В интересах государства. Возвышение (СИ) - Хай Алекс - Страница 17

Память Денисову тогда так толком и не восстановили. Пришлось парню все каникулы постигать науку Благодати заново, и нагнал он нас примерно к концу первого курса. Но, справедливости ради, Денисов старался и, несмотря на весьма скромные таланты, рыл землю носом, чтобы не остаться на второй год.

Одна беда — вместе с воспоминаниями о наших веселых похождениях из головы Кости Денисова стерлось и то, что мы если не стали друзьями, то научились работать вместе, уважать и терпеть друг друга. В этом плане все откатилось до состояния во время Испытаний — Денисов меня презирал и норовил поддеть, а я старался не обращать на него внимание и заниматься более полезными делами.

— Мы приглашены его сиятельством, — сухо ответил я. — И, Константин, ты можешь говорить мне в лицо что угодно, но не смей трогать мою семью.

— А иначе? Что, покажешь, как предки колдовали?

— Возможно.

Заметив, что я отстал, Оля спохватилась и направилась в нашу сторону.

— А это кто? Твоя сестричка? — ухмыльнулся Денисов, едва ли не раздевая Ольгу взглядом. — Весьма недурна собой, должен заметить. А кавалер у нее есть?

— Не по твоей мерке скроена, — огрызнулся я, сорвался с места, торопливо подошел к сестре и молча увел ее прочь.

Держаться, Миха. Возьми себя в руки. У нас нет друзей и нет врагов. У нас, как у Англии, есть, в самую первую очередь, интересы. И не в наших интересах устраивать мордобой на светском мероприятии будущего партнера. Денисова можно отпинать и в Аудиториуме, благо через несколько месяцев мы неизбежно встретимся.

— Миша, кто это был? — с тревогой спросила сестра.

— Никто, забудь.

— Точно? Вы, кажется, не в ладах…

— Я сказал — забудь, — ответил я резче, чем хотел, и сестра инстинктивно съежилась. — Прости. Просто знакомый из Аудиториума. Неприятный человек.

Оля затихла. Поискав глазами отца и Шувалова, мы нашли их в самом конце приемного зала возле столика с закусками.

— Итак, господа, прошу в мой кабинет, — сказал Шувалов и вывел нас в коридор.

***

— Итак, я согласен с вашими условиями, — Семен Павлович склонился над несколькими листами бумаги, на которых мы набрасывали тезисы будущего соглашения. — Думаю, можно отправлять в работу нашим поверенным. Мой сотрудник сможет подготовить проект документа к середине следующей недели. Вас устроит такой срок?

Мы с отцом переглянулись. Я пожал плечами — мне-то уж точно торопиться было некуда.

Патриарх кивнул.

— Да, разумеется.

— В таком случае еще раз проговорим главное, — подытожил Семен Павлович. — Я не претендую на “Ириновское рыбное хозяйство графа Н.В. Соколова”, однако мы создаем еще одно предприятие — предлагаю рабочее название “Народное рыбное хозяйство графов Соколова и Шувалова”, где большая доля будет у меня и я же вношу стартовый капитал. Шестьдесят на сорок с возможностью пересмотра доли в большую или меньшую степень обеими сторонами.

— Но один из Соколовых непременно остается в совете правления при любых обстоятельствах. Мы также отвечаем за работу технологов, — добавила Оля.

— Конечно, ваше сиятельство, — улыбнулся Шувалов. — Простите мою дерзость, но я восхищен способностями и хваткой вашей дочери, Николай Владимирович. Очень практичная особа.

Оля засмущалась, но явно была польщена.

— Раз мы все обговорили, давайте же вернемся к гостям, пока они не заскучали, — Шувалов спрятал бумаги в папку и водрузил ее на край стола. — А то меня начнут ревновать к вашему семейству.

Я молча ухмыльнулся. О, Семен Палыч, ты еще не представляешь, какую яму себе вырыл, уделив нам столько внимания на этом вечере.

Несмотря на безупречные манеры, молодой Шувалов явно до конца не осознавал, что Петрополь — это ему не Женева какая-нибудь. Здесь каждый взгляд, каждый жест, каждое неосторожно брошенное слово могло запустить такую цепочку событий, что потом хрен остановишь. И после такого внимания к нам о Шувалове точно сложат не лучшее мнение. По крайней мере, самые заносчивые из аристократов.

