Золоченая цепь - Дункан Дэйв - Страница 64

– Духи! Что? Но это же возмутительно!

– О, мы раскрыли множество вещей и пострашнее этого: детей, превращенных в игрушки для развратников, мужчин и женщин, порабощенных или сознательно приученных к заклятиям так, что они умирали в страшных мучениях, если каждый день не платили за новое колдовство. Многие способы, которыми ордена пытались сражаться с нами, были ничуть не лучше. В конце концов, эту войну не зря назвали Войной Чудовищ. Случись тебе, сэр Куоррел, быть моим Клинком в те дни, тебе пришлось бы основательно поработать мечом. Конечно, по большей части убийцы метили в Короля или принцессу Малинду, но и меня несколько раз почтили вниманием. Собачья Ночь оказалась только началом. К счастью, Амброз IV никогда не был трусом. Чем больше ему грозили, тем решительнее он становился. И он не нашел бы канцлера, который поддержал бы его лучше.

– Я бы с удовольствием послушал ваш рассказ о тех временах, милорд.

– А, стариковские байки? Это все давно прошло. Важно то, что мы выиграли. Король поставил всех заклинателей в рамки закона, и многие страны теперь завидуют нам. Он хорошо нажился на этом, конечно. Обыкновенно он продавал земли, но иногда и дарил, и Айвиуоллз – один из таких подарков. Он отдал его мне, как охотник бросает потроха своей собаке.

– Милорд! Нет! Вы не были его собакой! Вы были его армией.

– Не я, парень, и даже не Гвардия. Именно те Старые Клинки, которых мы снова призвали на службу, составили его армию, и лорд Змей стал ее генералом. Я был скорее пауком, сплетавшим свою паутину на чердаке, решавшим, куда нанести следующий удар. Постепенно враги перевелись, и жизнь стала скучнее.

Выждав паузу, Куоррел деликатно покашлял.

– Разве она была скучной нынешним вечером?

– А как же! – Дюрандаль покраснел. – Не думай, пожалуйста, что я не благодарен тебе. Можно сказать, ты установил рекорд Айронхолла – спас своего подопечного всего через три дня после Уз.

– Но я даже не обнажил меча!

– Ты поступил именно так, как требовалось, не больше и не меньше. Редкий Клинок позволит себе обнажить меч просто сгоряча. Нет, я, право же, обязан тебе – особенно если представить себе, где бы я был сейчас без тебя.

– Но… – смущенно замялся Куоррел, – я понимаю, Клинку не положено спрашивать, но очень уж это… то есть я не понимаю…

Бедный мальчик хотел знать, почему ему придется умереть.

– Ты удивляешься, почему Король назначил мне Клинка неделю назад, а сегодня прислал Кроммана с обвинением в измене?

– Это озадачивает меня, милорд, если вы простите мне мою…

– Не бери в голову. Меня это тоже удивляет. Непредсказуемость – привилегия царствующих особ, полагаю. В последний раз, когда я встречался с Его Величеством, он и словом не обмолвился о назначении мне Клинка, – оборвать рассказ на этом месте было бы просто невежливо. – Я навещал его как раз накануне Долгой Ночи. Ты, наверное, и сам знаешь, он сейчас живет в Фэлконкресте.

– Да, мне говорили об этом, милорд. Там дом на горе, и еще несколько зданий в долине. – Куоррел демонстрировал, что айронхоллские уроки политики не отстают от жизни. – В верхнем доме живут только сам Король и его ближайшее окружение. Только идиоты переезжают туда на зиму, но Амброз заперся в Фэлконкресте месяц назад. Похоже ли это на поступок разумного человека?

– Он ни слова не сказал о Клинках. Честно говоря, он остался не слишком доволен мной. У него и в мыслях не было оказывать мне услугу, да еще почетную. Я бы даже сказал, что он был со мной резок.

И еще он умирал – но об этом не говорили вслух.

2

Когда сэр Боумен, вихляясь и дергаясь, вошел в кабинет канцлера, Дюрандаль приветствовал его стоя. Так он держался с любым Клинком, к которому хорошо относился, а заместитель командира Гвардии всегда был ему симпатичен. Это был долговязый, светловолосый мужчина, производивший впечатление совершеннейшей неуклюжести, словно все его члены двигались сами по себе. Однако это впечатление было обманчиво, что он доказал, дважды выиграв Королевский Кубок. Постоянно казалось, будто он вот-вот разразится слезами, и все же чувством юмора он не уступал Хоэру, о котором, впрочем, все давно уже забыли.

