Кровь над короной (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 29

— О, сущие пустяки. Мемель — где произошел досадный случай — там голштинцы напали и убили моего горячо любимого министра, главу коллегии по иностранным делам — да за такое их города нужно предать огню и мечу! А магистрат Мемеля следует наказать и очень сурово. Вам самим такой предательский город не нужен, что нам еще присягал.

Правда, злые языки мне сообщили, что граф Панин был захвачен прусскими кирасирами и содержится в чудной комнате с голубыми гобеленами. Но я этому не верю, скорее всего, граф тайно ведет переговоры по поводу компенсации за деньги, а вы его там напрасно прячете, поверив хитрецу, что он ищет у вас спасения.

А мне он зело нужен исключительно живым — дело в том, что именно он отдал приказ убить меня в Шлиссельбургской крепости. Очень бы хотелось поговорить с ним на эту тему лично.

«Что глазами хлопаешь, рыбья голова?! Думал, наша посольская разведка клювом щелкает?! Пруссаки тоже деньги любят и за взятку ваши тайны охотно предают! А теперь надо поторопиться и нанести второй удар, пока он не опомнился, а то проиграю».

— И еще ту половину Шведской Померании, что русские войска завоевали у свеев, а император Петр великодушно отдал курфюрсту Бранденбурга, вашему венценосному благородному отцу Фридриху-Вильгельму, что стал первым королем Пруссии, царствие ему Небесное!

— Мемель еще куда ни шло — мой венценосный брат не любит этих предателей, — чуть ли не подскочил в кресле принц Генрих, — но отдать всю нашу часть бывшей шведской Померании соверш…

— Почему всю?! Зачем нам она вся?! И даром не надо, даже если вы будете назойливо предлагать?! Нам нужен кусочек, чтобы закончить то дело, которое начал…

«Вот так и надо — Мемель отжал — они его изначально на кон и ставили. А всю бывшую шведскую Померанию они бы не отдали, отказались наотрез, а я бы Мемеля заодно лишился. А так «осетра урезал» быстро, причем в такой форме, что принц ошалел. Теперь надо их приманить тайной полишенеля, а потом на бабло развести — халяву все любят! В наперстки они не играли — зато познакомлю».

— Там островок то всего, и уголок между Мекленбургом и шведами, кусочек маленький. Причем верну его, может быть, если вы сами откажитесь от большой компенсации. Я лучше ее целиком себе возьму….

— О какой компенсации вы мне сейчас говорите, мой венценосный кузен? Неужели это намного больше острова Узедом и побережья до герцогства Мекленбург?

— Намного! Могу подсказать, как с моей помощью вдесятеро больше получить, причем довольно скоро…

Глава 8

Москва

Принц Фридрих-Генрих-Людвиг Прусский

полдень 29 сентября 1764 года

Сидящий напротив него в удобном кресле русский император весьма бегло говорил пусть на дурном немецком языке, диалект которого принц определить не мог, но весьма живом, эмоциональном. Да и сам молодой монарх был не суровым, холодным и скрытным, как он, нет — приветливость и ласка сквозили во всех его словах, жестах и поступках.

Младший брат прусского короля тихо радовался про себя, что сумел ввести в заблуждение царя огромной державы. Видимо от того, что тот долгие годы провел в тюремном заключении и не получил должного образования. А так как не жил при дворе, то не смог научится ведению искусной политической интриги.

Однако приватный разговор пошел не так, как рассчитывал принц, вернее, совсем не так. Этот молодой человек оказался иногда умным и ловким, а в разговоре порой вел себя как его старший брат — старался все выведать под любым предлогом, перескакивал на посторонние темы, когда хотел увильнуть от неудобных вопросов. И плел какую-то паутину из недосказанного, недомолвок, замалчиваний, уверток. Наивный юноша!

Да и насчет его образования возникло много вопросов — кроме немецкого, император весьма прилично говорил и на французском языке, на котором любил постоянно разговаривать сам принц. И пусть тот был столь же странным, но достаточно понятным при разговоре.

