Госэкзамен - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 27

… дальнейший разбор полётов проходил уже нормально, без психологического давления и прочих домашних заготовок. Но теперь уже – с полным осознанием и самоотдачей!

Дым от пожаров тонкими струйками поднимается к самому небу. Выглядит это так, будто подожгли тысячи ароматических палочек в языческой кумирне, и всё, что происходит сейчас, является своеобразным жертвоприношением неведомому, но несомненно жестокому божеству.

Даже на высоте в сотню, а то и две сотни метров, воздух едкий, с явственным привкусом гари и пепла, разъедающий лёгкие и заставляющий страдальчески перхать. Растительность сейчас, во время сезона дождей, сырая, и в нормальных условиях гореть тут нечему, но у облавной охоты свои правила, и матабеле приготовились загодя.

У каждого нгуни, участвующего в загонной охоте, припасены высушенные пучки травы, скрученные особым образом и дымящие совершенно нещадно. Выстроившись частой цепью, чернокожие размахивают своими дымарями, орут во всю глотку и колотят кто во что горазд. Шум стоит совершенно невероятный, и кажется мне, что некоторые животные погибают просто от разрыва сердца!

Порой тлеющий пучок травы, пущенный меткой рукой, летит в колючий кустарник. Обычно безрезультатно, но иногда разгорается дымный потрескивающий огонь, нехотя крадущийся низом по сырой растительности, чтобы через несколько минут потухнуть окончательно. Дымных очагов такого рода – тысячи-тысяч, и сверху кажется будто горит вся Африка.

Животные сходят с ума от ужаса, и повинуясь инстинктам, спешат покинуть горящий буш. В случаях, когда здравый смысл берёт верх над инстинктами, в дело вступают зулусы, подгоняя хищников и копытных меткими бросками дротиков.

В подходящих местах вырыты огромные ловчие ямы, соединённые с замысловатой изгородью, плетённой из колючего кустарника и ветвей. Изгороди выстроены умело, со знанием дела, образуя настоящий лабиринт, с длинными коридорами и даже тоннелями, с обратной стороны которых стоят опытные охотники и бьют дичь копьями прямо через колючую преграду.

Животных так много, что местами получается настоящая давка, в которой слабые особи падают… и больше не встают. Тысячи копыт втаптывают их в африканскую почву – так, что даже самой голодной и неприхотливой гиене не сыскать себе поживы.

Мелкие антилопы и одиночные особи гибнут, гибнут, гибнут… Но живая река течёт дальше. Сейчас не до вражды, и порой можно увидеть самые причудливые сцены, невозможные в обычное время.

Вот леопард, извернувшийся и каким-то чудом спасшийся из-под копыт, и пытающийся сейчас удержаться на буйволиных спинах. Смертельная эквилибристика длится едва ли не полминуты, после чего хищник, взметнувшись в воздух, в невероятном прыжке преодолевает заграждение!

К нему тотчас же бросается один из воинов нгуни, укрывшись за большим щитом из коровьей шкуры и вооружённый лишь узловатой дубинкой. Короткая, полная драматизма схватка, и леопард падает с проломленной головой, а друзья воина-победителя издают восторженные вопли.

Здесь и сейчас – не просто охота, не массовый забой скота. Это воинский праздник, это жертвоприношение Духам земли, которая ещё недавно была – чужой!

Обильно поливая землю кровью, матабеле кормят духов, богов и божков, тем самым как бы нанимая их на службу. Льётся кровь не только животных, но и людей. Не один и не два воина матабеле уйдут сегодня к предкам, и по мнению нгуни – это хорошая смерть! Достойная.

Сцены такого рода я сегодня наблюдаю десятками, а сколько сегодня будет отснято киноплёнки и сделано фотографий! Документы жестокой уходящей эпохи…

Поднявшись повыше, наблюдаю разрыв в цепи загонщиков, и покачав крылами, привлекаю к себе внимание нескольких пилотов. Вираж… и я со снижением пошёл на штурмовку стада буйволов, прорвавших колючую изгородь!

