The Мечты (СИ) - Светлая Марина - Страница 30

- Тогда, может быть, начнете с имени?

- Вот черт... – он удивленно вскинул брови. У него это выходило выразительно. Красивый, чтоб его, мужик. – Мы и правда не представлялись, да?

- Да, - сказала Женя, и в то же самое время прозвенел первый звонок.

Он сжал ее ручку чуть крепче. Уверенно, как если бы хотел притянуть ближе к себе, однако не сделал этого.

- Слушайте, наша с вами история – сплошной промах, и особенно – с моей стороны, - рассмеялся он. – Роман Моджеевский. Генеральный директор «MODELITCorporation».

- Наша с вами? – с улыбкой переспросила Женя. – У нас с вами нет истории, Роман.

- Разве?

- Сейчас вы станете меня переубеждать.

- Возможно, не словами, а делами. И не прямо сейчас. Спектакль... – он указал ей на кресло, приглашая присаживаться. И как раз вовремя – в зале начали гасить свет.

Женя послушно устроилась на своем месте, но думалось совсем не о спектакле. Она ни минуты не сомневалась, что этот мужчина словами не ограничивается. Похоже, ей и самой предстоит поучаствовать в представлении, и, кажется, ей это начинало нравиться.

Основная проблема заключалась лишь в том, что Роман Романович, по большому счету, до такой степени задолбался действовать, что именно в этот вечер по дурацкому стечению обстоятельств всей прошедшей недели вместе взятой мечтал лишь об одном – доползти до дома и отоспаться. Однако курс он себе наметил совсем другой и не собирался от него отступать ни на милю. Морскую, конечно, милю.

Женино присутствие и относительная покладистость его в этом несомненно вдохновляли. Пришла ведь! Своими ногами! В то время как он всерьез думал, что, если не явится, отправится за ней сам. Один звонок куда надо – и начало спектакля отложили бы до времени их приезда. Но Женя все же решила быть на этот раз хорошей девочкой и приняла его приглашение. И уже одно это заставляло его, если не взбодриться, то держаться, искренно радуясь выключенному свету и возможности больше ничего не говорить, а просто молчать, глядя прямо перед собой, лишь следя за тем, чтобы не задрыхнуть на месте и выглядеть достаточно заинтересованным происходящим на сцене, чтобы ничем не выдать себя. Если уж он решил устроить для женщины подобие сказки, то нельзя выпадать из образа. А образ был закономерен и действовал безотказно. И, если бы он до такой степени не вымотался, то Женя Малич получила бы приглашение не в театр, а на ужин в ресторан. И там Моджеевский уже перешел бы к куда более решительным действиям.

Однако, как показал вечер, выбранная им тактика устраивала обоих – Евгения смотрела на сцену. Он, откинувшись на спинку кресла, тоже делал вид, что увлечен зрелищем. И наслаждался Жениным присутствием, легкой эйфорией от ее согласия провести с ним вечер, молчанием, пустотой в голове. И еще отключенным телефоном. А что? У него отмазка есть! Он в театре вообще! Тут положено без звука!

Единственное, что он себе позволил, дабы поддержать романтически лад, это протянуть руку между их кресел, поймав Женину ладошку и ожидая реакции.  Все, что могла предпринять Женя посреди ложи в самый разгар спектакля, - это обернуться к Роману, не отнимая руки, и улыбнуться. Что она и сделала, чем вызвала ответную улыбку. Моджеевский, узрев выражение ее лица, расплылся от уха до уха, причем вид его традиционно был далек от глупого. Обаяние и харизму замазать трудно, даже когда голова пустая. И он сжал ее пальцы крепче, а потом переплел со своими. И в таком положении оказалось, что и за сюжетом представляемой на сцене пьесы следить куда сподручнее. Потому, слушая, когда Женя начинала смеяться, понимал, что и сам не сдерживается – ржет.

Это было внове для него. Он вообще забыл, когда еще ему было так хорошо и спокойно. Наверное, не иначе как до развода. Поставив себе на будущее галочку – обязательно разобраться, что делать с этим открытием, Рома окончательно отключил встроенную в мозг функцию планирования. Произошло это в районе окончания первого акта, когда им прямо в ложу принесли шампанское. И они с Женей, негромко переговариваясь, обсуждали постановку.

