Ошибка маленькой вселенной (СИ) - Котов Сергей - Страница 53

— Сейчас уже не надеешься?

— Наблюдая за тобой, я изменил приоритеты, — отец вздохнул, — пусть я не смог осчастливить целую вселенную — но в моих силах сделать счастливым одного мальчишку…

— Еще несколько месяцев назад это бы сработало, — Дима тоже вздохнул, неосознанно копируя манеру поведения отца, — до того, как я попал на тропы.

— Знаю. Поэтому и предложил тебе поехать со мной. Тогда было самое время.

— А ты сам поехал бы, когда тебя зовет разлагающийся мертвец?

— Наверное, нет, — Дима каким-то образом почувствовал, что отец опустил голову.

— Ты любил маму?

— Да! — Отец встрепенулся, — Я искал несколько дней, во многих мирах — пока не нашел девушку, в которую влюбился с первого взгляда. Уверен, она меня тоже любила.

— И ты считаешь, что эта вселенная — слишком жестокое место? Более жестокое, чем ты сам? — Дима не выдержал, повернул голову, и посмотрел на отца. Он старался не замечать гниющие ошметки плоти, и торчащие кости. Отец смотрел на заходящее солнце; в его хрустальных светло-серых глазах стояли слезы, — Знаешь, я пока не могу ее простить. Но начинаю понимать. После того, как сестра погибла, ей… — Дима осекся, не в силах подобрать нужных слов.

— Прости меня, — повторил отец.

— Уже простил, — ответил Дима, вздохнув, — странно, да? Ты сделал куда хуже, чем мама. Но простить тебя оказалось проще. Я, кажется, даже знаю, отчего так.

— Отчего же?

— Ты не сдавался, — пожал плечами Дима, — все это время ты был рядом, надеялся, что я пойму. Наверно, это очень важно — никогда не сдаваться. Когда ты прав, ты продолжаешь свое дело. Даже когда шансов почти нет. И в конце концов выигрываешь. А победителя сложно судить.

— Но я не смог победить, — отец всплеснул руками, — хотя и не сдался.

— Ты думаешь? — Дима посмотрел ему в глаза — теперь уже смело, не чураясь страшных ран и гниющей плоти.

— Вот теперь уже не уверен, — ответил отец, и улыбнулся, жутко растягивая остатки губ.

— Я остаюсь, пап, — сказал Дима, уверенно глядя в закат, — как думаешь, ребятам опасность угрожать будет? После того, как я верну Тень?

— Ребят уничтожат, — быстро ответил отец, — это точно. Они — отражение твоей судьбы, их необычные силы выходят за пределы принципов этого мира. Ты заметил, как Андрей на расстоянии испортил замок на ремне этой дамочки? Даже если сейчас они просто дети — из них в любой момент может получиться второй ты. Тени и Единение не станут так рисковать.

— Плохо, — вздохнул Дима, — себя я смогу защитить, пока буду выполнять задуманное. А вот насчет ребят не уверен… особенно в самом начале. Ты сможешь их забрать с собой?

— С ними все не так просто, — отец покачал головой, — путь отхода, который я подготовил для нас с тобой, совсем не подойдет для них.

— Надо что-то придумать, — пожал плечами Дима, — ты ведь сможешь?

Отец подумал с минуту, глядя на исчезающий за горизонтом край солнца, потом ответил:

— Смогу. Хотя это будет не просто для них. Но это точно лучше гарантированного уничтожения.

— Спасибо, что пришел, — сказал Дима.

— Прости, что так поздно, — ответил отец.

— Странное чувство… как будто кусок меня вернулся на место. А до этого я жил, пряча эту дырку. Было как-то тяжело и стыдно.

— Если ты решил остаться, я тоже смогу быть с тобой, — в голосе отца звучал металлический холод решимости, — не так долго, как хотелось бы. Но до конца.

— Ты что? — Дима удивленно округлил глаза, — я не для того тут все придумал! Уходи! Уходи тем путем, который подготовил для нас. Только помоги спасти ребят! А тебя я обязательно найду, даже не сомневайся!

Отец улыбался, глядя на яркие звезды.

Хаос

Оракул сидел в своем саду у лотосового пруда. Была ночь; огни близкого города мешали звездам светить. Возле скамьи, на которой он сидел, был установлен огромный телевизор. Этот предмет выглядел болезненно чужеродным в окружении старинной эстетики.

