Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая (СИ) - Забудский Владимир - Страница 30

— Это было шикарное представление, очень трогательное. Да, я помню, меня оно впечатлило.

— А на следующий день не чувствовал себя хреново?

— Не помню точно. Может быть, — пожал плечами, все еще не понимая, к чему он клонит. — Я гулял до четырех часов ночи. Должно быть, устал.

— Устал? «Устал»!!! — бывший ученик «Вознесения» разразился приступом гомерического хохота, поднеся зажигалку к своему бонгу и затянувшись марихуаной. — Черт, парень, ты такой доверчивый, что тебе можно завязать глаза и трахнуть тебя в задницу, а потом сказать, что это был благословение свыше, и ты скажешь: «Аминь»!

— Что ты пытаешься мне сказать?!

— Очнись, парень! — кореец постучал себе по черепу и безумно усмехнулся. — Ты описался кипятком на этом чертовом новогоднем шоу, переполненном банальностью и фальшью, лишь потому, что воздух кишел веществами, приводящими твой организм в состояние дикого восторга. И именно из-за этих веществ ты почувствовал на следующий день отходняки.

— Что за бред?! — поморщился я.

— И ты еще хорошо отделался, — продолжил гнуть свое Ши. — Из трех миллионов людей, принявших в тот день участие в празднествах, больше сорока тысяч обратились за медицинской помощью. Каждый сотый почувствовал себя так хреново, что заявился к доктору, ты понимаешь?! Три тысячи человек были госпитализированы с симптомами отравления газом. И пятнадцать — отбросили коньки!

— Чушь какая-то! — отмахнулся я. — Где ты это услышал?!

— «Интра FM», — с видом человека, обладающего тайными знаниями, поведал кореец.

— Чего?

— Интернет-радиостанция. Одна из немногих, которая все еще говорит правду. Знающие люди слушают их, а не смотрят весь этот дешевый пропагандистский мусор.

— Ты — параноик, Ши.

— Беднягу Пу Чанга тоже называли параноиком, когда он говорил, что в воду в проклятом интернате что-то подмешивают. Помнишь, как он закончил?

— Пу всего лишь перевели на повторный курс в другой интернат.

— Да? Ну и где же он?! Больше года прошло, как он должен был окончить повторный курс. Покажи-ка мне его аккаунт в социальной сети, или хоть одно упоминание о нем в Сети!

— Роберт показывал мне видео, на котором видно, что с Пу все в порядке.

— Твой опекун, работающий в спецслужбах? — фыркнул кореец. — Еще бы он не показывал тебе видео!

Спорить с Хоном, не признающим никаких авторитетов и общепринятых понятий, было та же сложно, как доказать математическую теорему тому, кто отказывается признавать аксиомы. Из-за моего выступления на Олимпийских играх Хон почувствовал во мне родственную бунтарскую душу, и за проведенные дни в Элис-Спрингс насквозь прожужжал мне уши своими маниакальными теориями заговора.

Я задумался о том, может ли быть, что Роберт обманул меня насчет судьбы Пу Чанга. Еще месяц назад я с уверенностью сказал бы, что не верю в это. Но теперь я уже не знал, чему верить. Роберт являлся работником аппарата ничуть не в меньшей мере, нежели моим опекуном, а возможно и в большей, а если так, то любые его слова могут быть направлены на общественное благо, а не на то, чтобы донести до меня правду.

— Еще немного, и я стану таким же чокнутым, как ты, — покачал я головой.

— Ты хочешь сказать — мыслящим человеком? — Ши самодовольно откинулся на старый топчан, заваленный пропаленными косяками подушками.

— Если так выглядит жилище мыслящего человека, — оглядев окутанную дымом убогую комнатку и закашлявшись, скептически произнес я. — То я предпочту быть телевизионным зомби.

— Мещанство, — высокомерно махнул рукой кореец.

— Ты хоть в институте бываешь?

— Еще бы, — хмыкнул он. — Если бы меня отчислили, громилы в полицейской форме уже давно вломились бы сюда, чтобы выбросить меня прочь из «зеленой зоны». Рано или поздно это произойдет, вот я и привыкаю во время моих «ночных прогулок».

