Струны - Дункан Дэйв - Страница 8

— Ну что, поиграем еще в эти игры? Седрик прошел суровое приютское воспитание. Он равнодушно пожал плечами:

— Решай сам. Тебе они, вижу, очень нравятся. Вот тут он, похоже, достал противника. Багшо что-то негромко хрюкнул, а затем произнес в командной моде:

— Связь два. Сообщение Седрику Диксону Хаббарду.

Резкий кивок приказал Седрику обернуться. Ловушка? Но тут же знакомый голос заставил его крутнуться волчком; Сзади стояли двое — бабушка и еще кто-то. Первой реакцией Седрика был жгучий стыд — надо же попасться в таком неприличном виде, чуть не голышом, но через мгновение он все понял. Голограмма, конечно же, иначе как бы могли бабушкины ноги уйти по колено в кровать. Рядом с ней стоял этот самый Багшо, только не в немецком костюме, а в самом нормальном, деловом. Да уж, не человек, а танк какой-то, поперек себя ширше, без брони это еще заметнее. И он, конечно же, не может быть одновременно в двух местах, так что проецируется не прямая передача, а запись. Да и глаза у этих двоих почти неподвижные, не видят ничего окружающего. Бабушка самая доподлинная — хрупкая властная женщина с белыми как снег волосами и бескомпромиссным, решительным лицом. Решительность, способная двигать горы и раскалывать скалы. Агнес Хаббард.

— ..Все и любые. Конец связи, — заключила свою речь бабушка; фигуры испарились.

— Что? — переспросил Седрик.

— То, что ты слышал.

— Ничего я не слышал. Связь два, повторите сообщение.

Безрезультатно.

— Не закодировано на твой голос, — вздохнул Багшо. — Ладно, сынок, прокрутим еще раз, но пора бы тебе если уж не повзрослеть, то хотя бы вести себя как взрослый.

Он повторил команду; посреди кровати снова выросли две фигуры.

— Седрик, мне стало известно, что ты покинул Мидоудейл раньше назначенного срока. Очень неразумный поступок. Я опасаюсь за твою жизнь. Этот человек — доктор Барни Багшо, один из наших специалистов по личной безопасности. Я поручила ему незамедлительно найти тебя и доставить в Институт. Ты должен выполнять его указания, все и любые. Конец связи.

За время бабушкиного монолога у Седрика отпала челюсть. Поспешно закрывая рот, он громко хлопнул губами — и смутился еще больше. На лице Багшо играло веселое презрение.

— Откуда я знаю, что это не липа? Презрение чуть поувяло.

— Ниоткуда.

— Ты мог все это подделать.

— Минут за пятнадцать — при наличии подходящего оборудования.

— И поэтому ты начал с того, что показал мне безвыходность моего положения?

По лицу Багшо скользнуло нечто похожее на улыбку.

— Не-а, мне просто захотелось дать тебе хорошую трепку. Ну так как — по-хорошему или по-плохому?

— Да уж лучше по-хорошему, — пожал плечами Седрик. — Только я хотел бы получить некоторые объяснения.

— Тогда приводи себя в порядок, а я буду говорить. У тебя как, намечено побриться в этом месяце или нет?

Седрик протиснулся между двух индусов и уныло поковылял к раковине.

— А ведь я могу позвонить в Центр и попросить подтверждение.

— Сейчас, между прочим, пять часов утра, — пренебрежительно фыркнул Багшо, — а экстренных кодов ты не знаешь. Служба безопасности не отвечает ни на какие вопросы, даже о погоде. Эти ребята не сообщат тебе даже, какое сегодня число. В приемное-то время, чтобы прозвониться к Матушке Хаббард

, требуется не меньше двух часов — и это еще при условии, если абонент сумеет внятно объяснить свое дело.

— Да я же звонил бабушке десятки.., ну в общем, часто.

— Звонкам из Мидоудейла, — вздохнул Багшо, — предоставлялся высший приоритет.

— Но если бабушка и вправду беспокоится обо мне, — торжествующе возразил Седрик, — она должна была приказать Системе пропускать мои звонки.

— Только я бы ей этого не разрешил.

— Ты?

— Угроза безопасности. Сделай она так, кто-нибудь мог бы пронюхать, что на нашем бриге отвязалась пушка. Нет, конечно, не пушка, а детский пугач. Одним словом, из звонка этого ничего не получится. Теперь выбирай — либо ты идешь со мной добровольно, либо я тащу тебя силой. Мне это безразлично, а тебе, скорее всего, нет.

