Золоченая цепь - Дункан Дэйв - Страница 9

– Фу! Рвань! Пошлятина. Эти рукава с разрезом вышли из моды два года назад. Мой Клинок должен быть одет соответственно… впрочем, с этим мы сегодня разберемся.

– С вашего позволения, милорд… вы могли бы отвезти меня прежде в город, а представить меня завтра.

– Нет! Это должно быть сегодня.

Маркизу явно не терпелось похвастаться при дворе новым символом своего могущества. Дюрандаль молча откинулся на спинку сиденья.

Примерно через час он следом за своим подопечным спускался по мраморным ступеням в дворцовый сад. В Айронхолле его обучили основам придворного этикета; он даже умел вполне прилично станцевать менуэт или гавот. На этот раз все происходило взаправду, так откуда у него это ощущение игры в «веришь – не веришь»? Он окинул взглядом акры зеленых газонов, клумб и маленьких декоративных прудов, зеленых изгородей высотой по пояс и мощеных дорожек. На некотором расстоянии виднелись полосатые шатры и разноцветные флаги. Под деревьями играли оркестры. Это было грандиозно, словно в волшебной сказке – и все же это было на самом деле. Меч, оттягивавший ему пояс, был Харвест, настоящий меч, ЕГО собственный меч.

Он сразу же увидел других Клинков в сине-серебряных мундирах Королевской Гвардии. Он отдал бы все на свете, чтобы оказаться в их рядах, и теперь этого не будет никогда. Вскоре они подошли настолько близко, что он смог узнать некоторых – иные учились вместе с ним, другие приезжали в Айронхолл, сопровождая Короля. Двое заметили его и помахали в знак приветствия. Они не могли не знать человека, которого он охранял. Ему что, придется до конца жизни встречать сочувственные взгляды?

Были здесь и латники с пиками, в шлемах и кирасах – возможно, заговоренных, хотя как им знать, нет ли у противника встречного заклятия? Слуг, казалось, больше, чем придворных. Женщины в белых одеждах и белых же остроконечных шляпах были, должно быть, Белыми Сестрами, нюхачками.

Наттинг направился в самую гущу шелков и бархата, самоцветов и мехов, кружев и золота. Он улыбался, махал рукой и кричал приветствия всем, кого считал достойным этого. Головы поворачивались в его сторону – ради чего, собственно, все и делалось. У него что, вообще стыда нет или чувства меры? Слышал он хоть о таком понятии, как «скромность»? Чем больше Дюрандаль узнавал его, тем хуже он ему казался.

Проводя своего Клинка через последние ворота в зеленой изгороди на поляну, на которой разместились Король со свитой, маркиз шагнул меж двух латников – совершенно очевидно, он даже не заметил их. Впрочем, и сам Дюрандаль решил, что они играют здесь чисто декоративную роль, так беззаботно болтали они с нюхачкой…

– Ты – стой! – крикнула она вдруг, и это была опасность. Солдаты начали поднимать пики, но Дюрандаль уже оттолкнул маркиза в сторону, выхватил меч и как раз готовился пронзить ближнего часового меж глаз, когда женщина взвизгнула:

– Нет! Стойте! Остановитесь! Все в порядке!

Ему удалось задержать меч в дюйме от цели, не потеряв при этом равновесия. Очень кстати.

Нюхачка замахала руками солдатам, не успевшим отреагировать на ее первый крик.

– Я ошиблась.

По счастью, никто не стоял к ним достаточно близко, чтобы заметить инцидент. Еще больше повезло с тем, что женщина спохватилась очень быстро. Теперь и Дюрандаль был уже в состоянии трезво оценить ситуацию и свои действия. Он тоже повел себя неправильно. Он действовал СЛИШКОМ быстро. Наттингу не угрожало ничего – только ему самому, а он едва не зарубил двух королевских латников – почти на глазах у Короля.

– Ваша ошибка едва не оказалась смертельной, миледи! – Он убрал Харвест обратно в ножны, не без удовольствия отметив, что оба его несостоявшихся противника побелели почти как старинный наряд этой дурехи.

Ей было около тридцати – достаточно, чтобы не делать таких опасных ошибок. Лицо ее было приятно округлым, алый румянец досады на щеках добавлял ей пикантности. Высокая остроконечная шляпа делала ее выше, чем она была на самом деле.

Маркиз растревожился, чего вполне можно было ожидать.

– В чем дело? – распетушился он, пытаясь обойти прикрывавшего его собой Дюрандаля.

– Прошу простить меня, милорд! – отвечала нюхачка. – Похоже, ваш Клинок только что проходил Узы, верно, милорд?

