Мир молится за меня - Дурненков Вячеслав Евгеньевич - Страница 5

ДЕМЧЕНКО. Кулагин, а не дай бог война? В условиях боевых действий всё решают секунды.

КУЛАГИН. Виноват.

ПОНОМАРЕВ. Разворачивай.

Кулагин кладет на койку сверток и разворачивает его.

КУЛАГИН. С орехами не было. Вот только такие…

ДЕМЧЕНКО. А это что за хуйня?

КУЛАГИН. Это мюсли, товарищ сержант. Очень полезно для пищеварения.

ДЕМЧЕНКО. Проверим.

ПОНОМАРЕВ. О, сосачка. (Разворачивает обёртку и засовывает в рот чупа-чупс).

Кулагин наливает чай в стаканы, чайник ставит на пол.

ДЕМЧЕНКО. Садись Кулагин.

Кулагин садится на свободную табуретку.

ПОНОМАРЕВ. Ну, чего продолжим?

ДЕМЧЕНКО (отхлёбывая из стакана). Я забыл, чем там всё кончилось в последний раз…

ПОНОМАРЕВ. Они смотались от этих … жителей…

КУЛАГИН. Жителей города Исмара. По шесть гребцов с каждого корабля потерял Одиссей. И когда вышли в открытое море, Зевс послал на корабли бога северного ветра Борея. Поднялась чудовищная буря и всё покрыла тьма. Паруса были сорваны, и пришлось идти на веслах. С большим трудом путники добрались до суши. Это был остров лотофагов. На берегу развели костер и стали готовить обед. А можно я печенье возьму?

ДЕМЧЕНКО. Отвлекаешься Кулагин.

КУЛАГИН. Одиссей послал трех своих товарищей узнать, какой народ населяет этот остров. Лотофаги гостеприимно встретили разведчиков и преподнесли им сладкий лотос. И лишь только съели они этот лотос, как потеряли память о своем доме и своих родных. И пожелали навсегда остаться на острове лотофагов.

ПОНОМАРЕВ. Типа наркотика?

КУЛАГИН. Что-то вроде амнезии. То есть потеря памяти.

ДЕМЧЕНКО. Дальше давай…

КУЛАГИН. Одиссей испугался, что и другие, поев лотоса, впадут в забытьё, поэтому отдал приказ срочно покинуть остров…

ПОНОМАРЕВ. С бодуна так бывает. Это помнишь, а потом хлоп… и что там было? Потом опять помнишь и снова нихуя…

ДЕМЧЕНКО. А тут вообще караул. Прикинь, вообще ничего… Ни маманю, ни бабу свою, ни друзей… Да, не хотел бы я…

ПОНОМАРЕВ. Фиг знает. А может так бы оно и лучше было…

ДЕМЧЕНКО. Ты о чем?

ПОНОМАРЕВ. А что я в жизни много хорошего видел? Не, ну там детство понятно… А потом какая-то мудотень началась…

По стенам и полу казармы проходит мощная волна конвульсии. Табуретки и солдаты летят на пол. Грохот. Красный свет заливает помещение. Глубокий влажный вздох.

ПОНОМАРЕВ (орёт). Я ничего не вижу! Я ничего не вижу!!! Ничего не вижу!!!

Демченко приподнимается и с силой бьет его ладонью по затылку. Пономарев продолжает орать, Демченко наваливается на него и заламывает ему за спину руку.

ДЕМЧЕНКО. Молчи сука!

ПОНОМАРЕВ. Больно!!! Отпусти!!!

ДЕМЧЕНКО. Заорешь – сломаю нахер, понял?

ПОНОМАРЕВ. Понял!

Демченко отпускает руку Пономарева, встает, одергивает гимнастерку. Перепуганный Кулагин тоже встает рядом испуганно озирается.

КУЛАГИН. Вот так оно бывает?

ДЕМЧЕНКО. Что, обосрался сын кулацкий? Ничего, и твоё время придёт. Да, сегодня как-то совсем сильно…

КУЛАГИН. Да вам и осталось-то неделя…

ДЕМЧЕНКО. Будет еще сильнее. Вставай, (наклоняется к Пономарёву) Миша, вставай давай… Ну, хватит валяться, вставай…

Пономарев тяжело встает, Демченко поднимает с пола табуретку. Пономарев плюхается на неё и закрывает ладонями лицо.

КУЛАГИН. Товарищ сержант, а свет вот так долго ещё будет?

ДЕМЧЕНКО. Сейчас всё кончится. Главное не орать и не дергаться, от этого только хуже…

КУЛАГИН. А почему?

