Закон Долга. Вестница (СИ) - Левантская Гюрза - Страница 41

– Ириан, мы не будем возражать против попутчиков. Но решать вам. Мы их близко не знаем.

– Ваша светлость, господин барон, – обратилась она к ним, получив карт-бланш на свои решения, – берите хоть всех своих солдат. И тех, что здесь, и тех, что оставили у входа в Заповедный лес. Как я понимаю, это путешествие – не лёгкая прогулочка. Так будет спокойнее. Есть только два условия. Первое: едут только те, кто хочет этого сам. Я понимаю, у вас есть право приказа, но решение ехать или не ехать должно быть принято на добровольной основе каждым из солдат. И второе, самое важное. Любой, кто поедет, должен… – она задумалась, подбирая правильную фразу, способную точно отобразить, чего именно она хочет от попутчиков. В итоге та, что выбрала, показалась ей самой слишком вычурной, но повинуясь внутреннему чутью, она всё же произнесла:

– Любой должен быть готов сражаться с ними, – она кивнула на дайна-ви, – плечом к плечу. В одном строю.

Оба начальника вытянулись лицами. Лишь когда слова сорвались с губ, она поняла, насколько невыполнимым кажется это условие и как много значит. С какой глубиной его могли понять существа, чей жизненный долг – военный. Не терпеливо смириться с пребыванием в одном отряде, а вместе решать проблемы. Слушать друг друга. Прикрывать спину. Доверять спину. Своим решением она только что сократила численность возможных союзников до минимума. С другой стороны, лучше так, чем ждать склок и ножей в спину за старые обиды. Если никто из людей и эйуна не сможет ехать на таких условиях – значит, такова судьба.

Через несколько минут герцог и барон подтвердили своё участие, равно как и одарённые.

– Ирина, вы правы, такое решение мы не можем навязывать. Вы понимаете, что многие откажутся? – спросил барон.

Она кивнула.

– Пусть едут только те, для кого это по силам. И спасибо вам за то, что согласились.

А про себя думала: почему? Нет, герцог с бароном понятно – информация, разведка. Можно было и специально обученных людей послать, но мало ли какие обиды всплывут не вовремя. А новые данные им получить ох как хочется. Видимо, тут старый принцип: хочешь сделать хорошо – сделай сам. Да и полномочий у правой руки тану и фаворита короля вагон да тележка, они и правда смогут о чём-то договариваться без оглядки на вышестоящих. А вот одарённые… Что ведёт их? Жажда знаний? Или хотят быть первыми свидетелями исторических событий и перемен, которые им наобещали Сёстры? Непонятно. Что ж, уже восемь. Вернее, семь, поскольку от неё толку вряд ли будет много. Да ещё посмотрим, как будет выполняться по дороге её просьба. Хотя, видит бог, она бы не хотела, чтобы драться вообще пришлось. В общем строю или без оного. Ира перевела взгляд на богинь. Они выглядели удовлетворёнными.

– Хорошее решение, – сказала Фирра, – но я дам ещё совет. Задержитесь. В ближайшие два дня сюда прибудут представители ещё одного народа. Я чувствую их приближение. Будет ли их приход вам полезен и обретёте ли в их лице союзника – зависит от вас, – загадочно улыбнулась богиня.

Ира кивнула, принимая к сведению. Поговорим. Послушаем. Познакомимся.

Мужчины хотели было ещё что-то обсудить, но Маяра прервала их, подняв руку:

– Нам есть что ещё сказать вестнице, – сказала она. – Вы можете быть свободны.

Несказанные слова повисли в воздухе, но спорить никто не посмел, и храм опустел. Ира осталась один на один с богинями и некоторое время ждала, что такого секретного ей скажут.

– У тебя множество вопросов в голове вертится. Но кажется, самый важный из них никак не касается твоего пути по Рахидэтели… – сказала Илаэра задумчиво.

Ира чуть покраснела. Действительно, был такой. Вопрос, мучающий всех и каждого на его жизненном пути: «За что, Господи?!».

– Да… Вы же не обидитесь за него? У нас, землян, нет возможности его задать. Вот и мучаемся неизвестностью до самой смерти. Да, наверное, любой, кто смог бы пешком дойти до богов, захотел бы его высказать. Почему? Почему, если вы столь всесильны, по вашей стране ходят люди, подобные Рувве Нирану и Шукару Мирафу? Ведь эйуна, люди, дайна-ви… они же ваши творения! Почему вы их не защищаете? Почему под вашим покровительством до сих пор случаются войны? Почему страдают дети, подобные Ринни-то?

Богини переглянулись.

– Знаешь, Ирина, ответ на него прост. И мы ответим. Тем более твоему разуму, в котором веру теснит наука, понять будет проще. Лови!

Ещё один шар полетел ей в руки, в полёте обретая вес и твёрдость. Это была полая стеклянная сфера, внутри которой копошились мелкие насекомые. Ира присмотрелась поближе и повнимательнее.

– Фруктовые мошки?

– Нет, – ответила Харана. – Это клякча. Мошки-трупоеды.

Ира чуть шарик не выронила.

– В этом шаре их сто штук. Они примечательны тем, что это самые короткоживущие насекомые Рахидэтели. Срок их жизни составляет два часа.

Богиня природы подошла и тронула поверхность шара. Откуда ни возьмись в него упал кусочек мяса и прокатился по дну. Ира успела уловить в воздухе запах гнили. Мушки набросились на добычу.

– За свою короткую жизнь они успевают сделать всё необходимое: вырасти, найти пищу, оставить потомство, победить соперников, претендующих на самку, постареть. Два часа. Примерно так нами воспринимается и ваша жизнь. На фоне бесконечности сотня лет – это как для тебя два часа жизни клякчи. А теперь представь, что у тебя есть сотня этих мошек и необходимо описать каждый шаг их жизни – от рождения до смерти. Все поступки и мотивы. Ты только закончила с одной мошкой, а на сцене уже десяток её детей. С которыми надо сделать то же самое. Время – это очень ценный ресурс. Ценность его не выразить словами. И занимайся мы этой работой в том временном потоке, в котором вы существуете, вся наша жизнь была бы наполнена «писаниной». А ведь вас, разумных, далеко не сотня.

Ира прониклась.

– Значит, вы эту работу не делаете?

– Нет. Делаем. Но не всю делаем здесь. В этой точке. Наши Первые души не имели в том её понимании, которое ты вкладываешь в это слово. Утрируя, изначально это лишь некоторое количество духовных джоулей . Энергия, способная расти. Про печальные последствия ты помнишь. Впервые душа, несущая в себе отпечаток жизненного пути, начала развиваться с появлением Чертога Маяры. Безболезненный уход в вечность сохраняет душу в её целостном состоянии, с памятью. А Маяра судит в посмертии. У разумных есть право прожить единственную жизнь так, как они посчитают нужным. Но после…

– После смерти, – перебила Маяра, – ты – это действительно ты. Каждый поступок, мысль, решение отпечатываются на душе. Всё, что ты помнишь, и всё, что забыла, – она сохранит для вечности. В том месте, где мы существуем, время течёт по иным уравнениям. В том месте, куда душа уходит после разрушения оболочки, мы в состоянии оценить мотивы и поступки миллиардов разумных, их детей, внуков, правнуков и многих поколений потомков. Нам хватит времени и ещё останется. Даже автоматизация процесса реальна.

– То есть вы допускаете, чтобы разумные прожили свою жизнь, как им вздумается, но строго судите после её окончания? Когда есть возможность оценить каждого?