Я уже знал, что имеет в виду Ши, когда говорит «ночные прогулки». Два дня назад я согласился отправиться вместе с ним в «желтую зону», примыкающую к Элис-Спрингс — так называемое «графстве Мак-Доннелл», безводную пустыню, в которой расположились более сотни крупных промышленных производств, слишком вредных или опасных, чтобы расположить их где-нибудь еще.

Графство Мак-Доннелл было одним из немногих, предлагающих статус резидента любому иммигранту, ступившему на австралийскую землю, немедленно и бесплатно. И я понял причины такой щедрости с первой же минуты после того, как квадроцикл, на котором я сидел за спиной у Ши Хона, выехал из-под чахлого, в сравнении с Сиднеем, озонового купола Элис-Спрингс. Трехметровые металлические ворота за нашей спиной закрылись, и в наушниках зазвучал механический голос, возвещающий, что мы покинули безопасную территорию и нам может быть отказано в доступе обратно до прохождения карантина. Я обеспокоенно обернул голову, однако Ши сказал, что у него в охране есть кореш, который впустит нас через «черный ход», когда мы вернемся.

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь выбросить из головы тот день (точнее, ночь). Мы были закутаны в плащи наподобие бедуинских, глаза были закрыты черными очками, а носы дышали через респираторы, но это вовсе не делало нашу жизнь комфортной, ведь тучи пыли и песка летели прямо нам в глаза. Рельеф окружающей местности не имел ничего общего с тем, что ожидаешь увидеть на планете Земля — песок, испещренная трещинами высохшая земля и острые скалы. Я поежился от ночной прохлады и Ши, почувствовав это, обернулся. «Скажи спасибо, что сейчас ночь! Днем температура поднимается до пятидесяти градусов, а солнечная радиация здесь такая, как на Марсе!»

Практически всю дорогу я ехал молча, не находя подходящих слов для того, чтобы выразить свои эмоции. «Вот, посмотри», — Ши остановил свой квадроцикл у края палаточного городка, который казался бескрайним, раскинувшегося на фоне исполинских заводских корпусов, из труб которого валил густой черный дым. — «Здесь живут рабочие с завода «Нью-Харвест»! Они производят здесь удобрения для ферм! Жутко ядовитая хрень!»

Мой взгляд остановился на огромной очереди людей, одетых так же, как мы, в плащах с капюшонами, очках и респираторах, которая тянулась к белой палатке с надписью «H20». «Раздают воду?» — догадался я. «Ха-ха! Раздают, говорит он», — мрачно захохотал Ши. — «Они покупают ее, парень. Тратят на нее половину своей нищенской зарплаты! Видишь этих ребят? Они работают по 72 часа в неделю. Законодательство графство Мак-Доннелл, написанное корпорациями, разрешает это. Здесь нет ни профсоюза, ни инспекции по охране труда. Кажется, у них есть даже нет отпуска. Черт, он не нужен им, ведь ад покажется им отпуском после этого места!»

— Ха, — прочитав мои мысли, Хон осклабился. — Это место будет сниться тебе в кошмарах, приятель. Я знаю. Мне оно долго снилось.

— Где Карен? — спросил я, чтобы спросить хоть что-то. — Она ни разу не появлялась здесь за эти дни.

— Появится, — пожал плечами он, а затем с сомнением добавил: — Наверное. У нас свободные отношения. Она как кошка, гуляет сама по себе.

— Ты стал реже видеться с Шоном? — спросил я, заметив во время нашей общей встречи в первый день по прибытии в Элис-Спрингс какой-то холодок между неразлучными прежде парнями.

— Для того, чтобы видеться, нужны общие темы, приятель. А их становится меньше с каждым следующим годом, который Голдстейн задрачивает в своем гребаном институте, готовясь стать надзирателем для ребят вроде тех, которых мы видели в пустыне. Химический завод «Харвеста» — это курорт в сравнении с урановыми шахтами «Дженераль», там вкалывают заключенные, чертовы смертники. Вот что нам придется видеть каждый день из окна своего офиса — гребаных зэков, задыхающихся от радиоактивной пыли. Но кое-кого это не трахает, ведь ему будут платить приличные бабки!

— Тебе тоже придется там работать, — напомнил я.

— А вот хрен! — Ши яростно показал мне дулю. — Пусть лучше вышвырнут меня туда, где взяли. В гребаную Корею. Я не разучился выживать на пустошах. Вонючее Содружество! Димитрис, ты что, сам не видишь, что здесь происходит?!