Ошибка маленькой вселенной (СИ) - Котов Сергей - Страница 15

Тоня появляется через минуту, бледная как смерть.

— Вызывайте спасателей, — говорит она.

Макс в камере, очевидно, слышит его слова. Его накрывает паническая атака. Он бьётся в дверь, кричит, царапает иллюминатор. По щекам катятся крупные слёзы.

Школьники в полной тишине наблюдают за этим, а потом происходит нечто странное: помещение стремительно пустеет.

— Папа, — Тоня прижимает к уху смартфон, — мне кажется, на стройке возле нашей школы в вакуумной камере человек застрял… Да, включился… Думаю, работает… Нет, не кажется — точно, извини, не так выразилась… Я его вижу… — В её глазах появляются слёзы, — поняла, папочка… конечно…

Она слушает отца еще пару минут, потом убирает трубку от уха, и нажимает сброс. Слёзы из её глаз катятся сплошным потоком.

— Насос починили сегодня ночью, — говорит она, обращаясь к Диме и Андрею, — извините, ребят, я не знала. Ещё час он будет в сознании, пока давление не упадёт слишком сильно. И ещё до двух часов он будет жив. Отец сейчас будет искать оборудование, чтобы взломать дверь — может, ещё успеем. Дверь сделана из жаропрочного композита, обычные сварочные аппараты тут не помогут. А достаточно сильную гидравлику непонятно как затащить в помещение. Есть небольшой шанс пробить стык направленным взрывом.

Время для Димы спрессовывается в череду картинок.

Возле камеры откуда-то появляется Марбара с директрисой; они по очереди то кричат, то плачут. Кажется, его трясут за плечи, но он не может сдвинуться с места — смотрит на Макса, который скорчился на полу у телефона.

Внутри у Димы как будто медленно растёт огромный кусок льда.

Появляется мама Макса. Он помнит её по школьным праздникам. Крупная женщина в бежевом плаще, крашеная блондинка. Вместо лица — размазанная, будто из пластилина, маска. Она прижимается к окну в камеру, колотит слабыми кулаками, тихо, будто бы скуля, причитает: «Максик, сыночек, Максик…» Макс пытается подняться, но ноги слишком дрожат. Кое-как, на четвереньках, он ползёт к двери, прижимая трубку с маминым голосом к уху.

Появляются люди в одежде пожарных. Его хотят вывести, держат за плечи тяжелыми руками в перчатках.

Дима ловит взгляд Андрея. Что-то происходит — его глаза будто вот-вот выстрелят молниями.

Андрей подходит к боковому иллюминатору камеры, в стороне от двери. Кладёт ладони на прозрачную броню. Ничего не происходит, но вся его фигура излучает крайнее напряжение. А потом Дима замечает, как бетонный пол начинает трескаться под его ногами.

На треск, похожий на выстрелы, люди начинают оглядываться, но никто не смотрит на Андрея, он в тени.

Руки в перчатках больше не давят на плечи.

Стена камеры ощутимо прогибается там, где стоит Андрей. Мгновение, и прозрачный кругляш брони влетает внутрь камеры; слышится громкий хлопок, потом — крик Макса, хватающегося за уши. Потом срабатывает аварийная сигнализация, заглушая всё остальное. Гермодвери с шипением разъезжаются в стороны.

Макса выносят на носилках вместе с матерью — её было невозможно оторвать от сына. Он уже не кричит, только недоумённо трёт уши, и шевелит челюстью с открытым ртом.

Тоня рыдает у него на плече. Потом подходит Андрей. Наклонившись к уху Димы, он едва слышно спрашивает: «Ты ведь ничего не видел, да?»

Тропа

Во дворе очень тихо. Прохладная ночь, улица пуста. Слышно, как звук шагов отражается от серых многоэтажек шуршащим эхом. Ни намека на ветерок; листья неподвижны, точно деревья сделаны из эбонита.

Комок стоит в горле, но Дима не плачет.

«Может, вернёмся, а? — Барс, наконец, решается подать голос, — они ведь дети совсем, и погибнут тут. И они не могут отвечать за его поступки».

— Вернёмся, конечно, — ответил Дима шёпотом, и добавил неуверенно, после секундной паузы, — как далеко мы ушли?

«Недалеко совсем, они в соседнем дворе. С ними пока всё в порядке, но мне неспокойно. Чувствую, что-то подбирается к нам…»

— Говори, если что заметишь. Пошли обратно.

