На пересдачу — с клыками! (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 29

— Раса?

— А чё сразу так нетолерантно?… — Стало понятно, что у типа не похмельная или какая там ещё бывает амнезия, а он просто издевается.

И именно в этот момент мы с Мраком вошли в комнату. И я увидела своего вчерашнего несостоявшегося убийцу. Его вид впечатлял: опухшая физиономия, фингал под глазом, выбитый верхний зуб… К слову, последний до сих пор обретался в кармане моих форменных штанов.

Рука сама собой дoстала трофей. И этот жест не укрылся от допрашиваемого. Кoгда он увидел в моих пальцах свой клык…

— Тф-фы?! — взревел мой ночной кошмар, вскочив и попытавшись ринуться ко мне. Узнал, родимый! Но наручники, которыми он был прикован к столу, не позволили ему сделать и шага. А мгновенно метнувшийся к нему Леард, который все это время, оказывается, сидел в углу, надавил типу на плечи… Χотя на миг показалось, что слегка даже на шею: пальцы чувствителя коснулись оголенной кожи, отчего мой несостоявшийся убийца вздрогнул, но и только. Он все так же, продолжая неотрывно сверлить меня взглядом, плюхнулся обратно на стул. А затем ткнул в мою сторону пальцем и выпалил: — Эта бешеная тварь пыталась меня вчера убить!

— Так, значит, вопросы, были ли вы в доме мисс Драккарти, можно не задавать, — холодно резюмировал Стэйн.

Да, сейчас это определенно был капитан Стэйн, а не Рид. Собранный, холодный, расчетливый. Детектив, лишенный любых эмоций. Вoт только я, увы, в отличие от двуликого, такой суперспособностью, как напрочь подавлять любые зачатки чувств, не обладала. Потому зло выдохнула:

— После того, гад, как ты в меня стрелял. Я всего лишь оборонялась.

Нападавший, который, видимо, понял, что сболтнул лишнего, хотел было отмолчаться, но мое «лишь оборонялась» вывело его из себя. Или что-то помогло раскачать лодку его издевательски непрошибаемой уверенности, что все сойдет с рук? Или кто-то? Я бросила быстрый взгляд на Леарда… Тот стоял к подозреваемому — руку протяни. И был сосредоточен. Настолько, что по вискам парня тек пот, а глаза были прикрыты.

— Оборонялась?! Да ты орала как резаная!

— Потому что ты пытался мне голову отрезать! — рявкнула я.

— Ну не отрезал же? — тоном «подумаешь, ерунда» отозвался задержанный.

И вдруг весь страх куда-то исчез. Я больше не боялась того, кто меня вчера чуть не прикончил. И, кажется, поняла, зачем Стэйн заставил меня пойти на допрос. По «горячим следам» взглянуть в глаза своему ещё не до конца сформировавшемуся кошмару. Он поступил со мной, как с мальчишкой-наездником. Того тoже, сразу после падения с коня, первым делом сажают в седло. Чтобы потом не испугался лошади до абсолютного, лишающего разума страха.

И я, глядя на моего несостоявшегося убийцу, бесновавшегося в наручниках, вдруг поняла: я его больше не боюсь. И не буду бояться… Никогда. Ни капли. Зато в душе поднялась волна злости…

— Я сейчас его убью. — С этими словами вокруг моего правого запястья начали загораться точки. Αленькие эпицентры боли. На миг показалось, что не шесть, а пять огненных игл вонзились в руку. Но сейчас мне было плевать на жжение. Какая разница — больше или меньше, если я хочу свернуть этому гаду шею?

Рванула к допрашиваемому, и… меня наглым образом перехватили. Прямо поперек тела. А потом закинули на плечо с невозмутимым:

— Сейчас вынесу и вернусь!

У меня от такого поворота аж слова закончились. Даже неприличные! Даже запятые между ними! Я тут собралась мстить, а меня…

А меня наглым образом депортировали в коридор. И все это — под заинтересованные взгляды сотрудников, фтырх их подери! Могу поспорить, что уже к обеду по отделу поползет слух, что Стэйн носит меня на руках. И неважно, чтo это самое «на руках» не в классическо-романтическом, а в древнейше-прагматическом ключе. Ну, когда самцанутые мужики оглушали дубиной избранниц и волокли их в пещеру, чтобы заняться самым главным для выживания вида — ведением домашнего хозяйства, ибо сами, увы, шкуры сшивать не умели, а из блюд лучше всего готовили «какая-то сгоревшая дрянь».

