Могильщики талантов (СИ) - Гаврюченков Юрий Фёдорович - Страница 8

— Другой пользы от неё нет.

— В принципе, степень воздействия всей этой книгопродукции одинакова и покупают её одинаковые люди.

— Борис Натанович сказал однажды, — ввернул Тантлевский, который когда-то ходил на семинар Стругацкого и узнавал перлы мэтра из первых уст. — Что как только искусство становится массовым, оно превращается в искусство для дураков.

— Он просто завидовал тиражам Умберто Эко, — ужалил Григорий.

— БНС заметил по сути верно, но по форме утверждение выглядит ровно наоборот, — прошамкал Дима, засовывая в бороду вкусный бутерброд и исторгая обратно своё неудобоваримое мнение. — Как только искусство превращается в продукт для дураков, оно тут же становится массовым.

— Большинство живёт в коэльо собственного духа, — сказал, как отмерил, Григорий. — И не собирается покидать обжитый корраль. За пределами коэльо интеллектуалу неуютно, как без тёплого клетчатого пледа.

— Свежие идеи тоже пользуются успехом, — упрямо заявил Ринат. — Даже среди попаданцев.

— И неожиданный ракурс, — вставила Ната.

— Людям нравится читать про им понятное, — договорил Игорь. — Большинство любителей Стругацких, то есть подростки, программисты, инженегры и младшие научные сотрудники, пока они водились на этом свете, воспринимают их творчество в качестве приключенческой фантастики. Каковой оно и является де-юре. Нормально понимают, спинным мозгом. Без этого болезненного искажения, свойственного совестливой интеллигенции.

— «Пятьдесят оттенков серого» и книги домохозяек со странностями пользуются бешеным успехом, хоть это и удивительно.

— Что в этом удивительного? — удивился, что никто не понимает такую простую вещь, Алексей. — Женщинам нравится читать про секс. Только это написано должно быть женщиной. Правда, Ната?

— Да, — тихо сказала Ната, покраснев.

— Это эффект социально близкого, — пояснил Астролягов. — Ментам нравится читать про ментов, если писал мент со знанием дела.

— А про врачей нравится читать всем, — сказал Дима. — Потому что врачи пишут о малых сих и об исцелении, а это всем малым сим близко.

— И вообще, врачи — такие няшки, — на лице Григория появилась необычная улыбочка. — Доктор Хаус, доктор Лектер, «Байки скорой помощи»…

— …доктора Веллера.

— Но он же не вымышленное лицо! — возмутился Ринат.

— Но ведь байки-то хорошо расходятся, — Диму было не сбить с панталыку.

— Но они же правда.

— Не попаданцы же!

— А как же «Трудно быть богом»? — возмутился Ринат и смолк.

На него смотрели как на оплёванного.

— Борис Натанович знал, о чём говорил, — наставительно заметил Тантлевский. — Всё массовое искусство должно быть близким для масс. При этом нет разницы, на какую тему фантазирует писатель. Если герой попадает в прошлое, пусть даже на другой планете, то это вымысел незнакомого с предметом человека.

— А исторический детектив?

— У наших авторов такое знание истории… — Дима вдохнул и поджал губы, словно хотел плюнуть, но сдержался. — Что это по-любому фантастика.

— Я бы выпила ещё, — обратила агрессию глумного коллектива в другое русло Ната.

— Айда искать залежи, — Игорь увлёк за собой Астролягова и Диму, который поплёлся в отдалении, будто притягиваемый магнитным полем.

Праздник разгорался в гулянку на природе без корпоративных заморочек. Должно быть, аура босяцкого посёлка окутывала берега озера Бедное. Принесли магнитофон с огромными колонками, воткнули флешку и врубили бум-бокс, насколько позволяла сила свежих батареек. От столов немедленно потянулись танцевать, но на пары, как заметил Алексей, не разбивались, извивались поодиночке и, по большей части, дамы.

— Реальный сектор, — пробормотал он.

— Кого? — бросил, не оборачиваясь, Игорь.

— Я про работниц.

— Меньше народа — больше кислорода. Давай шефа поздравим, заодно, коньячные запасы разведаем. Мы их, по-моему, туда складывали.

