Хозяйка анкеты - Дурненков Вячеслав Евгеньевич - Страница 2

ВАЛЬБЕРГ (учтиво-снисходительно). В древности люди жили более поэтично, отсюда и желание «одеть холуя жития гирляндой дивной красоты»…

КЛЕСТИЦКИЙ (подходит к ним с полным стаканом). В древности гусар не было… (икает). Вот и жили поэтично…

ВАЛЬБЕРГ (морщась, как от зубной боли). Склонен согласиться…

Глухова продолжает кормить Начинкина с тарелочки. Тот сильно конфузясь ест, руки статского советника, заложены назад, за каждой новой рыбкой он наклоняет голову немного вбок, отчего вся сцена живо напоминает кормление пингвина.

ГЛУХОВА. Вот молодец, Василь Палыч… Вот еще одну… Ам!… Ай да молодец. Рыбка сейчас в животике уляжется, на себя всю суспензию притянет и выпьет ее, все прочистится… И Василь Палыч опять румяненький станет, молодчиком по улице пойдет… Ам!… Барышни удивятся – «это кто такой румяный?», скажут… А мы им… Ам! А мы им – «это Василь Палыч, статский советник, в суд, на службу торопится»…

НАЧИНКИН (с полным ртом). В департамент…

ГЛУХОВА. В департамен, в департамент… Ам!

Начинкин страдальчески жует. Вдова, Вальберг и Клестицкий беседуют.

КЛЕСТИЦКИЙ (задумчиво наматывая бакенбард на ухо). …Почему ж? Вот к примеру Давыдов Денис. Поэт и гусар, то есть нет – гусар и поэт… Я с ним дружен, вхож и все такое… А стихи какие! (задумывается, отчего лицо приобретает неумное выражение) …А вот! «Сабля, царь и конь… Я зачат был после чарки… Схватки, всполохи, подарки… Сабля, царь и конь…»

ВАЛЬБЕРГ (со вздохом). Храни господь поэзию…

ПАШКЕВИЧ (встает между мужчинами). Господа… перестаньте спорить – это утомительно! Немедленно примиритесь… Целуйтесь.

КЛЕСТИЦКИЙ (выпивает залпом стакан, крякает, вытирает рот рукавом). Да с удовольствием! Давай юноша чмокнемся, как греки… (увлекает Вальберга в объятия и оглушительно целует)

КЛЕСТИЦКИЙ. А… хорошо.. (хватает за шиворот Начинкина, поднимает его в воздух и яростно целует, советник некоторое время слабо сопротивляется, затем затихает) …А люблю тебя до боли, до боли люблю! Хоть ты и рыбой пахнешь… (ставит Начинкина на место) …Господа, такое ощущение, будто русалку настиг… Ну весь подлец рыбой пропах…

Начинкин втянув голову прячется за спину Вальберга.

ПАШКЕВИЧ (хлопает в ладоши). Господа! Сейчас будем пить кофий!

В прихожей раздается страшный грохот. Оттуда в зал врывается Матвей, с диким выражением осматривается, его сильно шатает. Сфокусировав взгляд на вдове, пытается поклониться ей в пояс. Начинает ей что-то с жаром объяснять, однако звук голоса отсутствует. Клестицкий подходит к нему и с размаху бьет по затылку.

МАТВЕЙ (после удара, звук неожиданно появляется). ….грю, врешь! Мой барин, турка бил, немца бил, испанца бил… Меня бил… А жадным не был… Ни-ни, как можно барину жадным быть? Не можна! О как! Раз ты барин, не смей! О! (поднимает грязный палец) …Барина слышу…

ПАШКЕВИЧ (сузив глаза). Ах ты каналья… Я же тебя…

МАТВЕЙ. Поклон вам всем от мово барина (кланяется, теряет равновесие, ударяется лбом в пол, мгновенно засыпает).

ПАШКЕВИЧ. Господа, прошу у вас прощение… Помогите вынести его отсюда…

Клестицкий и Вальберг подхватывают Матвея и выносят из зала. Начинкин пытается принять участие в выносе, но только мешает, ему достается левая нога Матвея, которую он обхватив несет, прижав к груди. Пашкевич и Глухова остаются.

ПАШКЕВИЧ (подходит к столику наливает в бокал вино, выпивает). Как я с Матвеем намучалась, господи, кто бы знал…

ГЛУХОВА. Отчего ты матушка его в солдаты не забреешь? Вон только Андрей Петровичу скажи…

ПАШКЕВИЧ. Нельзя… Николая Семеновича последние слова были – «Матвея никуда, чтоб при тебе все время был»… Не могу воле покойного перечить…

ГЛУХОВА. А чего промеж них такая дружба была?