– Прошу тебя, садись, брат.

– Чем могу быть полезен, милорд? – Боумен плюхнулся в кресло, словно его вытряхнули из мешка, и мрачно уставился через стол на канцлера.

– Парой дел. Во-первых, я пытаюсь найти место под названием Визенбери. Никто, похоже, не знает, где это. Но твои Гвардейцы родом со всего королевства, так что если тебе не сложно порасспрашивать их…

– Эппльшир, – все так же мрачно сказал Боумен. – Я родился в тех краях, – Клинки никогда не обсуждают своего прошлого, но говор его выдавал уроженца восточных графств.

– А, спасибо, – Канцлер нашел шерифа, которого искал для Эппльшира, и подозревал, что Боумен прекрасно понимает, зачем ему задавали этот дурацкий вопрос. – Со вторым делом немного сложнее. Мне надо съездить навестить Короля. Как тебе кажется, можно найти пару душ, терпеливых настолько, чтобы вынести утомительную поездку шагом за мной?

Боумен застонал, словно не верил своим ушам.

– Вы хотите сказать, самоубийц, которые смогли бы не отстать от вас? Что ж, пожалуй, я найду несколько безумцев, которые согласились бы на это. Всю Гвардию, – добавил он, вновь проваливаясь в пучины меланхолии.

До Долгой Ночи оставалось всего пять дней. Дворцу в Греймере полагалось бы сиять праздничными огнями и гудеть весельем. Этой зимой здесь царила черная тоска, и из всех физиономий самыми вытянутыми были физиономии Клинков.

– Ты скучаешь по Его Величеству. Мы все соскучились.

– Скучен мышкам белый свет, коли кошки в доме нет, милорд. Они просто помрут от безделья. На месте Дракона я бы менял людей, но он прекратил делать и это. Говорит, что зря лошадей гонять. Он не понимает, что люди ржавеют без дела.

– Не обидишься, если дам совет?

– От вас приму любой с радостью, милорд.

– Ваши мундиры неряшливы и устарели. Я имею право говорить так, раз уж сам придумал их, но это было много лет назад. Что-нибудь посовременнее подняло бы им настроение, хотя бы ненадолго.

Боумен одарил его особо меланхолическим взглядом.

– Вы думаете, Его Величество одобрит это? Похоже, он и носки-то не меняет последнее время.

– Нет, не думаю, чтобы он одобрил, но… ладно, не бери в голову.

– Да. Хорошо, милорд. Я с радостью выделю вам эскорт. Когда?

– За час до рассвета. Мы вернемся к празднику.

Клинок вздохнул.

– Не думаю, что вы много потеряете, даже если опоздаете. Что-нибудь еще? – Он начал подниматься.

– У меня больше ничего. Может, у тебя есть просьбы?

Боумен плюхнулся обратно с такой готовностью, словно ожидал этого вопроса. Он понизил голос до конфиденциального шепота.

– Ну… Я понимаю, что это не мое дело, милорд, и не ваше тоже, и я знаю, вы простите меня за дерзость, но мне известно, что у Великого Магистра дом ломится от застоявшихся Старших. Я просто подумал, почему бы вам не шепнуть словечко Королю? Нам бы не помешала свежая кровь в Гвардии; но даже если он сам не захочет ехать туда, он ведь может назначить их кому-нибудь еще, верно?

Дюрандаль пожал плечами. Это наверняка не касалось его, поскольку он представлял правительство, а вопросы Ордена находились целиком в ведении Короля. Амброз был особо чувствителен в этом вопросе.

– Посмотрим. Тебе не хуже моего известно, что он не отвечает даже на почту.

С первыми лучами рассвета Дюрандаль верхом на Старом Рубаке выехал из дворцовых ворот в сопровождении троих мальчишек. Они пришли бы в ярость, узнай, что он думает о них так, но даже взятые вместе, их годы совсем ненамного превосходили его возраст. Звали их Форей, Льюмосс и Ужас, и возможность быть хоть чем-то полезными несказанно радовала их. Он обратил внимание на то, что все трое держались в седле отлично, да и сбруя была высшего качества. Значит, Боумен послал лучших своих наездников – возможно, со строгим предписанием любой ценой избежать повторения досадного инцидента, имевшего место при прошлой поездке канцлера в Фэлконкрест, когда некий престарелый канцлер легко ускакал от неких юных Клинков. Что ж, посмотрим, как они с Рубакой будут чувствовать себя на обратном пути.