Они прошли вдоль автобусов, чтобы незаметно подкрасться к столу генерального, за которым громоздились картонные коробки с чем-то заманчивым. Из «Икаруса» прямо на Алексея выскочило существо. Макушкой оно едва доставало до груди Астролягова. Вишнёвые крашеные волосы с хвостиком на затылке, квадратное лицо, толстые обвислые щёки. Вверх тоскливо глянули круглые навыкате глаза с красной слезящейся оторочкой нижних век.

— Тише, Катя, — остановил барышню Тантлевский. — Не убей сотрудников.

Катя с серьёзным видом уставилась на Астролягова. У неё были веснушки на носу и неровный прикус нижней челюсти. Сходство с бульдогом оказалось настолько нещадным, что Кате здорово подошли бы купированные ушки. Катя держала перед собой пенопластовую доску для дартса, заклеенную скотчем и находящуюся на последнем издыхании.

— И вы осторожнее, — без тени улыбки ответила она. — Сейчас стрелы полетят.

— О, эти гибельные стрелы, — протянул Игорь. — Карикатура пубертатной критики…

Катя ничего не ответила и решительно умелась через дорогу вешать доску на дерево. Она была низкая, крепкая и быстрая. Алексей подумал, что мозгов у неё столько же, сколько у бульдога Черчилля, и это, должно быть, помогает блюсти выполнение должностной инструкции.

— Что это было? — спросил он, когда девушка-бульдожка оказалась вне зоны слышимости.

— Это зам Наты. Тоже городской прозой занимается, только подбирает меньше лирики и больше действия.

— Прорычала и убежала. Она всегда так делает?

Игорь хмыкнул.

— А она рычала? Хотя… — он махнул кистью. — Привыкнешь.

К шляпе буквы «П» на опустевшие места стягивались мужчины. «Urban ueban» подсел с внутренней стороны и тем обеспечил себе стратегическое преимущество в выборе закусок.

— Позвольте вас поздравить! — как бы намекая, зашёл с козырей Астролягов.

К озеру Матвеев ехал на джипе с водителем, поэтому даже поздороваться с шефом по утру не довелось.

— Спасибо, — кивнул он, отдавая дань вежливости знаку почтения, и махнул в сторону столбика стаканчиков в упаковке: — Наливайте, пацаны, накатим!

Редакторов долго упрашивать не пришлось. Оттеснив длинноволосых дизайнеров, верстальщиков и, возможно даже, художников, они заняли табуретки поближе к генеральному директору.

— Ваше здоровье!… - произнёс Тантлевский тост, Матвеев устало улыбнулся, а Игорь продолжил: — …Принадлежит российской культуре. Поэтому давайте выпьем за то, чтобы наша культура оставалась и дальше в надёжных руках. С днём рождения, Константин Сергеевич, живите долго, здоровья вам, крепких сил…

«Творческих успехов», — холодный пот пробил Астролягова.

— …И хорошего настроения!

— Спасибо, ребята.

Матвеев опрокинул залпом стакан. Крепкий алкоголь не брал его. Гендиректор занюхал мохнатым предплечьем, потом взял притаившийся под тарелкой красивый выкидной нож, подцепил и кинул в пасть кусок ветчины.

— Ты у нас новый детективщик? — подал голос «Urban ueban», заслонённый от внимания суетливыми дизайнерами.

— Типа того, — сказал Алексей. — Я к вам пришёл навеки поселиться, — и не ушёл от присмотра непосредственного начальства.

— Знакомьтесь, — тут же вмешался Игорь. — Это Жорик. А это Астролягов.

Жорик хмыкнул.

— Почему Астролягов?

Алексей замялся. Обнаружилось, что к их разговору прислушивается художественная часть и гендиректор. Стало не очень удобно раскрывать секреты ремесленного позора, однако живший в нём репортёр дал шенкеля воли жеребцу воображения, и новоиспечённый редактор выехал из загона неловкости нахрапом:

— Знаешь, как псевдонимы берут по глупости? — обратился он к Жорику, имея целью рассказать историю всем сразу, чтобы в дальнейшем не объяснять на фирме каждому отдельно. — Я, когда в газете работал, сделал материал на разворот про оккультного Сталина и консультирующих его астрологов, да ещё сам подменял выпускающего редактора на тот момент. Короче, провафлил очепятку. Гвоздь номера вышел под заголовком «Сталин расстрелял своих астролягов». Не знаю, как она выскочила, а поправить было некому. Так и заверстали, так и в типографию отправили. С тех пор меня, кроме, как Астроляговым, в редакции не называли.