– Ну и что с того? Шевелись же, парень, пропусти меня!

– В нем еще очень силен запах Кузницы, милорд.

Маркиз взвился, словно поднятая из камышей утка.

– Это не оправдание! Ты что, не знаешь, кто я такой? Ты посмела обвинить МЕНЯ в колдовстве против Его Величества? Ты едва не устроила грандиозный скандал, сестра!

– Я всего лишь исполняла свой долг, милорд, и то, что я могла бы вызвать, гораздо хуже скандала.

Вот умница! Она явно не собиралась выслушивать от этого убожества всякую чушь – пусть она даже высказала в адрес Дюрандаля не самые приятные подозрения. Она сдержанно поклонилась ему:

– Примите мои извинения и вы, сэр рыцарь.

Он поклонился в ответ.

– И вы – мои, за то что испугал вас, сестра.

– Я буду жаловаться Матери-Настоятельнице! – буркнул Наттинг. – Ладно, пошли, Клинок, и постарайся больше не устраивать недостойных сцен.

Продолжая возмущенно пыхтеть, он зашагал дальше. Дюрандаль рискнул подмигнуть сестре и последовал за своим подопечным.

Ему часто приходилось видеть Короля в Айронхолле, хотя для того Дюрандаль наверняка был всего лишь одним из многих. Королеву он не отличил бы от любой другой хорошо одетой дамы. Он постарался запомнить ее черты – мало ли, вдруг они встретятся случайно в каком-нибудь коридоре. Годелева была изящного сложения, но вряд ли казалась бы столь хрупкой и бесцветной, не стой она рядом с шумным, крупным и полным жизни супругом. За восемь лет брака ей так и не удалось выносить до конца ни одного ребенка, чем, возможно, и объяснялся ее опечаленный вид.

Зато Король… Амброзу IV исполнилось тридцать четыре, и он правил уже два года. Он был выше любого из окружающих его мужчин, и он казался горой в своем монументальном одеянии из дорогих мехов, кружев и самоцветов. Каштановые волосы и борода отливали золотом. Шум, вызванный появлением маркиза, заставил его отвлечься от разговора, и он, нахмурившись, повернулся к ним.

Надо признать, кланяться Наттинг умел виртуозно. Однако ждать, пока к нему обратятся, он не стал.

– Мой господин, я имею честь представить вам Клинка, которого Ваше Величество соизволили назначить мне. Сэр Дюрандаль…

– Сэр Кто? – Зычный голос монарха, должно быть, слышно было у самых границ королевства. Все головы повернулись в их сторону.

Маркиз зажмурился.

– Дюрандаль, сир.

Амброз IV опустил взгляд на преклонившего перед ним колена юношу.

– Встань!

Дюрандаль поднялся на ноги.

– Ну! – Взгляд знаменитых янтарных глаз ощупал его с головы до ног. – Дюрандаль, значит? Потомок?

– Нет, Ваше Величество. Всего лишь почитатель.

– Как и мы все. Добро пожаловать ко двору, сэр Дюрандаль.

– Благодарю вас, Ваше Величество.

– Весьма впечатляюще, – громко заметил Король. – Даже не верится, что я был НАСТОЛЬКО щедр.

Под взрыв громового хохота Наттинг покраснел как цветок герани. Королевская шутка вроде этой может висеть при дворе неделями, словно дурной запах.

9

Как ни странно, у маркиза обнаружилась супруга, о которой он не счел нужным упомянуть раньше. Она была даже младше Дюрандаля, хотя и не настолько, как ему показалось вначале – то есть не на семь лет. Собственно, она также являлась подарком Короля, бывшего по совместительству ее опекуном, но муж, похоже, действительно питал к ней нежные чувства. Она была очень хорошенькая, манерами обладала безукоризненными, и совершенно ничего не соображала. Ее фамильное древо запутанностью своей не уступало клубку лиан – в первую очередь благодаря частому кровосмешению; единственным интересом ее были тряпки.

В отсутствие маркиза его апартаменты перенесли в просторные покои в главном дворцовом корпусе. Как знак королевского расположения, это тешило его самолюбие, так что он не обращал внимания на жалобы жены: слуги, мол, насмехаются над ней, так как у нее не хватает платьев, чтобы заполнить все гардеробы. Она сказала Клинку своего мужа, чтобы тот стал сюда. И сюда. И сюда. Выглянул в окошко. Замечательно. Когда соберутся гости, не будет ли он так добр облокотиться о камин, повернувшись к двери в профиль? Она воображала, будто отдает приказ, так что ответа от него не требовалось.