Знания собеседника о истории и географии Генриха немного ошарашили — царь великолепно ориентировался не только в мире, но и реальной «политик». И еще одно — в какие-то моменты, принц видел, как иногда резко меняются глаза царя — из молодых они превращаются в старые. Как у его старшего брата Фридриха — насквозь лживые, с прожженным цинизмом опытного интригана. Это происходило в те минуты, когда царь начинал рассыпать бесконечные философские сентенции. Или пытался мурлыкать собственные песенки, довольно неплохие и необычные вирши, на французском языке — строчки «если б не было тебя» принцу очень понравились, и он решил после беседы попросить императора спеть ее.

— Король выведет войска и администрацию до начала нового года, и вы можете принять Мемель под собственную руку, ваше императорское величество. Этот злополучный город вернется под вашу руку!

Отдавать Мемель не хотелось от слова совсем, но старший брат король предупреждал его, что если русский царь начнет требовать деньги данные императрицей обратно, то уступить город. Все же больше двадцати миллионов талеров доброго русского серебра позволили начать перечеканку прусской монеты, «испорченной» за годы войны настолько, что цены выросли в три-четыре раза, а королевство переживало нелегкие времена. Русские деньги оказались спасением, и вместе с возвращением Восточной Пруссии настоящим «вторым чудом Бранденбургского дома».

Жаль, конечно, но оно того стоило — доходы от Мемеля не перекрывали и сотой части от этой суммы, так что выгода налицо. Да вся завоеванная царем Ливония была выкуплена царем Петром за два миллиона талеров, а тут за намного меньший по размерам Мемель, раз так в сорок, русские отдали в десять раз большую сумму.

В Петербурге совершенно не умеют считать деньги!

А вот вся восточная часть захваченной у шведов Померании совсем иное дело — о ней речь не могла идти совершенно!

Это не предмет для торга!

Но русский царь, заикнувшись, теперь повел себя как улитка, спрятавшись в раковину. Понятно, для чего он просил небольшой кусочек от западной части прусской Померании — все же бесхитростный юноша, не умеет прятать свои эмоции.

Ему зачем-то нужна оставшаяся за шведами Померания со Штральзундом. И, весьма вероятно, часть Финляндии от Выборга — продолжать желает юноша войну со Швецией?!

Весьма вероятно, но зачем?!

Эти земли не дают Швеции никаких доходов, Стокгольм несет расходы одни — принц Генрих это знал точно, так как одна из его сестер была замужем за шведским королем. Впрочем, зятю это не помешало предпринять неудачную войну за утраченный старинный ганзейский город Штеттин, вот только вернуть его он не смог.

— Но я вернусь к сделанному вашим императорским величеством предложению — что за компенсацию вы хотели предложить за часть шведской Померании, что наше королевство получило из рук русского царя по итогам Великой Северной войны?

— Мне не нужна вся эта часть, вполне хватило бы городка Анкалм на побережье с округой и острова Узедом! У меня две родные сестры, я их должен обеспечить приданным. Найти братьям достойные партии! Сумма, что досталась вашему королевству от императрицы огромная, могли бы выделить моим сестрам из нее приданное?!

Принц немного ошалел от наглого предложения — такой детской наивности и прямоты от молодого царя он никак не ожидал. Да, действительно — Мемель с округой и вся захваченная у шведов Померанию стоила раза в два дешевле, но так кто мешал русским правильно вести дела?!

Хотя…

Мысль лихорадочно заработала — найти достойные партии сестрам царя искать не придется. С ним в Москве племянник, наследник престола кронпринц Фридрих-Вильгельм, чем не самая достойная кандидатура?! Да во всей Европе достойней не найти, хоть из края в край объехать.

Но тогда получается, что отданная царю Померания отойдет Прусскому дому обратно. Уже в качестве приданного царевны?!

Он скуп изрядно, а это с одной стороны даже хорошо. Но тогда будет выгодно отдать всю завоеванную у шведов Померанию, Анкалм с Узедомом, и Штеттин с другим островом, что закрывают устье Одера. Это будет выглядеть щедро и можно оформить как продажу. Которая вернется уже приданным за русскими царевнами.