Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир - Страница 116

Не думаю, что мы с ними на самом деле были друзьями в том значении, в котором я называл другом Джерома Лайонелла. Порядки в «Вознесении» не располагали к тому, чтобы люди могли стать здесь по-настоящему близки. Однако между нами установилось своего рода братство наподобие того, что могло бы развиться, наверное, между сокамерниками в тюрьме, которые связаны одной и той же мечтой — мечтой о свободе. Конечно, бывало разное. Некоторые вещи мы будем потом вспоминать со стыдом и сожалением. Но в целом мы достойно выдержали испытание человечности — насколько это было возможно, я всегда поддерживал товарищей в трудные минуты, и всегда знал, что сам могу рассчитывать на их поддержку.

Были у меня и недоброжелатели, взять хоть того же Поля, но в эту памятную минуту наша неприязнь отошла на второй план, и каждый радовался своему счастью — за исключением тех многих, кто не сумел окончить интернат. Но эти последние на церемонии не присутствовали.

Из стройного женского ряда на нас с улыбками глазели однокурсницы. Не удержавшись, я и сам улыбнулся краем губ, посмотрев на Рину, которая выделялась среди нежных худеньких девиц своей широкоплечей и угловатой боксерской фигурой. Рина едва заметно подмигнула мне и даже показала язык, чем вызвала гневный взгляд своей кураторши. Она выглядела вовсе не так уж плохо в своей отутюженной серой ученической униформе, с короткими темными волосами, которые были собраны в аккуратную косичку.

По окончанию церемонии, когда актовый зал гимназии утонул в веселом гомоне, смехе и вспышках фотокамер, я начал пробираться сквозь нарядную толпу, источая улыбки и рукопожатия, отвечая словами благодарности на банальные напутствия воспитателей — в сторону ворот, в сторону выхода отсюда, где, как я знал, меня ждала свобода.

— Поверить не могу! — в сердцах хлопнул меня по спине Шон, идя рядом со мной. — Это свобода, парень! Свобода!

— Да, — мечтательно улыбнулся я, ускорив шаг. — Слышишь, Ши?! Куда твое веселье подевалось?!

Захваченный радостными чувствами, я подхватил низкорослого корейца на руки и с легкостью поднял над землей, вызвав смешки сокурсников, но сам кореец не отреагировал ни возмущением, ни улыбкой — выглядел он как сомнамбула.

— Эх, не следовало все-таки тебе хамить Петье, приятель, — прошептал я ему на ухо. — Видишь, как они тебя?

Бедняга ответил мне лишь безжизненным взглядом.

— Надеюсь, у него это скоро пройдет, — обеспокоенно произнес я.

— Я присмотрю за ним, — пообещал Шон, приобнимая друга за плечо. — Нам же вместе жить в общаге в Элис-Спрингс.

— Уезжаете сегодня же?

— Как скажут, — пожал плечами я. — Надеюсь, дадут хоть пару дней погулять в Гигаполисе.

Я знал, что свобода, которую обрели мои товарищи, довольно-таки относительна. Всем им и далее, до двадцати одного года, предстоит находиться под опекой государства, соблюдая сотню правил и ограничений, регулярно отмечаясь в службе по делам несовершеннолетних и проводя профилактические беседы со своим куратором из этого органа. Но сейчас я не хотел об этом думать. Я знал лишь, что ждет меня.

Впереди я уже видел ворота интерната, которые сегодня, едва ли не первый раз в году, были гостеприимно открыты. За ними было припарковано несколько гражданских автомобилей и толпилась, вглядываясь в приближающуюся толпу выпускников, небольшая группка мужчин и женщин, некоторые из которых махали руками и даже плакали. Охранникам во главе с Полулицым приходилось сдерживать некоторых особо эмоциональных персон, чтобы те не кинулись в ворота навстречу тем, кого они ждут. Это были родственники «сирот», которые сегодня выпускали — те из них, кто имел право находиться в «зеленой зоне».

— Дядя! Дядя, я тут! — вдруг заорал диким голосом, срывающимся от счастья, мой сосед по комнате Хосе, и быстро помчался к воротам навстречу просто одетому, морщинистому пожилому мужчине латиноамериканской внешности.

— Во дает! — глянул ему вслед Шон, усмехнувшись. — А твои где?

— Вот они.

