Засекут же!

— Теперь без разницы! С воздуха всё одно накроет! — махнула лапой Зайчиха и скрылась в море колосьев.

Король с Зайцем тоже подскочили и ринулись на прорыв, в просвет между двумя вышками охранявшими межу поля. Заработали пулемёты. Целились преимущественно в широкую фигуру Короля, но волшебные пынеходы, чудом, выносили монархическую персону из под свинцового града.

А бомбардировщик, круто спикировав, пошёл на снижение. Жутко воя он пронёсся над полем, выпустив из своего чрева шлейф чёрных бомб с напалмом, которые одна за одой накрывали поле, разрываясь, выплёскивали облако липкого тёмно — рыжего пламени. Спелые колосья вспыхнули, как порох. Огонь мгновенно охватил поле, чёрный едкий дым столбом заслонил солнце, но порывом налетевшего ветра его понесло на Короля и Зайцев, скрыв их от пулемётного обстрела, вёвшегося, уже, практически в упор и, по счастливой случайности, спасшего их от верной гибели.

Его Величество, содрогаясь от кашля, вызванного попаданием в королевские лёгкие дыма, заметил, что оказался у колючей проволоки, только, когда шипы больно врезались ему в ногу. Король громко выругался, в ответ ему, на звук голоса, вслепую, просвистела пулемётная очередь. Тут, прямо между ногами Короля, проскочила Зайчиха, упав возле заграждения она, бешено работая лапками, быстро сделала подкоп и через него вынырнула из поля. Следом за ней, воспользовавшись готовым подкопом, как выпущенная торпеда, вылетел Заяц. Пулемёты продолжали огонь, в надежде, хоть наугад, поразить цель. Тянуть время было некуда и Король, упав на пузо, полез заячьм подкопом. Государь не рассчитал свои габариты и их совместимость с заячьим ходом. Проволочные шипы рвали на спине и без того изрядно потрёпанную хламиду, полосуя сквозь мешковину нежную складчатую кожу на королевской спине, больше же всего досталось самой выпирающей части королевского тыла, благородному заду, торчавшему из — под хламиды, как два переспевших арбуза. И время, пробираясь заячьим подкопом, Король орал благим матом, иногда перекрывая стрекот пулемётов, огонь которых, сам же и привлекал.