Мы вышли, пропустив Шувалова в зал первым — пусть бегает и болтает с гостями. Отец зацепился языком с каким-то почтенным старцем, чья спина пригибалась к земле от обилия орденов и медалей. Оля пожелала выйти на воздух — ей нравилась музыка, что исполнял оркестр.

— Пока все идет неплохо, — сказал я, когда мы очутились на поляне. — Ты молодец.

— Плюнь и постучи по дереву! — Шикнула сестра. — Не представляешь, какое это волнение.

— Отчего же, отлично представляю. Сам недавно был на твоем месте…

Я добыл сестре розового лимонада — такого же воздушного, как сама сестрица, и она прислонилась к перилам террасы, потягивая освежающий напиток. Сам я пил тоник с лимоном — любил этот горьковатый вкус.

— О, вот я вас и нашел!

Мы с сестрой обернулись на голос Шувалова. Хозяин приема изобразил поклон и протянул Ольге руку:

— Не откажетесь ли станцевать со мной, Ольга Николаевна?

В глазах девушки промелькнул испуг, смешанный с ужасом. Я улыбнулся ей и кивнул. Дескать, иди развлекаться. Да и Шувалов с его достойными манерами точно был отличным кандидатом в первые кавалеры для танца.

— С удовольствием, ваше сиятельство, — робко улыбнулась сестренка и позволила увести себя на поляну.

Я остался на террасе, любуясь их танцем. Легкие многослойные юбки платья Ольги трепетали от ветра и каждого движения, и со стороны она казалась облаченной в лепестки цветов. Шувалов уверенно вел ее в вальсе, а сестра бодро и безошибочно перебирала ножками. И она улыбалась. Это главное.

Позади меня послышался неприлично громкий смех. Я резко обернулся и заметил Денисова в окружении каких-то юнцов.

— Говорю же, она вся провоняла рыбой, — вещал Константин, косясь на танцующих Шувалова и Ольгу. — Богом клянусь, у нее даже между ног наверняка…

Я плохо соображал, что творил. Кровавая пена застелила мне глаза, и я просто перестал соображать. Очнулся лишь от звона, грохота и криков — ударив Денисова, я отправил его в небольшой полет, и однокурсник отлетел на уставленный напитками столик, свернул его и треснулся спиной о чугунную ограду террасы.

— А ну повтори, что сказал! — ревел я, тряся Константина за грудки. — Давай, повтори громко при всех то, что ляпнул!

Наглая ухмылочка потихоньку сползала с лица Денисова, уступив место искреннему удивлению. Улучив момент, он вырвался из моего захвата, поднялся, хрустя осколками бокалов, и выпрямился, стараясь нависнуть надо мной.

— Ваше, с позволения сказать, сиятельство, — процедил я сквозь зубы. — Я требую, чтобы вы во всеуслышание повторили оскорбление, которым наградили члена моей семьи, или же сию минуту принесли извинения.

— О чем вы, Михаил Николаевич? Вам, должно быть, послышалось, — широко улыбнулся Денисов.

Ох, Костя. Ох, зря ты вспомнил не все…

— Значит, по-вашему, я ошибся?

— Именно, — еще шире улыбнулся Денисов.

Но меня уже было не остановить.

Ловким движением я потянулся к поясу и вытащил пару перчаток из внутреннего кармана. Вот уж не думал, что они мне пригодятся так быстро.

Швырнув одну в Денисова, я произнес громко — так, чтобы слышали даже в шумном приемном зале:

— Константин Денисов, за оскорбление, нанесенное моей сестре, я вызываю вас на дуэль по кодексу Дурасова!

Глава 9

— Михаил Николаевич, еще есть возможность отступиться, — убеждал меня Шувалов.

Граф нервно измерял шагами ровную поляну Ржевского леса — места, где секунданты договорились провести дуэль. Солнце только вставало, и хотя я не спал всю ночь, усталости не чувствовал. Но знал, что если переживу поединок, то почти мгновенно упаду без сил.

Все накануне пошло по траектории шпагата Волочковой — от нижней пятки через известное место к верхней. И теперь я сам расхлебывал то, что затеял.

Нет, я не мог поступить иначе. Ляпни Денисов что-нибудь про меня, легко бы пропустил мимо ушей и даже не стал отвечать. Но этот кретин задел Ольгу — и задел во всеуслышание, на приеме.