Я уже видел своих. Роберт сегодня выглядел нарядно и представительно в темном костюме-двойке с серо-стальной рубашкой и красным галстуком. Дженни, конечно же, сияла лучистой красотой в светлом летнем платье, выглядевшим настолько просто и изысканно, что никто не смог бы отвести от нее взгляд, даже если бы не прекрасные волосы, рыжей волной развевающиеся за открытыми плечами девушки.

— Ни хрена себе! — присвистнул Шон. — Блин, Алекс, только не говори мне, что это твоя девушка!

— Я Димитрис, Шон, — не отрывая взгляда от, наверное, самой прекрасной девушки на Земле и улыбаясь, ответил я. — А это моя Дженни, старик.

— Блин, чувак, да это… это отпад просто… у меня нет слов… я думал, ты привираешь, а ты, оказывается, обо многом умалчивал… Я рад за тебя, честно.

— Спасибо, Шон.

Когда до ворот осталось уже совсем немного шагов, я услышал позади заливистый свист.

— Эй, Сандерс, — оглянувшись, я увидел Рину Кейдж. — Ну что, теперь на свободе, да?

— Моя фамилия — Войцеховский, а зовут — Димитрис, — обернувшись, сказал я.

— Только не заставляй меня запоминать это, ладно? — закатила глаза Рина. — Это твоя девчонка, да? А я-то думала, ты заливаешь, что у тебя кто-то есть. Собиралась предложить тебе прямо сейчас метнуться в ближайший мотель. Ну да ладно, мало в мире мужиков, что ли? А твоя ничего такая. Хоть по телику ее показывай. И что она в тебе нашла?

— Спасибо за комплимент, Рина, — не переставая улыбаться Джен, к которой мы приближаемся, прошептал в ответ я. — Сейчас познакомлю, только не ляпни при ней ничего лишнего.

— Нет уж, спасибо, такой чести нам не надо, — отмахнулась она. — Увидимся в академии, здоровяк!

— Да уж, — по-мужски пожав подруге руку, ответил я. — Обязательно.

Минуту спустя я уже сжимал в объятиях и кружил Дженни, которая глядела на меня, улыбаясь. На ее милом веснушчатом лице в ярком солнечном свете блестела слезинка.

— Все-таки ты дождалась меня, — прижимая ее к себе, как сокровище, прошептал я на ухо девушке. — Ты просто героиня. Два с половиной года ждать такого остолопа, как я, вместо того, чтобы жить человеческой жизнью.

— Может быть, мне просто нравятся трудности, — улыбаясь сквозь слезы, ответила она.

Роберт терпеливо дожидался своей очереди, добродушно любуясь объятиями нашей пары. Когда я наконец вспомнил о нем и с благодарностью пожал руку, полковник произнес, глядя на меня снизу вверх:

— Я так понимаю, еще плюс дюйм?

— Где-то так, Роберт, — улыбнулся я, точно зная, что результаты последней антропометрии, проведенной в «Вознесении», показали рост 6’37 фута, или 192,3 сантиметра.

— Если бы твои родители видели сейчас тебя, Дима — они плакали бы от гордости. Я знаю это, — серьезно произнес Ленц, придирчиво рассматривая меня. — И знаешь что? Я чувствую себя сейчас так же, как чувствовал на последнем звонке своего сына. Это правда.

— Я ни за что не выдержал бы этого, если бы не ты, Роберт. Когда папа узнает об этом, он поймет, что самого искреннего и преданного своего друга он обрел в твоем лице. Однажды он сможет сказать тебе об этом лично.

— Не сомневаюсь в этом, Дима. Не сомневаюсь.

— Куда тебя определили, Дима? — воспользовавшись паузой в нашем трогательном объяснении, поинтересовалась Джен. — Почему они тянули до последнего дня?

— Сиднейская полицейская академия, — кисло усмехнулся я. — Там сейчас большой набор. Требуется все больше офицеров полиции в нынешних условиях. Я знал, что так будет. Петье давно сказал мне, что меня определят в силовой блок.

— Этот вариант вовсе не плох, — улыбнулся Роберт. — Это престижная работа, Дима, и неплохо оплачивается как для муниципальной службы. Многие пытаются попасть туда, но не проходят отбор: больше двадцати абитуриентов на одно место.

— Уверена, из тебя получится прекрасный полицейский, — улыбнулась Дженни. — Я не придумала бы тебе профессии лучше. Ты сильный, честный и любишь помогать людям. Как раз таким и должен быть офицер полиции! Ну и парочка у нас с тобой будет: врач и полицейский. Просто как в кино!