В интересах государства. Возвышение (СИ) - Хай Алекс - Страница 22

Сторож узнал меня и ринулся открывать ворота. Я закатил Витю на территорию и вышел из автомобиля.

— Ваше сиятельство… — сторож виновато опустил глаза. — Моя это вина, не углядел.

— Как звать?

— Роман Львович Петренко я…

От сторожа буквально несло стыдом и страхом. Это был мужчина лет пятидесяти пяти-шестидесяти, явно пенсионер, с лохматой полуседой бороденкой и профессорскими залысинами. Судя по отсутствию офицерской выправки и мозолей на руках, он мог быть мелким чинушей в местной управе или просто канцелярской крысой. Ну, каждый подрабатывал как мог.

— Давайте с самого начала, Роман Львович, — как можно спокойнее обратился я. — Расскажите, что видели.

— Да в том и беда, ваше сиятельство, что я своими глазами ничего и не видал! Прихватило меня вчерась под вечер — натаскал мешков, матери помогал. Видать, спину сорвал — она и разнылась. Ну я и попросил своего младшего, Борьку, покараулить здесь ночью, пока сам отлеживался.

— Значит, вас ночью здесь не было? — Уточнил я.

— Вернось, ваше сиятельство. Вернось… Утром проснулся, сюда пришел — а Борька в сарае, где туалеты. Блюет-с… Сперва подумал, пьяный он. А присмотрелся — бледный, почти зеленый весь, едва на ногах держится и, уж простите за неприятные подробности, еще и дрищет.

— Похоже на отравление, — кивнул я.

— Ну я его вытащил, водичкой отпоил, доктора вызвонил… Глядь на пруды — ба! А там вся рыба кверху брюхом повсплывала… Простите меня, дурака старого…

Сторож бросился было вымаливать прощение — рухнул на колени и принялся чуть ли не руки мне целовать. Я инстинктивно отпрянул, пораженный таким жестом.

— Так, погодите… Погодите… Полно вам, Роман Львович, говорю! А ну встать!

Только после того, как я рявкнул, сторож отполз, с трудом выпрямился и выжидающе на меня уставился.

— Рассчитаете меня теперясь?

— Потом, уважаемый. Потом. Давайте-ка сперва выясним, что здесь произошло и как. Могу я поговорить с вашим Борькой?

— Отчего ж нет, ваше сиятельство? Там он, в домике. Доктор наш с ним возится, скорую вызвал, ждем… А Ольга Николаевна и профессор Линдблад в цех ушли.

Мужик махнул рукой в сторону одного из домиков у самого забора — там располагались сторожка и домик для отдыха работников. Дальше, в глубине территории был рыбный цех, хозяйственные помещения и небольшая лаборатория, в которой трудилась Ольга. А уже за ними — несколько прудов, где и случилась беда.

— Хорошо, — кивнул я. — Вас я попрошу предупредить Ольгу Николаевну о том, что я прибыл. А сам пока поговорю с Борькой.

— Сейчас предупрежу! У меня тутачки, в сторожке-то, телефон проведен! Все по уму сделали… Сейчас-сейчас вызвоним…

Впору было умилиться тому, как пристыженно суетился мужик, но мне сейчас было не до того. Если Борька пострадал, значит, как-то контактировал с погибшей рыбой. Или с водой… О том, как умерла рыба, расскажет Оля. А потом я просто сопоставлю это и рассказ Борьки.

Я поднялся по добротным ступеням просторного деревянного дома и для приличия постучал, а затем потянул дверь на себя. На меня тут же пахнуло смесью неприятных запахов болезни, каких-то лекарств, чего-то кислого…

— Михаил Николаевич Соколов, — громко оповестил я из предбанника. — Мне нужно поговорить с Борисом.

Я тщательно вытер ноги о половик и принялся искать жертву отравления по запаху. Через несколько мгновений в проеме самой дальней комнаты показалась голова доктора с настоящими темными кратерами под глазами.

— Ваше сиятельство, больной очень слаб, — он вытер руки полотенцем и направился ко мне. Легко поклонившись, он представился. — Доктор Тимофей Григорьевич Виржин. Гражданский чин…

Я жестом оборвал его.

— Не нужно формальностей, Тимофей Григорьевич. Расскажите, пожалуйста, что с больным?

— Пищевое отравление, ваше сиятельство, — будничным тоном заявил врач. — С точки зрения науки ничего интересного, случай типичный. Разве что сама интоксикация очень тяжелая.

