Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая (СИ) - Забудский Владимир - Страница 47

— Я не пью. Ты же знаешь.

— Ой, да перестань. Вот ответить мне — почему?

— Потому что алкоголь разрушает человеческий организм и превращает людей в животных, — высказался я, вспомнив отца друга своего детства, Седрика Лайонелла. — Ты не представляешь себе, сколько людей в моем поселении спились, и какое жалкое зрелище они собой представляли. Даже мой папа, выпив, иногда становился на себя не похож. Я никогда не понимал, зачем люди делают это с собой, и решил, еще в детстве, что я никогда не буду им уподобляться.

— И что, ты никогда не пробовал? Ни единого раза?! — недоверчиво переспросила девушка. — Даже на праздниках, днях рождениях и тому подобных попойках, когда все вокруг под шафе?!

— Никогда.

— С ума сойти!

— И я никогда еще об этом не пожалел.

— Парень, да ты конкретно перегибаешь палку! Чтобы ни разу даже не попробовать — это даже как-то противоестественно! Ты никогда не думал, что люди не лили бы в себя пойло сотни лет, если бы в этом не было совсем никакого смысла?

— Слабый аргумент. Люди разрушили почти всю планету. В этом разве был смысл?

— Я не алкашка, но пила больше раз, чем могу вспомнить, Сандерс, и поверь моему опыту: выпить — это все, что тебе сейчас нужно. Неужели ты думаешь, что одна попойка сделает что-то твоему долбанному сверхздоровому организму? Да тебя, черт возьми, разве что выстрел из дробовика в упор может взять!

— Это ничего не решит, — махнул рукой я.

— Да не будь ты чертовым фанатиком! Мы живем всего один раз. Ты же не веришь в переселение душ и прочую лабуду? Какой смысл тебе помирать, даже не попробовав, что это такое?

— Слушай, мне плевать, — пожал плечами я. — Если тебе станет легче, я залью в себя этой отравы. Неужели ты правда думаешь, что это что-нибудь изменит?

— О, больше ничего не говори! — похлопав меня по плечу, Рина вскочила со стула и радостно запрыгала на месте, словно девочка, которая только что получила рождественский подарок. — Надо же, старый-добрый Алекс Сандерс будет пить, поверить не могу!

— Кому ты звонишь? — мрачно следя за ней, поинтересовался я. — Я не хочу никого видеть.

— Расслабься. Пара крепких ребят нам не помешает. Вдвоем такие дела не делаются.

— Да я не буду много пить. Пригублю, разве что.

— Дружище, оставь это мне.

Полчаса спустя мы уже сидели в невзрачном недорогом баре, расположенном в подвале одной из высоток в том же районе, что и наш спортзал, вместе с ребятами, которых Рина смогла вызвонить и убедить слинять со стажировки — Германом Кенигом, Роном Дэвисом и Кайлой Линдерсон. Это было низкопробное заведение с посредственной музыкой, где столы были не очень чистыми, а вытяжки недостаточно хорошими, чтобы полностью избавить помещение от сигаретного и кальянного дыма. Странно, но, несмотря на ранний час, народу здесь было не протолкнуться. На мой вопрос о причинах такой популярности Рина ответила: «Ядреные коктейли».

— Сегодня же понедельник, — оглядывая здешнюю публику, удивился я. — Чем занимаются все эти люди, если они торчат здесь средь бела дня? И неужели никто из здешнего персонала не знает, что в Сиднее нельзя отпускать бухло до 21 года?

— Выключи копа, — похлопав меня по плечу, предложил Рон Дэвис. — Тебе нужно расслабиться.

— Это точно, — кивнул Кениг.

— Вы двое что, уже поладили? — удивился я.

— Он все такой же слабак, но выпить с ним иногда можно, — усмехнулся Кениг.

— Обалдеть! — Кайла по прозвищу Лыжница, которое досталось ей на первом курсе, засмеялась и с интересом посмотрела на меня. — Как же тебя припекло, если ты решил набухаться после двадцати двух лет воздержания!

— Эй, вы что, на цирковое представление пришли посмотреть?! — раздраженно буркнул я, удивленный таким комментарием со стороны сокурсницы, с которой я был лишь шапочно знаком. — Во-первых, я вовсе не собираюсь набухиваться…

— О, а вот и огненная вода! — всплеснула в ладоши Рина.