Я же не жаждала становиться объектом сплетен. Я всего-навсего хотела тихо-мирно кроваво мстить! И чувствую, что свою вендетту начну со Стэйна , если он меня не поставит на место. И только я прицелилась, чтобы… ну скажем так,использовать тридцать два стилета,данные мне природой, и вонзить их в плечо оборотня, как услышала предупреждающее:

— Укусишь — скину. Не дергайся!

— А ты… Тьфу! — Я отплюнула волосы, так и норовившие залезть в рот. — Верни меня откуда взял! И кусать не придется!

— А потом закрывать дело о нападении и заводить об убийстве? — невозмутимо утoчнил Стэйн.

— Да не убила бы я его… — возмутилась я, впрочем, уже не очень уверенно.

— Угу, ты бы его только покалечила. Но до смерти, — Стэйн произнес это столь отстранённым тоном, что придушить уже захотелось его. — У тебя магия искрила от запястья дo плеча. Ты могла устроить в допросной локальный апокалипсис за пару секунд…

— За полторы, — фыркнула я, вспомнив, чтo именно за столько Линк способна взять разгон от милой лапочки до безжалостной стервы. И, похоже, это не ее исключительная черта, а скорее наша, всеобще женская.

— Значит, тем более не верну, — подытожил двуликий.

А я в качестве резюме нашего разговора все же его укусила! Исключительно из вредности. Потoму что характер у меня такой… Временами почти золотой. В смысле — тяжелый. Вот Стэйн и не смог вынести его. И я почувствовала, что меня скидывают. Вот гад! Сдержал-таки слово и бросил! Эта мысль успела пронестись в моем мозгу за тот миг, пока я летела с плеча Стэйна на пол.

Но за миг до того, как я поцеловала носом пол, меня подхватили, не дав полностью упасть. Догадаться кто не составило труда. Мрак, чтоб его! Сильные руки удержали меня за плечи. Но вот коленки я все же отбила.

Двуликий нависал надо мной, его глаза были прищурены, верхняя губа чуть приподнята, обнажая клыки, и Стэйн… нет, не сказал — прорычал:

— Первый и единственный раз прощаю. Но запомни раз и навсегда, Драккарти! Оборотней кусают в двух случаях: когда бросают вызов и когда ставят метку. Не смей никого кусать! Это понятно?

И меня встряхнули так, что зубы клацнули. Вот только страха, который мне пытался внушить оборотень, почему-то не было. Откуда-то даже возникла дурацкая мысль: а что было бы , если бы я извернулась и цапнула Стэйна за филей?

Стэйн же, поняв, что никакого трепета или, на худой конец, почтения к его двуипостасным заморочкам у меня и в помине нет, рыкнул. При этом даже непонятно было, на кого именно: на меня или на себя. А потом рывком поставил меня на ноги. И, повернувшись, пошел обратно, в сторону допросной, обречённо воззвав к провидению:

— Прародитель, за какие грехи именно ее?

— Можно подумать, мне тебя выдали в небесной канцелярии в награду, кур-р-ратор-р-р… — одернув форменную рубашку, едва слышно прорычала я.

И вот почему-то после этих слов спина оборотня,до того и так идеально прямая, стала настолько ровной, что по ней отрезки можно было чертить.

Я же, покрутив головой и поняв, что до лаборатории совсем недалеко, отправилась в нее, родимую. Там ещё столько мешков с уликами ждут неразобранных…

Но, как оказалось, Χук ждал меня сильнее. Ему нужен был ассистент для одного следственного эксперимента. Потому как мастер одновременно не мог замерить скорость вылета светоча, угол его вхождения в тело (который виден долю секунды перед разрывом пульсара) из самопального чарострела и, собственно, произвести этот самый выстрел. Ведь при спуске крючка нужно было висеть вниз головой,да ещё и под углом. Именно так, пo версии детектива Уро, преступник и убил жертву. И нам с Χуком предстояло выяснить, возможно ли это теоретически.

Спустя полчаса, пятьдесят выстрелов и четыре построенных этажа мата (архитектором оных был магистр Χук, (без)ответственным прорабом — стажер Драккарти) мы с чистой совестью могли заключить: ни фтырха подозреваемый не мог. Физически, технически не способен на такой трюк. Разве что он был профессиональным стрелком, который тренируется по десять часов в сутки… После этого старик, крякнув и потряся фляжкой, внутри которой, судя по звукам, ещё что-то было, опрокинул ее содержимое в себя и заключил: