Таинственные земли - Дункан Дэйв - Страница 16

– Как бы мне хотелось присоединиться к вам! – с девической невинностью воскликнула Инос. – Разумеется, если это позволительно. Я еще никогда не видела охоты с ястребами. Ведь это ястребы, верно?

– Большие ястребы.

– Вот как? А мы на севере охотимся с кречетами. Пять пар красных глаз вспыхнули, словно сигнальные фонари.

– С кречетами! – эхом отозвались два потрясенных юных дядюшки.

– Вы… сами? – переспросил Азак.

– Разумеется.

Пять царственных лиц затвердели от шока. Очевидно, женщина на коне была меньшей непристойностью по сравнению с женщиной, охотящейся с кречетом.

– Моей любимицей была Рапира – быстрая, послушная. Как мне недостает ее! Некоторое время отец пробовал охотиться с золотистым орлом, но ему редко везло. Пару раз в Кинвэйле я выезжала на охоту с соколами-сапсанами, но училась именно с кречетами. Других ловчих птиц в Краснегаре нет.

Принцы обменялись взглядами, в которых отчетливо читались сомнение или возмущение, а может, и то и другое.

– Сначала найдем вам лошадь. – Азак чуть не положил руку на плечо Инос, но поспешно отдернул ее и сделал широкий жест, приглашая гостью пройти вперед. В сопровождении четверых принцев они прошагали по пружинистому дерну туда, где две лошади стояли отдельно, окруженные конюхами. Одной из этих лошадей оказался гигантский вороной жеребец, несомненно, самый громадный из всех, каких доводилось видеть Инос, – он переступал ногами, плясал на месте, бил копытом, не давая отдыха конюхам. Пони из Краснегара были смирными, коренастыми лошадками, но Инос считала лошадей Кинвэйла непревзойденными. Однако они и в подметки не годились этому лоснящемуся эбеновому красавцу. Инос сразу поняла, кто поедет верхом на этом жеребце.

Затем она перевела взгляд на понурую низкорослую клячу, стоящую рядом, и все угрызения совести мгновенно растворились в волне возмущения. Длительный осмотр превратил возмущение в ярость.

– Кузен! – произнесла она тоном, от которого застыл бы на месте любой дворцовый слуга из Краснегара. – Что это значит? За такое мой отец велел бы высечь конюхов!

– В чем дело, ваше величество? – Азак в притворном недоумении уставился на нее, широко раскрыв глаза цвета розового дерева. Он и впрямь оказался искусным комедиантом.

Голос Инос обрел силу.

– Ну что же, если вы ничего не замечаете, пока она стоит, велите конюху пустить ее по кругу – только вряд ли он сумеет выполнить этот приказ!

Старая кобыла едва держалась на ногах, безнадежно опустив голову. Со всадником на спине она будет неподвижна, как сам дворец. Квартет принцев обменялся понимающими взглядами, которые вызвали у Инос и удовлетворение и ярость.

– А, вот оно что! – Азак развел руками, словно вдруг прозрев. – Прошу прощения, кузина, я не заметил… По-моему, ее уже давно пора скормить собакам. Виновный конюх дорого поплатится за свой недосмотр, уверяю вас. Эй, ты, уведи отсюда эту клячу и приведи более достойное животное для королевы.

– Что-нибудь вроде вот этого, – добавила Инос. Ужасная ошибка!

Принцы расхохотались. Волосатые обезьяны! Зубы Азака ослепительно блеснули на солнце.

– Если вы пожелаете, можете сесть верхом на Злодея, королева Иносолан.

Она зашла слишком далеко. Ее возмутило жестокое обращение с несчастной клячей, которую давно следовало умертвить, и привело в ярость предположение Азака, что она не сумеет определить по виду, что лошадь нетверда в ногах. Именно потому Инос не удержалась. Первой ее ошибкой был рассказ о кречетах, а теперь вот это. Она открыла рот, чтобы с улыбкой отказаться от предложения, но гнев ответил за нее:

– Хорошо.

Неужели она осмелится? Она только что завершила многонедельную поездку по тайге – никогда еще у нее не бывало лучшей практики. Однажды она даже каталась верхом на Огненном Драконе – правда, тогда рядом был Рэп, а лошади всегда при нем становились послушными. «Немедленно прекрати вспоминать про Рэпа!»

Но постойте, только вчера она жаловалась на то, что уроки Кинвэйла оказались бесполезны. Она забыла, что училась не только в Кинвэйле. Верховой езде ее обучал юноша, который знал лошадей как никто другой, умел точно определить, что думает лошадь в тот или иной момент. Вот случай воздать должное его памяти!

С бешено бьющимся сердцем и напряженными нервами Инос подошла поближе, чтобы осмотреть Злодея – иссиня-черного, без единого белого волоска. Если бы боги были лошадьми, они выглядели бы в точности так же, как этот жеребец. Она протянула руку, чтобы потрепать жеребца по шее, как это сделал бы Рэп. Вздернув голову, Злодей отшатнулся, потащив за собой конюха, и угрожающе выкатил глаз. Конюх мрачно вцепился в поводья, недовольно поглядывая на Инос.

Инос осмотрела широкий манеж. Места здесь было вдоволь.

Теперь она королева. Ей уже пытались подсунуть дряхлую клячу. Что предложат ей дальше – больное или бешеное животное? Конь султана в худшем случае окажется норовистым.

– Укоротите стремена!

Нелепая ухмылка Азака сменилась выражением ярости.

– На этом жеребце еще не ездил ни один мужчина, кроме меня.

– Так будет и впредь. – Инос старалась держаться уверенно, несмотря на опасения.

– Королева Иносолан, этот конь – убийца!

Возможно, султан был прав, но теперь Инос не могла отступить. Кроме того, Рэп всегда утверждал: на свете не существует лошадей, подчиняющихся одному человеку. Разумеется, в небольшом табуне Краснегара имелась пара упрямцев, к которым не осмеливался приблизиться никто, кроме Рэпа, – но это не важно. Наверняка Азак – великолепный наездник. Во всем, что бы он ни делал, султан проявляет завидное мастерство. Значит, конь отлично выезжен. Остальное – лишь вопрос нрава.

– Так я могу сесть на него верхом или вы этого не говорили?

Теперь Азак оказался зажатым в угол. Слишком разъяренный, чтобы отступить, он окинул Инос долгим взглядом янтарно-красных глаз и прорычал:

– Делайте, что она прикажет!

Конюхи засуетились, подтягивая стремена, а затем быстро отступили. Возле жеребца остался лишь один мужчина, готовый подсадить Инос, и второй – у головы коня. Оба были перепуганы. Третий конюх держался неподалеку.

Инос сбросила плащ и отдала его кому-то не глядя. Она подступила ближе, и Злодей оскалился, прижимая уши к голове. Жеребец возвышался над Инос как гора. Сможет ли она усидеть на этом чудовище? Седла такого рода были незнакомы Инос, она привыкла, чтобы лука была пониже, но нечто подобное она видела в Кинвэйле и припомнила, как кто-то объяснял, как в нем сидеть. Это подхлестнуло ее, и она взяла поводья и потянулась, чтобы схватиться левой рукой за луку. Для этого девушке пришлось встать на цыпочки. Злодей бешено выкатил глаз. Инос подняла ногу, чтобы встать на подставленные руки конюха.

Ей показалось, что она взлетела выше самого высокого из куполов дворца. Конюхи подхватили ее ступни, вдели их в стремена и тут же отшатнулись. Того, который стоял у головы жеребца, отшвырнул сам Злодей, встав на дыбы… Инос еще никогда не испытывала большего страха. Она взглянула на поспешно отступающего Азака – казалось, султан находится где-то далеко внизу, в рамке ушей Злодея.

Копыта обрушились на траву. В следующий миг жеребец взбрыкнул задними ногами.

Затем он поднялся на дыбы. Зарывшись лицом в гриву, Инос чувствовала себя так, словно пыталась вскарабкаться на гладкую мраморную колонну. Ее колени и бедра ныли от напряжения. Внезапно Злодей вновь забил задом, и она откинулась назад, чтобы удержаться в седле…

Удар! Еще прыжок… Удар! Удар!

Без предупреждения Злодей сорвался с места, отчего Инос едва не вылетела из седла. Она неслась быстрее, чем когда-либо прежде. Внезапно манеж стал крохотным, а цветущие деревья неслись прямо на нее размытыми бело-розовыми кляксами. Жеребец намеревался перемахнуть через живую изгородь или удариться об нее, чтобы ветки сбили с седла Инос. Девушка изо всех сил потянула за поводья, поворачивая его, и жеребец застыл как вкопанный. Колени Инос скользнули по седлу, плечом она ударилась о шею Злодея и, только уцепившись рукой за луку, сумела удержаться. Спустя мгновение жеребец попытался укусить ее, и Инос пнула его в челюсть. Тогда Злодей закружился на месте, снова принялся лягаться, встал на дыбы, обрушил передние ноги на землю, яростно заржал и понесся вперед. Конюхи и принцы бросились врассыпную, как ворох листьев, увидев, что чудовище надвигается на них. Жеребец повернулся в прыжке и приземлился чуть в стороне на четыре прямых ноги. Этот конь знал больше хитростей, чем фокусник.