ПАШКЕВИЧ (усмехаясь). Дружба… Николай Семенович без Матвея пить не мог… И не пить не мог… Возьмут ящик аркадьевской и в кабинете на три дня закрываются. Муж мне часто говорил, – «Матвей – обезьяна, выпьет – бабуин, а душа теплая, мягкая, как перина, ты Маша не обижай его»… (всхлипывает, достает платочек).

ГЛУХОВА (обнимает вдову за плечи). Ну будет тебе голубушка убиваться-то… Ты молодая, ты вон какая красавица, все касатка у тебя будет… Найдется человек хороший… Ну перестань слезки лить, ну? Ну вот, умница моя, ну вот…

ПАШКЕВИЧ (шмыгая носом). Да… да… сейчас. Заметно, что плакала?

ГЛУХОВА (отходит, смотрит, решительно). Нет!

В зал входят мужчины.

КЛЕСТИЦКИЙ (щелкнув каблуками). Похоронная команда задачу выполнила! (с восхищением) Ну в хламиду пьяный, подлец!

ПАШКЕВИЧ (с улыбкой). Благодарю вас. Сейчас будет кофий…

Мужчины рассаживаются за столом, Пашкевич обносит всех кофейником. Клестицкий с сожалением выливает в стакан остатки из последнего графина. Вальберг меланхолично брякает ложечкой.

ГЛУХОВА (поворачиваясь к Начинкину). А ты Василь Палыч, чего кофий не пьешь?

НАЧИНКИН. Благодарю-с, но мне вредно…

ГЛУХОВА (участливо). Внутрях чего?

НАЧИНКИН. Нет… У меня мигрени.

ГЛУХОВА. Чего?

НАЧИНКИН. Голова болит.

ГЛУХОВА. Ну сударь, голова не жопа – на ней не сидеть… Тоже мне болезнь выдумал. Вот у меня квартирант был – Аркадий Семенович, инженером в типографии служил. Так у него лунатизм был – голый ночью по квартире шарился, все я боялась, что его в больницу упекут. Жалко его стало, молодой ведь… А у меня знакомая – Клавдия Захаровна, она на Покровке булочную держала. Я к ней, так мол и так, пропадает инженерик… А она женщина жалобная, дородная, чужое горе как свое приняла. И что ты думаешь? Недели не прошло, а Аркадий Семеныч как яблочко наливное стал, гоголем ходит, лунатизм свой и не вспоминает… Сынок у них Ванюша, справный такой мальчик, в дверь только боком проходит… Вот так вот сударь мой…

НАЧИНКИН (рассеянно). Да…

ГЛУХОВА. Василь Палыч… А хочешь, я и тебя вылечу?

НАЧИНКИН (испуганно). Спасибо, не надо… Я сам.

ГЛУХОВА (прихлебывая кофе с блюдца). Ну смотри, как знаешь… Я клятву Епократу не давала…

КЛЕСТИЦКИЙ. А главное в бою – не увлекаться. Потому как когда противник бежит, про все на свете забываешь. А потом оглянешься… мама дорогая, одни французы кругом… Тут уж сам бежишь, что есть духу…

ПАШКЕВИЧ. Должно быть это страшно…

КЛЕСТИЦКИЙ. Нисколько… (икает).

ВАЛЬБЕРГ. Верно вы герой?

КЛЕСТИЦКИЙ. А то…

ПАШКЕВИЧ (зябко поводя плечами). Как странно устроены мужчины… Все им нужно побеждать, сражаться… А женщина сидит у окна, ждет, ждет, перечитывает письма и думает, думает…

КЛЕСТИЦКИЙ. А думать зачем?

ВАЛЬБЕРГ. Браво…

ПАШКЕВИЧ (поворачивается к Начинкину). Василий Павлович…

НАЧИНКИН (от неожиданности подпрыгивает на стуле). Что-с?

ПАШКЕВИЧ. А вы пишете стихи?

НАЧИНКИН. Нет…

ПАШКЕВИЧ (грустно). Как жаль… Я почему-то думала, что вы пишете …

НАЧИНКИН (встает, взволнованно комкает салфетку). Я..я..то есть писал раньше, по молодости… Ну знаете, все ведь когда молодые… А сейчас, как-то и некогда, да и…

ВАЛЬБЕРГ (встает, достает из кармана маленькую книжечку). Кстати… Я хотел вам Мария Сергеевна презентовать свой новый сборник, только что из типографии… Называется «Ея Врата». И надпись памятная уже имеется…