Дитя любви - Холт Виктория - Страница 51

- Но ваш плащ... - вступила в разговор мать.

- Пустяки, леди, сущие пустяки!

- Если вино немедленно не смыть, могут остаться следы!

- Значит, моя милая леди, так тому и быть. Мне очень не хотелось бы, чтобы эта леди... - он приветливо улыбнулся Кристабель - ..беспокоилась о каком-то плаще. Она ни в чем не виновата. Как я уже сказал, во всем повинен этот скользкий лед!

- Вы так добры, - тихо вымолвила Кристабель.

- И теперь я прошу вас ни о чем не беспокоиться!

- Вы должны зайти к нам домой, - сказала мать, - я настаиваю! Там я прикажу застирать плащ, или мы посмотрим, что можно с ним сделать.

- Милая леди, вы так добры!

Было очевидно, что он с удовольствием принял это приглашение. Мы отвезли его в наш лондонский дом, который находился неподалеку от дворца Уайт-холл, и там мать заставила его снять плащ и приказала слуге принести один из тех, что принадлежали отцу. А пока нам подали вино и пирожки, которые мы называли винными - они были начинены пряностями и подавались горячими прямо с очага.

- Слава Господу! - сказал Томас Уиллерби. - Я бы сказал, будь благословен тот день, когда вы поскользнулись на льду!

Вскоре к нам присоединился отец, которому тут же рассказали о столкновении. Ему очень понравился Томас Уиллерби, он уже слышал о нем. Не тот ли он лондонский торговец, который десять лет назад приехал из деревни и за это время успел прославиться своей деловой хваткой?

Томас Уиллерби был тем человеком, который любил хорошие компании. Он был совсем не прочь поговорить и о себе. Да, он тот самый Томас Уиллерби, заверил он отца. Год назад он понес тяжелую утрату: он потерял свою нежно любимую жену. К огромному сожалению, у них так и не было детей. Ну, а теперь он подумывает удалиться от дел: он сделал приличное состояние и хотел бы поселиться где-нибудь в сельской местности, неподалеку от города... Может, он даже займется сельским хозяйством. Все, что ему требовалось, - это подходящий дом.

Они немного поговорили о сельских делах, и, конечно же, не обошлось без упоминания о заговоре "Ржаного дома". Оба сошлись на том, что для Англии день смерти короля станет поистине днем всеобщей печали, ибо наследников, за исключением брата короля и одного из его незаконнорожденных сыновей, не было. Томасу Уиллерби совсем не хотелось видеть нашу страну в лапах папистов, и в этом его мнение и мнение отца полностью совпадали.

К тому времени, как доставили его вычищенный плащ, мы, казалось, стали большими друзьями, и отец предложил Томасу Уиллерби взглянуть на два дома, которые находились неподалеку от нашего Эверсли-корта. Это были Эндерби-холл и Грассленд Мэйнор, которые были конфискованы, когда их владельцев схватили по обвинению в заговоре. Отец считал, что эти поместья должны попасть в хорошие руки, а Томас Уиллерби решил, что непременно должен поехать и взглянуть на них.

До самого февраля оттепели так и не было. Затем ларьки исчезли с реки, и лед начал трескаться. К тому времени Томас Уиллерби купил Грассленд Мэйнор, который находился всего лишь в полумиле от нас. Отец был очень доволен, что получил в соседи такого человека, и выказывал по отношению к нему дружеские чувства.

Томас часто навещал нас и очень радовался этим встречам, но, как мне казалось, особенно его привлекала Кристабель. Он, несомненно, был очень доволен случаем, что ввел его в круг нашей семьи.

Мой отец, естественно, был одним из тех, знакомства которых ищут: богат, влиятелен при дворе, близкий друг короля и герцога Монмута, хотя последний после своего изгнания не пользовался особой популярностью. А Томас Уиллерби был не из тех, что выдвинулись в высшие слои общества. Он приехал в Лондон в погоне за фортуной, и, работая в поте лица и прославившись своей честностью, разбогател. Пользуясь уважением со стороны тех, кто был рожден в более избранной среде, нежели он сам, он был весьма рад тому, что и в Эверсли его принимали как друга.

Он и Кристабель стали часто встречаться. Кристабель считала себя некрасивой, хотя, не вбей она себе это в голову, все бы думали о ней как об очень приятной девушке. Но Томас Уиллерби заметил ее красоту, и однажды она пришла ко мне, светясь от радости.

- Присцилла, я должна поговорить с тобой, - сказала она. - Случилось нечто изумительное!

Я взмолилась о том, чтобы она не тянула, а говорила побыстрее.

- Твой отец послал за мной, сказал, что Томас Уиллерби просил моей руки и что он дал на это свое согласие! Присцилла, я выхожу замуж за Томаса Уиллерби!

- А ты.., любишь его?

- О да! - пылко ответила она. - Люблю! Я обняла ее.

- Тогда я рада за тебя!

- Я не заслуживаю этого счастья, - сказала она.

- Кристабель, конечно же, ты его заслуживаешь!

Она покачала головой.

- Видишь ли, теперь справедливость восстановится...

Я не совсем поняла, что она имеет в виду. Кристабель поколебалась немного, после чего продолжила:

- Теперь он это признал, и тебе следует все знать! Я это подозревала, еще когда приехала сюда...

- О чем ты говоришь, Кристабель?

- Я не дочь Конналтам! Моим отцом был твой отец, а моей матерью - леди Летти!

- Кристабель!

- О да, - сказала она, - когда-то давно они вступили в связь, несчастным последствием которой явилась я! Твой отец тогда был женат на своей первой жене, и было немыслимо - ты сама это прекрасно знаешь, - чтобы леди, которая была не замужем, родила вдруг ребенка! Поэтому я была рождена втайне, подобно твоей Карлотте, а потом отдана на воспитание Конналтам и взращена как их собственная дочь! Леди Летти назначила им пособие, и они вернулись в свой дом с новорожденным ребенком.

- Моя дорогая Кристабель! - Я обняла ее и поцеловала. - Тогда мы - сестры!

- По отцу, - поправила она меня. - Но ты была признана, принята, рождена в браке - в этом разница!

Я тут же вспомнила о Карлотте и пообещала себе, что с ней такого не случится: она будет пользоваться всеми правами.

- А ты это знала, Кристабель?

- Я догадывалась! Наш отец иногда приезжал к Конналтам, чтобы взглянуть на меня. Я это чувствовала! И леди Летти тоже проявляла интерес к моей судьбе. Она часто присылала мне вещи - хотя предполагалось, что все это исходило не от нее. А когда я приехала сюда, со мной начали обращаться не как с гувернанткой, но в то же самое время и не как с членом семьи! Вот тогда я все и поняла!