Сердце полемарха (СИ) - Лин Айлин - Страница 7

Кушетка – единственный предмет мебели, разместилась по центру комнаты, в дальнем от входа углу заметила высокую вазу с узнаваемым греческим орнаментом. На полу лежали выцветшие и явно знавшие лучшие времена циновки простого плетения.

Ещё на торговой площади я для себя решила, что нужно спокойно осмотреться. Поэтому сейчас совершенно бесстрашно шагнула к койке и с облегчением на ней растянулась. В этом теле постоянно ныла поясница. По ощущениям похоже на боли от остеохондроза. Увы, я пока не имела возможности посмотреться в зеркало, но, если судить по рукам, то сейчас мне не более семнадцати лет. Есть все шансы, что даже меньше. И откуда в столь юном возрасте проблемы с позвоночником – я могу только догадываться. Но все решаемо. Дайте время, и я возьмусь за себя. Главное не погибнуть раньше.

Не успела я задремать, как услышала шорох открываемой двери, затем шлепки сандалий по полу и ворчливый голос:

- Лежи, лежи, не вставай. Глянем, девица ли ты до сих пор, али успела с кем-то покувыркаться.

Я чуть склонила голову к плечу и столкнулась взглядом с невыносимо голубыми острыми глазами местного лекаря. Его внешний вид и поведение подсказали, с кем именно мне довелось повстречаться.

Местный лекарь выложил на стол какой-то предмет, похожий на неприятного вида щипцы, отдалённо напоминавшее гинекологическое зеркало, только монструознее и нелепее в сотню раз; даже со своего места мне было видно насколько они грязные.

- Не позволю вам провести осмотр при помощи столь неопрятно грязного инструмента, - спокойно сказала я, принимая сидячее положение и крепко сжимая бёдра, - конечно, вы можете приказать охране вам помочь, но у меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Старик всё то время, что я говорила внимательно на меня смотрел, никак не перебивая и сверля холодными прозрачными глазами.

- Хотите знать, почему я против них, – кивок на щипцы. – Всё просто в той грязи, в которой ваш инструмент практически заржавел, живёт множество маленьких животных, способных причинить смертельно опасный вред, если попадёт в тело человека.

- Как докажешь? – мужчина так быстро оказался рядом со мной, что я даже немного испугалась от неожиданности, прыткий, однако, несмотря на возраст.

- Я знаю, как создать то, что поможет вам их увидеть. Предмет называется микроскоп.

- Микроскоп, говоришь? – протянул он и больно схватил за подбородок, - откуда такие знания?

- Я не знаю, моя память частично утеряна: во время нападения пиратов меня с сильной приложили об пол. С тех пор многое, как в тумане. Но откуда-то ведаю, что училась у целителя, он передавал мне свои знания и опыт. А микроскоп я придумала сама, пока плыла в пиратском трюме, - начала я вдохновенно врать, главное, верить во всё сказанное самой, потому что то, с какой уверенностью я буду говорить, повлияет на степень доверия других ко всему сказанному, - почему люди, выпив воды начинают болеть животом? Почему рана, если её не промыть начинает гнить? Может есть кто-то меньше нас, что любит жить в воде или питаться людской плотью? Мне показалось тогда, что я знаю путь, способный помочь ответить на все эти и многие другие вопросы.

Пока я говорила Иринеос сделал от меня шаг назад и внимательно слушал.

- Чем ещё докажешь, что ты училась у лекаря?

- Могу нарисовать сердце, - ответила я, - но сначала прикажите промыть ваш инструмент для осмотра: прокипятить, затем оставить лежать в самом крепком вине, что найдётся в этом доме. И по времени каждый раз выдерживать не менее эйко ле (eíkosi leptá – двадцать минут, эйко ле - вольное сокращение автора).

- Сделай, - приказал лекарь, замершей за пологом тени.

Человек, вошедший в помещение, оказался совсем юным мальчишкой, от силы лет пятнадцати-семнадцати, почтительно поклонившись старику, бросил на меня любопытный мимолётный взгляд и, взяв щипцы, быстро удалился.