ДЕМЧЕНКО. По кочану. Проверка. Она стенки сокращает, чтобы понять, сколько уже наружу готовы… Главное на это не вестись, типа нет никого. Придёт время, сами спокойно выйдем, а то блядь всякое бывает. Учи матчасть Кулагин.

Красный свет меняется на обычный.

ДЕМЧЕНКО. Ну, вот и всё. Кулагин приберись.

Кулагин опускается на четвереньки и начинает собирать конфеты и осколки разбитых стаканов. Пономарев отнимает от лица ладони. Осоловело оглядывается.

ПОНОМАРЕВ (тихо). Я отсюда никуда не уйду. Никуда не уйду…

ДЕМЧЕНКО. Ты чего там бормочешь?

ПОНОМАРЕВ (смотрит на Демченко) Саш… я отсюда не уйду. Я останусь…

ДЕМЧЕНКО. Слушай, хватит фигнёй страдать, а? Мне эти твои отказы во уже где (проводит ладонью по горлу). Не, ну скажи тебе что, правда, здесь хорошо?

ПОНОМАРЕВ. Хорошо…

ДЕМЧЕНКО. Да поверь, вот всё это кончится, выйдешь на улицу как свободный человек. В пивную зайдешь, в кино с бабой сходишь. Ну, поскучаешь недельку и всё, другая жизнь начнётся…

Пономарев опускает голову.

ДЕМЧЕНКО. Да понимаю я тебя! Ну, привык ты к этому всему…

КУЛАГИН. Я всё собрал. Сходить за кипятком?

ДЕМЧЕНКО. Сгинь вообще отсюда!

Кулагин, осторожно собирает осколки в пригоршню и поворачивается к выходу.

ПОНОМАРЕВ. Кулагин!

КУЛАГИН. Я.

ПОНОМАРЕВ. Ко мне!

Кулагин подходит к Пономареву. Пономарев встает и берет руки Кулагина в свои.

КУЛАГИН. Товарищ сержант, вы порежетесь!

ПОНОМАРЕВ. А ты за меня не переживай… Зови меня просто Миша. А ты у нас вроде как Игорь?

КУЛАГИН. Егор. Ну, можно и Игорь.

Пономарев разжимает ладони Кулагина и достает оттуда длинный осколок.

ДЕМЧЕНКО. Миша…

ПОНОМАРЕВ. Саш, я ведь тебе железно сказал… Я отсюда не уйду.

Пономарев одной рукой резко хватает Кулагина за шею, другой прижимает к его горлу осколок.

ДЕМЧЕНКО (вытягивает вперед руки). Спокойно-спокойно… Всё нормально, всё нормально… Давай сейчас молодого за бутылкой отпустим и спокойно посидим, поговорим…

ПОНОМАРЕВ. Саш, ты лучше уходи отсюда. Я про тебя никому не скажу.

ДЕМЧЕНКО. Ну, зачем нам это всё? Всего неделя-то осталась…

ПОНОМАРЕВ. Это у тебя…

ДЕМЧЕНКО. Ну а через десять лет? Ну, я не знаю, сколько там тебе дадут… И что? Будешь всё время прикидываться, что тебя нет?

ПОНОМАРЕВ. Там дико и… холодно.

ДЕМЧЕНКО. Там тепло и … Ты же ни разу в метро ездил. Знаешь, как там хорошо? Темно, тепло, со всех сторон люди. Вот так вот набегаешься за день, залезешь в вагон, прижмешься к кому-нибудь, кра-со-та. А кстати! Там же постоянно кто-то требуется. На курсы машинистов пойдешь… А?

Демченко мягко ступая, вплотную подходит к Кулагину, аккуратно отводит от его горла руку Пономарева с зажатым в ней осколком. Затем резко отталкивает Кулагина и с размаха бьет Пономарева под ложечку, тот валится на пол, затем ударяет ногой под дых.

ДЕМЧЕНКО. Что блядь, будем на свет божий вылазить?!

ПОНОМАРЕВ (сдавленно). Су-ка!

Демченко опускается на корточки и орет сослуживцу в ухо.

ДЕМЧЕНКО. Переносок! Отсидеться хотел! А другие пусть живут, пусть бля мучаются?! Так бля?

Пономарев начинает судорожно рыдать. Демченко вздыхает и гладит Пономарева по голове. Кулагин в течение всей сцены стоит как столб. Бледный, ледяной столб. Демченко встаёт, шарит в карманах. Достаёт мятые купюры, протягивает Кулагину.