Новый мир. Книга 4: Правда (СИ) - Забудский Владимир - Страница 109

Особняком в ряду тех, на кого бросали тень мои слова, стояло имя Самюэля Окифоры — единственного, кто официально состоял на службе у Содружества, и чьи дела нельзя было списать на одни лишь происки Консорциума. Генерал-полковник был высокопоставленным, авторитетным и заслуженным офицером, 27 лет прослужившим в Силах специальных операций, последние 11 лет возглавлявшим их. Он руководил сотнями успешных военных операций, как знаменитых, так и строго секретных, был награжден бесчисленными орденами и медалями и, насколько мне известно, лично знаком с Протектором и лично предан ему (или, во всяком случае, изображал такую преданность). Проверенный надежный человек, способный к жестким действиям — очень ценный ресурс во время разгорающегося глобального конфликта, ценой в котором для Патриджа была власть над Содружеством, и, по сути, над миром. Достаточно ли моих обвинений, чтобы Протектор отдал своего верного пса на растерзание толпе?

Если отбросить информацию, которую я выведал из различных источников, многие из которых были очень сомнительными, и оставить лишь то, что я видел своими глазами и слышал своими ушами, то у меня было на Окифору не так много компромата. Я видел, как он посещал тренировочную базу «Железного Легиона». Но он имел право делать это, рассматривая «Грей Айленд Ко» как потенциального подрядчика. То, что он не пытался пресечь и не порицал зверства, которые учиняли над подопытными легионерами — еще не делает его полностью за них ответственным. Затем, я лично слышал, как он отдал приказ об объединении лучших сил ЧВК в «чертову дивизию» и об ее участии в наступлении на Новую Москву. Но и это немногое значит. Хоть участие ЧВК в этой операции особо не афишируется, но все же не составляет большой тайны, этот факт так или иначе известен сотнями тысяч людей. Есть ли у меня доказательства, что он ответственен за применение химоружия против гражданских? Конечно, я мог бы сказать, что он, как вышестоящий командир, в любом случае ответственен за то, что натворил Чхон, в чьи руки он передал бразды правления. Но достаточно ли этого аргумента, чтобы Протектор был вынужден убрать с доски своего верного слугу?

Молчание длилось не меньше, чем пару минут, прежде чем я наконец прервал его.

— После того, как я сам связался с тобой и попросил о встрече — обязательно было устраивать весь этот цирк? — поинтересовался я, звякнув наручниками.

— Давай ты не будешь учить нас работать, — предложила прокурор, сосредоточенно записывая что-то в своём блокноте.

— Где мы вообще находимся?

— Это не важно. Скоро ты всё равно будешь перемещён в другое место.

— Я бы хотел сделать звонок, поговорить с адвокатом и всё прочее.

— Вся эта клоунада начнется не раньше, чем через 96 часов после твоего задержания. А если будет нужно, то и через 30 дней. Ты прекрасно знаешь, какие полномочия есть у СБС.

— Да уж, полномочий у вас выше крыши. Но не забывай об общественности, которая за вами наблюдает. Миллионы людей ждут результатов этого расследования. Замять это не выйдет. Ты сама прекрасно это знаешь.

— Думаешь, сможешь влиять на следствие, раздувая вокруг весь этот балаган? — холодно усмехнулась она. — Ты самонадеян, если думаешь, что ты более важная птица, чем экс-сенатор Элмор. А ему создание политической шумихи вокруг своего имени не помогло. Так что и тебе не поможет. Особенно мало от этого толку, когда имеешь дело со мной. Я никогда не позволяла, и не позволю, давить на меня и указывать мне, что делать.

— Ну конечно, — прыснул я насмешливо. — Хочешь доказать свою независимость и непредвзятость?! Тогда, может, расскажешь, как поживают люди, о чьих преступлениях я сообщил — Чхон, Гаррисон, Окифора и другие? Моих показаний достаточно с головой, чтобы начать «самое серьезное расследование»! Или как ты там выразилась в свое интервью, в котором клялась честью своего мундира и называла меня лжецом?!