Мир рушился. Можно было бы закрыться в своем бункере, и закатить самую крутую вечеринку в истории. Напиться до беспамятства, потом быстро протрезветь, и снова напиться. Попробовать, наконец, что такое опиум, или более совершенные наркотики. Познать лучших женщин. Можно было сесть за штурвал выкупленного им «Конкорда», и гоняться с линией терминатора на экране. Сделать те вещи, которые он бы никогда не сделал в обычной жизни, хотя и мог.

Но Лин предпочел наблюдать, в здравом уме и твердой памяти. Телевизор, который стоял перед ним, вызвал бы приступы лютой зависти у любой спецслужбы мира. Новейшая инопланетная технология позволяла создавать средство наблюдения, переедающее высококачественное изображение и звук, прямо из воздуха, в любой точке мира. Ценность, стоившая ему ходока.

Он видел железнодорожную станцию в Сеуле. Видел, как люди прямо на ходу умирали, и превращались в кровавые машины для убийства, начиная разрывать всех, кто находился рядом. Видел и чувствовал ужас тех немногих выживших, которые пытались спастись от кровожадных мертвых зубов, закрывшись в поезде.

Он видел, как жители закрытого наукограда в Сибири строили баррикады, пытаясь отразить нашествие волкоподобных разумных тварей.

Он видел, как в центре Европы древнее зло пробуждалось в подвале заброшенного замка, готовясь выйти на кровавую охоту ближайшей ночью.

Он видел, как во Франции персонал АЭС отчаянно боролся сразу со всеми своими реакторами, вдруг вышедшими в режим саморазгона. Директор станции сидел, закрывшись в своем кабинете, и дегустировал редчайший пятидесятилетний коньяк. На столе перед ним лежал заряженный револьвер. Он ждал доклада о масштабах возможного радиоактивного заражения территории, чтобы взять оружие и недрогнувшей рукой нажать на спусковой крючок.

Он видел отчаяние, которое разлилось по изолированным отсекам атомного подводного крейсера, среди сполохов аварийного освещения. Корабль увлекала в гибельную пучину неведомая сила, противостоять которой не могли ни полностью продутые цистерны главного балласта, ни полный ход. Критическая отметка в триста пятьдесят метров была все ближе. Несколько секунд — и первые неудержимые кинжалы воды ударили через микротрещины прочного корпуса. Острые как бритва, и тяжелые, как молот Тора.

Он видел, как обезумевшие толпы людей громили остатки цивилизованных районов в городах по всей Западной Европе и Северной Америке.

Он видел, как затухающая пандемия «Ковид-19» наливается новой силой, рождая страшные мутации вируса.

Он видел панику в обсерваториях по всему миру, когда астрономы вдруг обнаружили сразу несколько огромных астероидов, чья траектория фатально пересекала земную орбиту.

Еще можно было сбежать по тропам в другие миры, вслед за своими ходоками. Но Оракул видел надвигающееся Ничто. Не имело никакого смысла погибать на чужбине.

Он вспоминал сестру. Пытался понять — стоило ли его смирение, его надежда на высшее Просветление, безусловного принятия правил навязанной ему игры.

Ведь когда-то он поверил в Просветление. В мифический новый путь. Тень смогла убедить его в том, что все жертвы и страдания этого мира стоят того.

И вот он сидел перед огромным телевизором, бесконечно старая, сгорбленная фигура, заживо похороненная под ворохом собственных высоких надежд.

Лин ушел в последний несокрушимый бастион собственного сознания. Первые, самые счастливые годы жизни. Мама до болезни. Сильная сестра рядом. Что бы ни происходило во всей вселенной, этот короткий промежуток времени он будет проживать вновь и вновь.

— Отличная точка наблюдения! — Звуки чужого языка заставили его вздрогнуть. Оракул настолько углубился в себя, что не заметил чужого присутствия.

— Зачем ты здесь, девочка? — Спросил он, с трудом выговаривая русские слова.

— Одной скучно, — Таня пожала плечами, — а вам разве нет?

— Ты еще можешь спастись, — сказал Лин.

— Не думаю, — Таня пожала плечами и легкомысленно улыбнулась, — то этого не убежать, верно? Это можно было только победить, но у вас ничего не получилось, да?