Дима оглянулся на тёмный двор, и поёжился: идти в сторону щедро залитой лунным светом улицы было легче, чем возвращаться в зыбкую темноту.

— Ты ведь хорошо видишь, что там, впереди, да?

«Конечно, — ответил Барс, — впереди никакого движения. Если замечу что — сразу скажу».

— Хорошо, возвращаемся, — кивнул Дима.

В этот момент лунную дрёму зловещей ночи разорвал грубый треск мотора. Звук быстро приближался. Почему-то страшно не было. По крайней мере, за себя. Он рванулся что есть силы назад, где оставил спутников.

Звук мотора был такой резкий, что он не сомневался — едет мотоцикл. А потом откуда-то из глубин подсознания всплыло слово «багги». Он запнулся, и чуть не упал.

«Эй, осторожнее!» — возмутился Барс.

— Кажется, я знаю, что это, — прошептал Дима на бегу.

«Что?» — растеряно спросил Барс.

Он Дима не ответил — они уже подбегали к месту, где солдат решил разбить лагерь. Он стоял, сжимая в руках автоматическую винтовку. Дети спрятались в коляску мотоцикла у него за спиной, и подозрительно наблюдали за Димой.

— Ты куда пропал!? Живо, на сиденье!

Санёк рванулся к мотоциклу, выпустил кик-стартер, и через пару секунд мотоцикл уже мерно тарахтел, разрывая ночь жёлтым светом фары.

— Я хотел от вас уйти, — негромко, надеясь, что солдат не услышит, признался Дима, уже сидя на задем сиденье.

Спина солдата ощутимо напряглась; он по-обыкновению плавно, без пробуксовки тронулся.

— Потом поговорим, — бросил он, тоже негромко, но Дима отчетливо расслышал.

Они почти успели выехать на дорогу из дворовой территории, но в последний момент обтянутая брезентом багги ловким манёвром перекрыла путь.

За рулём сидел уже знакомый Диме мертвец. Лунный свет и серебристые тени скрадывали прорехи на его одежде, гниющую плоть было не разглядеть, издалека его даже можно было принять за живого. Он медленно повернул голову, и уставился на Диму светлыми голубыми глазами.

— Садись, — уверенно сказал он.

Санёк со щелчком раскрыл приклад автоматической винтовки, упёр его в плечо, и дал очередь по мертвецу. Дима втянул голову в плечи и зажмурился. Когда открыл глаза, всё было по-прежнему: мертвец на багги перекрывал им выезд, никаких видимых повреждений на нём не было. Словно в ответ на взгляд Димы, он поднял руку, и поманил его.

А потом Барс высунул голову из рюкзака, и зашипел на пришельца.

Мертвец схватился за голову, и завопил — очень громко, как сирена. У Димы заболели уши. Потом его силуэт начал дрожать, словно между ними вдруг выросла стена раскалённого воздуха.

Кот перестал шипеть, и выдал гневную руладу из низкого, утробного мява.

Мертвец отвернулся от Димы, тронул руль, и багги откатилась в сторону, открывая проход. Санёк тут же рванул с места, и покатил по улице в противоположном направлении.

Ехали они довольно долго. Диме казалось, что за спиной он слышит всё тот же треск мотора багги.

«Да, он едет за нами», — Барс подтвердил его опасения.

Солдат сел вполоборота, удерживая руль левой рукой.

— Послушай, — начал он, — эта тварь — худшее, что может встретиться на тропах. Кот её убить не сможет. Только отпугнуть. А ему рано или поздно придётся спать. Тварь будет преследовать нас, пока Барс не вырубится. А потом получит своё.

— Ч…что ей надо? — спросил Дима, чуть запнувшись.

— Ты, очевидно, — ответил Санёк, — поэтому тебе очень надо сосредоточится, и найти выход с тропы.

— Но как!?! — он сорвался на крик, — мы полночи гоняли по этому гадскому городу! У меня не получалось!

— Это потому, что ты на меня злился, — спокойно ответил солдат, — в таком состоянии найти выход невозможно. Я остановился, чтобы дать тебе время остыть.

— Я остыл!

— Хорошо, — кивнул Санёк, — вот скоро и увидим. Теперь главное — не думай о твари, не думай о…

— …я не боюсь её! — перебил Дима, и с удивлением обнаружил, что это правда; он действительно совсем не боялся мертвеца на багги. Более того — в нём росло любопытство: куда его хотели забрать? И зачем?