— Не могу взять в толк — с чего ты решил, что я буду перед тобой оправдываться и отчитываться? — удивилась она с саркастической усмешкой. — И уж тем более для меня загадка, с чего ты решил, что мне нужно кому-то что-то доказывать. Все, что нужно, всем, кому следует, я уже доказала 12 годами безупречной работы.

— А вот тут ты ошибаешься. То, что для тебя «безупречная работа», для других — «жестокие репрессии против политзаключенных». Стоит ветру подуть в другую сторону — и ты тут же сама окажешься на скамье подсудимых.

— Думаешь, я боюсь этого? — она высокомерно фыркнула. — Не надо равнять меня с дешёвыми конъюнктурщиками, которые ловят политические ветра и ищут покровительства тех, кто сегодня в фаворе. Я всегда была выше политики. Никогда ни к кому не подлизывалась и не просила ни о ничьей протекции. Я делала, делаю и буду делать то, что нужно, ради интересов глобальной безопасности, ради блага человечества и Содружества наций.

— Если так, то я уверен, что не пройдет много времени, прежде чем люди, совершившие преступления против человечности, порочащие идеалы Содружества наций, будут сидеть там, где им и место, в ожидании правосудия, — устремив на нее твердый взгляд, изрек я. — А иначе всем станет ясно, что твои пафосные слова яйца выеденного не стоят.

Долгое время продолжалась наша с ней зрительная дуэль. Затем она отвлеклась, чтобы записать что-то в своем блокноте, тем самым показав, что не видит смысла дальше продолжать препирательства. Больше не глядя на меня, она проговорила:

— Думаю, тебе будет отрадно знать, что после поднятой тобой шумихи Протектор лично поручил директору СБС и Главному специальному прокурору разобраться в случившемся. Если это действительно то, чего ты хотел, то можешь быть доволен — к твоим признаниям привлечено внимание на самом высоком уровне. Для расследования фактов, прозвучавших в эфире OWN, создана следственная группа под руководством генерал-майора Мэдисона, и прокурорская группа под руководством заместителя Главного специального прокурора, Ричарда Лоусона. Выше уже просто некуда.

Сделав еще какую-то пометку в блокноте, она добавила:

— Оперативники G-3 доставят тебя в зону 71, специзолятор. Там тебя уже будет ждать специальная группа следователей и экспертов, которые безотлагательно приступят к необходимым действиям: сканированию сознания; допросам, в том числе с применением детекторов лжи; очным ставкам; следственным экспериментам с применением виртуальной реальности; проведению различных экспертиз. Если ты действительно стремишься поспособствовать раскрытию преступлений, то будешь добросовестно сотрудничать. Если же твоей целью является самопиар, то вынуждена тебя разочаровать — мы не позволим превратить следствие в цирк. Ты будешь полностью изолирован от контактов с внешним миром и от доступа к средствам массовой информации.

— По какому такому праву?

— Если твои сведения, озвученные в студии у Гоффмана, подтвердятся, то ты фактически уже признался в совершении целого ряда преступлений. Их тяжести хватило бы для того, чтобы приговорить тебя к высшей мере наказания. Это во-первых. Ты — профессиональный силовик, натренированный, чтобы убивать и калечить людей. Есть множество столь же опасных людей, которые могут захотеть освободить тебя. Это во-вторых. И, не исключено, есть столь же опасные люди, которые могут захотеть убить тебя. Это в-третьих. Если при таких обстоятельствах ты, бывший полицейский, задаешь вопрос, почему будешь подвергнут изоляции, то ты не иначе как прикидываешься слабоумным.

Не переставая строчить что-то в блокноте, Миллер подала едва заметной сигнал — и вентиль двери за ее спиной начал раскручиваться. Едва дверь отворилась, в помещение вошли четверо людей в плотных черных комбинезонах с белой надписью «G-3» на ткани, обтягивающей нагрудные бронежилеты. Их лица прикрывали черные полумаски, в руках они держали небольшие навороченные пистолеты-пулемёты.

— Забирайте, — велела Миллер офицеру с погонами лейтенанта, сделав приглашающий жест рукой в мою сторону.

— Я не боюсь трибунала, Миллер, — произнёс я мрачно, пока меня отстегивали от кресла. — Иначе меня бы здесь не было. Но в соседней камере со мной должен сидеть Чхон.