— Точно пищевое?

Доктор усмехнулся.

— Да вы на стол и в ведро загляните, — он кивнул в сторону общей кухни. — Парнишка наш решил полакомиться дармовой рыбкой, раз уж такое богатство сторожил. Очевидно, к этому моменту его улов уже был поражен ядом.

— Точно не вода? Может колодец? — Предположил я.

— Нет, ваше сиятельство. На территории вода из скважины, и мы ее уже проверили. Отец нашего больного при мне два стакана выпил и никаких признаков отравления не проявил. Так что травили прицельно рыбу.

— Благодарю, — кивнул я. — Помощь нужна? У меня есть лекарские способности.

Но сельский доктор лишь отмахнулся.

— Не тот это случай, чтобы тратить силу, Михаил Николаевич. Больной тяжелый, но организм молодой. До Всеволожска доедет как пить дать, еще и санитаров в приемном достанет. А вот сестрице вашей передайте вот это, — он вытащил из-за пазухи небольшой темный пузырек. — Настойка успокоительная. Двадцать-тридцать капель, не больше. Не успел передать Ольге Николаевне лично…

— Спасибо, Тимофей Григорьевич, — улыбнулся я, принимая подарок. — Это очень своевременно.

— Потому и передаю, — ответил доктор, устало потер глаза и жестом попросил у меня дозволения вернуться к больному любителю форели.

Я спрятал пузырек и поспешил к цеху. Но прежде взял с тарелки несколько кусочков недоеденной рыбы и завернул в носовой платок. Кровь у мальчишки возьмут в больнице и выявят отравляющее вещество. А это будет для подстраховки.

Двери в основной цех были распахнуты, но работников сегодня явно отпустили — я прошелся по зданию и почти никого не обнаружил. Зато в помещении лаборатории горел свет. Я поднялся на второй этаж и постучал.

— Это Михаил!

— Заходите, ваше сиятельство! — раздался из-за двери мужской голос с непривычным акцентом.

Я осторожно потянул дверь на себя и вошел. Ну, лабораторией это можно было назвать с натяжкой — большое помещение скорее напоминало ясли, только для рыбы. Большие аквариумы с мальками занимали добрую половину пространства.

Профессор Юхан Линдблад — тот самый рыботехник из Швеции, у которого училась Ольга, колдовал над рыбной тушкой на специальном столе под ярким холодным светом ламп. Оля ассистировала и как раз отошла к столу за какой-то банкой, когда я появился.

Глаза сестры были заплаканными, но она держалась стойко. Профессор — крупный мужчина средних лет с ледяными голубыми глазами и ярко-рыжей шевелюрой, поприветствовал меня кивком.

— Я не нарушу вам стерильность? — спросил я, стараясь двигаться бочком вдоль стеллажей и даже не дышать на препарат.

— Нет, ваше сиятельство, — вымученно улыбнулся швед. — Все, что могло произойти плохое, уже было произошло. Сейчас я и Олега Николаевна пытаемся установить причину, почему умерли рыбы.

Линдблад весьма неплохо говорил по-русски, но порой пробелы в грамматике у него проскальзывали. Но его речь была понятна, да и Оля старалась помогать старшему коллеге подтягивать навыки. Только сейчас ей было не до этого.

— Судя по тому, что сын сторожа отравился выловленной из пруда рыбой, это какое-то токсичное вещество, — сказал я и тут же почувствовал себя идиотом. Ну а каким еще ему быть, если вся рыба подохла. Включи голову, Мих!

— Ваши предположения верные, — деликатно похвалил меня профессор. — Мы провели быстрый тест, чтобы понять группу вещества. Теперь я подозреваю, что это может быть производное хлорбензола или его также называют фенилхлорид. Этот вещество очень токсично. Его пользуют для отравления вредителей.

— Инсектицид? — уточнил я.

— Верно! Да! Инсектицид, — кивнул Линдблад. — Простите, я еще не могу быстро вспоминать все слова.

Оля крепко сжала в руках банку.

— Если профессор прав и это какой-нибудь дуст, то он мог оказать подобное действие на все организмы. Пруды придется законсервировать, а токсин впитается в почву… — сестра не сдержалась и всхлипнула. — Миша, это очень большая беда. Мы не просто потеряли рыбу, но можем лишиться возможности выращивать ее дальше.