А когда представление подошло к концу, в зале постепенно зажигался свет, а актеры вышли на поклон, он поймал ее очень ясный синий взгляд и подумал, что в его необъяснимом бзике относительно этой женщины определенно есть своя логика. Нравилась ему Евгения все сильнее. Красивая, пофигу, что не двадцать лет. И не дура. Одна беда – с такими создают семьи, а не трахаются без обязательств, как было у него последние годы. Это в ней он чувствовал очень четко, но пока собирался лавировать по обстоятельствам.

- Понравилось? – спросил он, когда они поднимались с кресел.

- Да, спасибо, - радостно ответила Женя. – Я давно хотела посмотреть. Все хвалят, а билетов не достать.

- А у меня времени не было. Нашел вот… Идемте?

- Да, конечно… - согласно кивнула она. – А знаете… странно, что вы его сегодня нашли.

- Почему странно? – удивился Моджеевский, пропуская ее впереди себя.

- Мне кажется, таким, как вы, нужна только работа. Остальное слишком неважно, чтобы тратить время.

- Я правда произвожу такое впечатление?

- Правда. Именно такое.

- Зато у меня собака есть и… - Роман помолчал, а потом рассмеялся, признавая: - хотел сказать, хобби, но, наверное, хобби есть скорее у моей собаки.

- Купаться в море? – следом за ним рассмеялась и Женя.

- Ну за неимением лучшего… Может быть, это судьба, что она по утрам купается в море, а вы по набережной ходите… на работу?

- Верите в судьбу?

- Нет, но готов поверить. Не такой уж я и закостеневший.

Они спустились вниз, вышли на улицу, и вполне ожидаемо, прямо как в кино, у центрального входа их ждал автомобиль, из которого выскочил шофер, открывая перед Романом и Женей двери.

- Нам по пути! – пошутил Моджеевский, за локоток ведя ее к машине и включая свое обаяние на полную катушку.

Да в общем-то, и ехать по городу им было всего ничего, причем практически в любом направлении, потому минут через десять, когда они докатились до Молодежной под веселую и совсем лишенную фамильярности болтовню Романа Романовича и свернули к Жениной калитке, вечер заканчивать совсем не хотелось. Даже несмотря на окончательно вынесшую мозг усталость.

И желая его продлить, Роман снова взял Женю за руку и спросил:

- Так что насчет завтра? Уделите мне время? Я приглашаю вас на ужин. У нас тут рыбный ресторанчик открылся, - он загадочно улыбнулся, решив не бравировать самодовольным «Я открыл».

- Только если там рыбу не у местных рыбаков закупают, - развеселилась Женя, припомнив капитана Прохорова.

- Нет, - усмехнулся Моджеевский, - не у местных. Я заеду за вами часов в семь вечера, идет?

- Идет.

После этого он наклонился и легко коснулся губами ее ладони.

- Спокойной ночи, Женя.

- И вам спокойной ночи, Роман. И спасибо вам за… - она задумалась и, не придумав ничего подходящего моменту, рассмеялась: - В общем, за все спасибо!

С тем и выпорхнула из машины, кивнув водителю, застывшему у распахнутой дверцы. Зачем-то помахала рукой на прощанье и, чувствуя себя легкой-легкой, будто бы перышко, упорхнула дальше, в калитку, привычно пролетая через двор. Здесь выбита плитка в дорожке – перепрыгнуть, тут – не перецепиться через кошачий хвост. Осторожно – пенек! В прошлом году идиоты-соседи додумались спилить старый огромный куст сирени, потому что ветки упирались им в окна.

А вот и родной подъезд, куда ее внесли из роддома, и из которого она пошла в школу, в институт, на работу. А завтра пойдет в рыбный ресторан с местным олигархом.

- Нехилая тачка, - невесело раздалось из самого темного угла и от этого прозвучало еще сердитей. От неожиданности Женька перелетела через очередную кошку с некоторой неуклюжестью, но на ногах удержалась.

- Ну ты, Марта, и разлеглась! – рассмеялась она и потом повернулась к самому черному пятну двора: - Привет, Гарик!