Официант небрежно выгрузил нам на стол пять стаканов с разноцветными слоями алкоголя и, воспользовавшись зажигалкой, поджег их.

— Что это еще за чертовщина? — нахмурился я.

— Просто лей в себя, — усмехнулась Рина, хватаясь за свой стакан.

Я вздохнул. Я был совершенно уверен, что эта глупая затея не закончится ничем, кроме гадкого привкуса во рту. И еще сожаления из-за напрасного прерывания 22-летнего абсолютного воздержания от спиртного, которым я привык гордиться. Впрочем, Рина, по сути, права — это дерьмовое достижение не стоит выеденного яйца. Жизнь всего одна. С этим я спорить не стану.

— Ну что, вздрогнем?! — грозно подняв брови, девушка вознесла вверх пышущий пламенем стакан.

От огонька ощутимо разило жаром, и я засомневался, не обожгу ли себе губы или язык, но увидев, что даже Линдерсон взялась за бокал без малейшей опаски, решил, что это безопасно.

— Как угодно, — пожал плечами я и, зажмурившись, влил в себя обжигающий напиток.

***

Пробуждение никогда не было настолько тяжелым. Но самое страшное и необычное было не в том, что во рту было сухо, а в желудке творилось что-то невероятное. Пугало то, что я очнулся через секунду после того, как влил в себя коктейль в баре. Клянусь, это произошло в следующий миг! Но в помещение, где я находился, проникал дневной свет, и по некоторым признакам я мог догадаться, что времени прошло немало.

— Что за хрень? — прошептал я и удивился тому, какой хриплый у меня голос.

С трудом продрав слипшиеся веки, расплывающимся из-за легкого головокружения взглядом я оглядел очертания незнакомого помещения. Это была комната с облупленными стенами почти без мебели, с тремя надувными матрасами на полу, на одном из которых лежал я, а на других, кажется, сопели какие-то другие люди. Жалюзи на окнах были плотно задернуты. Лишь с самого низу осталась щель, сквозь которую в комнату слегка проникал свет — он попадал как раз на тот клочок матраса, где лежала моя голова. Похоже, именно благодаря ему я и проснулся.

— Черт, — прошептал я.

Тело было словно ватным, я никогда не чувствовал такой слабости, и лишь с большим трудом сумел присесть на матрасе, держась за голову. В полутемной комнате, где я находился, было ужасно грязно. Прямо возле моей кровати стояла пустая бутылка из-под сидра и валялась смятая упаковка из-под чипсов. Чуть дальше стоял погасший кальян. Упаковки от табака и угля, пустые картонные коробки из-под пиццы и пластиковые боксы из-под суши, еще и еще пустые бутылки из-под сидра, пива, текилы, газировки, чьи-то тапки, носки, наушники… упаковка презервативов?

От резкой смены положения у меня в желудке все перевернулся, и я испугался, что меня сейчас стошнит. Поднявшись с постели (я был босиком, в расстегнутых джинсах и с голым торсом) я наощупь выбрался из комнаты через оказавшуюся рядом дверь и, не сразу сориентировавшись в смутно знакомых очертаниях коридора, вломился в одну из дверей. К счастью, это оказалась ванная комната.

Несколько минут я набирал в сложенные лодочкой ладони холодную воду из-под крана и выливал себе на лицо. Подняв наконец глаза, я увидел в зеркале несчастного заспанного человека с красными щеками и осоловевшим взглядом. Выражение лица у отражения было озадаченным. И становилось все более озадаченным по мере того, как мозг просыпался и начинал работать.

— Где я?! — угрюмо спросил я, выходя из ванной.

— У меня дома, кретин, — раздался чей-то заспанный голос из глубины полутемной комнаты, в которой царил такой же бардак, как там, где я проснулся. — Тут действует одно правило: не ори, когда моя башка готова вот-вот отвалиться.

Голос показался мне смутно знакомым, и через секунду я сообразил, кому он принадлежит.

— Тим?! Тим Бартон? — недоверчиво переспросил я.

— Нет, черт возьми, Санта-Клаус. Попросил же я тебя, не ори.

Однокурсник Дженет Мэтьюз, которого я не видел по меньшей мере два года, выехал из полумрака на своем кресле, сжимая в руке бутылочку минеральной воды. На его помятом лице с шелушащейся кожей и темными кругами под глазами были написаны все симптомы тяжелого похмельного синдрома, какие только можно отыскать в медицинском справочнике.