- Рисуй, - не терпящим возражений тоном, обратился ко мне целитель и высыпал из стоявшей в углу урны песок прямо на чисто выметенный пол.

- Сердце состоит из двух предсердий: первых камер на пути притекающей крови, двух желудочков, клапанов между этими камерами и входящих и отходящих от сердца сосудов с клапанами у их начала, - говорила я, рисуя палочкой строение сердца человека. Всё это время старик-лекарь молчал и глаза его горели лихорадочным, исследовательским огнём.

- Ты сведуща, я вижу и слышу это. Незнающий человек не будет знать таких деталей, - намного более уважительнее заговорил он, гипнотизируя получившийся рисунок, - жрецы-асклепиады[3] внимательно изучали органы усопших, это тайные знания, и тебе они известны, Аглая, - впервые по имени обратился он ко мне. – Ты носишь имя третьей дочери Бога Зевса, и являешься чужестранкой, занимательно, да… Что же, теперь я тебе верю. И именно ты послана мне богами для преодоления последней ступени на пути к величию. Если я вызнаю твои знания под пытками, не видать мне третьего Доро (δώρο – дар), посему ты поможешь мне добровольно создать придуманный тобой микроскопио, - попытался он выговорить неизвестное ещё в этом мире слово. А за это я помогу тебе избежать встречи с великим этнархом Менедемом. Твоё тело слабо, ему требуется усиленное питание и отдых, энас минас (один месяц), думаю, этого времени хватит для восстановления. Зови меня гиатрос (лекарь) Иринеос, - вдруг представился он, сверкнув голубыми глазами.

Осмотр прошёл быстро, оказалось, что нынешнее тело всё ещё девственно.

- Замечательно, Аглая, это очень хорошо, - кивнул гиатрос Иринеос. - Я найду тебя, когда придёт время и ты подробнее расскажешь мне о микроскопио, - с этими словами лекарь вышел из «смотровой», оставив меня в глубокой задумчивости.

Скучать долго в одиночестве мне не пришлось: за мной пришли те же охранницы и попросили следовать за ними.

Почему лекарь пошёл мне навстречу? Он ведь мог позвать тех двух дюжих конвоирш и заставить меня говорить. Я не стальной человек и под пытками долго не протяну. Этот гиатрос Иринеос выбил бы из меня нужные ему сведения. Но он этого не сделал, наоборот, послушался чужестранку и приказал обработать инструмент, согласно моим инструкциям. Странно всё это, но объяснение точно есть, только я его не знаю... пока не знаю, но обязательно выясню. Он что-то говорил, что под пытками нельзя… разберусь с этим позже.

Эти мысли я перекатывала в голове, пока шла следом за одной из женщин, вторая, дабы я не натворила глупостей, пристроилась позади. Втроём мы пересекли перистиль и вошли в одну из распахнутых резных дверей.

Как я позже узнала дом этнарха делился на две половины: мужскую и женскую. Вот в женскую меня и привели. Угрюмые охранницы передали меня таким же молчаливым девицам, правда чуть красивее и ухоженнее и одеты они были в ярко-голубые мантии, красиво развевавшиеся при каждом шаге.

- Следуйте за мной, госпожа, - с лёгким поклоном сказала одна из них, а я удивилась.

Госпожа? Я? По всей видимости лекарь уже сделал обо мне заключение и меня определили в новые наложницы местного правителя. А, значит, и статусом я теперь выше простых служанок-рабынь. Отныне я заморская рабыня-наложница. Ну, что же, пусть так. Если Иринеос верен своему слову, то месяц спокойной жизни мне обеспечен. А дальше посмотрим.

Я шла за девушкой и чувствовала, как вокруг пахнет тонкими благовониями, и как "несёт" от меня. Контраст разительный. Неприятно ощущать себя замарашкой. Длинный полутёмный коридор с редкими дверями закончился полукруглой аркой, и только я прошла под ней, как оказалась в большом помещении с самым настоящим бассейном по центру и двумя поменьше по бокам. В воде нежились девушки, некоторые сидели на мягких коврах из светлой шерсти и тихо переговаривались.