Коста, сидящий позади с пулемётом, щедро полоснул одной длинной очередью, и могучие быки, бегущие в передних рядах, полетели через головы, будто налетев на спрятанную в траве стальную проволоку. Тотчас же образовался затор, и я, заложив вираж, зашёл с другой стороны. В этот раз грек стрелял редко, экономя патроны, и очевидно, пытаясь просчитывать ситуацию тактически.

"– Надо было ставить синхронизатор!" – выплыла в голове мысль, полная кровавого азарта, и я задвинул я её назад. Не время… Синхронизаторы давно испытаны и лежат на складах. Имеются подготовленные инструктора, механики и прочие, так что как только придёт час, они поступят в войска в считанные часы! А пока…

… мы просто отрабатывает штурмовку пехотной колонны!

Отрабатываем не тонкости, а сам принцип, и так – чтобы в головы коммандантов и фехт-генералов эти самые принципы легли намертво. Наглядно. Не сотни объяснений, пусть даже сто раз верных и подтверждённых расчётами, а вот этой бойней, которую они творят сейчас сами, своими руками.

Всё, я снова наверх…

… но рёв испуганного скота слышится даже здесь, в небесах. Рёв скота, топот десятков тысяч копыт, от которых содрогается земля…

… и запах. Я пропитался запахом бойни, от которой выворачивает нутро.

Кажется, уж я-то должен быть привычен к такому! Ан нет… скотину жальче.

К британцам жалости не было, как собственно и вражды. Так… глухая досада на ненужную лично мне войну. Да, потом эта война обернулась прибытками, Русскими Кантонами и… случись мне вернуться назад, я не стал бы поступать иначе!

А животных – жаль… Всё-то кажется, что я не додумал что-то, поленился выделить ресурсы для мозга, а решил по-простому – декалитрами скотской крови простимулировать…

Залетев повыше, обозрел ситуацию с высоты. В воздухе сейчас примерно половина аэропланов, даже скорее чуть поменьше. Экипажи сдвоенные, да и началась охота с раннего утра, так что удивительно даже, как мало летательных аппаратов на дозаправке или на неизбежном мелком ремонте.

Несколько часов полёта – уже не самое простое испытание, а уж летать на самых малых скоростях, до рези в глазах вглядываясь вниз и не забывая о взаимодействии с другими пилотами – задачка, непосильная большинству европейских пилотов.

Я нисколько не умаляю их лётные качества, но специфика полётов именно в Африке такова, что здесь не всегда возможно сориентироваться по карте или скажем – снизившись возле железнодорожной станции и прочитав на лету название. Так что азы штурманского дела и привычка цепляться глазами за рельеф местности въедается достаточно быстро.

Да и расстояния… Для большинства европейцев, не считая редких покамест почтовых курьеров да любителей устанавливать рекорды дальности, перелёт на пару сотен вёрст в диковинку.

Военные пилоты обычно сопровождают пехоту на марше во время маневров, садясь то и дело возле штабного автомобиля и принимая документы, дабы сбросить их в нескольких верстах в руки командиру полка. Ещё, пожалуй, тренируются стрелять из пулемёта и сбрасывать флешетты, и вовсе уж редко армейцы отрабатывают что-то иное, не столь тривиальное.

Пилоты гражданские в большинстве своём состоятельные дворяне и буржуа, занимающиеся лихачеством в меру сил и фантазии, да катающие дам на пикниках. Ещё, пожалуй, немногочисленные "извозчики", купившие аэроплан на последние деньги, а то и в кредит, и занимающееся ярмарочными увеселениями публики попроще.

А у африканеров и жителей колоний, независимо от национальной принадлежности и гражданства, отношение к аэропланам пусть и не без романтических ноток, но вполне утилитарное. Рекорды дальности, полёты в сложных метеорологических условиях и тому подобные вещи как-то сами набегают, без какого-либо желания впечатлить публику.

Читаю иногда европейские газеты, с заметками о графе N, установившем очередной рекорд дальности, или совершившем полёт средь гор, и смешок сам собой пробивается. Там – рекорд, а у нас – обыденность, потому как поместье у иного африканера с четверть Бельгии, а за хозяйством присмотр нужо́н!

Благо, по какому-то выверту британской политики, в Капской колонии аэропланов и десятка не наберётся в частных руках, военных же и вовсе нет. Всё собственно британское производство под контролем военного ведомства, равно как и централизованные закупки в третьих странах.