Седрик оглянулся, не прекращая надраивать физиономию бритвой. Багшо удобно расселся прямо в воздухе — скорее всего, он жестко зафиксировал свои уолдики

.

— Как ты попал в мою комнату?

— Это — моя работа. Я могу забраться и в банковский сейф, только для этого нужно чуть побольше времени. Гостиничный номер? Чушь собачья, на все три замка потребовалось секунд тридцать.

— И ты знал, что я здесь?

— Ты что, глухой? Я проверил тебя газоанализатором — отсосал из-под двери пробу воздуха и проверил ее на человеческие феромоны. Еще тридцать секунд. Твои запахи занесены в досье. Все совпало. Конечно же, могло оказаться, что ты в номере не один, но мне на это было, честно говоря, начхать.

Как это у него все просто получается, даже обидно. Седрик отложил бритву, снял трусы и шагнул к душевому коврику.

— Сперва воду! — рявкнул Багшо.

— Чего?

— Прежде чем вставать под душ, включи воду. Элементарная предосторожность.

Седрик недовольно подчинился.

— А как же индус?

— Этот хлам? — фыркнул Багшо. — Прокатное дерьмо годится для грошовых адвокатов или их супруг, отправляющихся на прогулку по городу — в первую очередь потому, что никому они и на хрен не нужны, кроме таких же грошовых грабителей. А может, и вообще никому. Ни один городской житель не доверит свою жизнь прокатному индусу — ни один, хоть что-нибудь из себя представляющий.

Ну и что? Седрик тоже ничего из себя не представлял. Он шагнул под душ — под холодные, еле капающие брызги, умопомрачительно воняющие хлором. Насквозь прогнивший коврик недвусмысленно намекал, что и электроника тут работает не шибко исправно. Индусы. Все свои познания в этой области он почерпнул из рекламных роликов. Почти у каждого человека есть свой индус. У людей значительных бывает штук пять-шесть, а то и больше. Один — чтобы передвигаться, остальные для наружной охраны.

Черт, а живот-то все болит и болит. Эти вот самые четыре индуса — есть в них люди или нет? А сам Багшо, правду он говорит или врет? Если правду, так чего же он так измывался? А если нет — зачем ему столько дополнительного оборудования? Впрочем, решил Седрик, все это не очень сейчас и важно. Истратив остаток своего кредита на звонок в Мидоудейл, он окончательно утратил возможность совершать какие-нибудь самостоятельные поступки.

— Ты не поверишь, сколько в этом прокатном металлоломе дырок и заплат, — заметил Багшо. — Я отключил его еще из коридора. А мог бы взять твоего драгоценного защитника под контроль и приказать ему сломать тебе шею. Никогда — слышишь, ни-ко-гда! — не доверяй чужому индусу!

Седрик оставил всякую надежду, что вода когда-нибудь станет теплой или мыло начнет мылиться. Возможно, все это — большая роскошь, доступная человеку только в заведениях вроде Мидоудейла. Он выключил воду и потянулся к сушилке.

— Стой! — отчаянно заорал Багшо. — Ты что, сдурел? Эти штуки смертельно опасны!

— Да я же пользовался такими тысячи…

— Наилучшее в мире место для минирования или еще какой хрени, — Олл райт, — нахмурился Седрик. — Только как же мне теперь сушиться?

— Простынями, придурок! Подхватишь, конечно же, и грибок, и всякую прочую заразу, но мы все это вылечим. К тому же тебе и терять-то теперь уже нечего, ведь ты на них спал.

Правда, что ли? Или врет? Остро ощущая собственную наготу, Седрик пробрался к кровати и сдернул с нее простыню.

— А что это у тебя за друзья? — спросил он, кивнув в сторону индусов.

— Эти, что ли? — нехорошо ухмыльнулся Багшо. — Ничего особенного, просто знакомые девочки… Господи, да не дергайся ты так. Пустые они, пустые. Вспомогательное оборудование.

— Ты что, сам ими управляешь?

— Конечно. — Задумчивые морщины на искусственной коже Багшо выглядели дико, противоестественно. — Моя работа. Ведь я же профи. Запомни, сынок, что индусы — не более чем роботы. У них компьютерные мозги. А возможности компьютеров ограничены. У людей богатых и влиятельных, у больших шишек, у самых крупных и зрелых чирьев на многострадальной заднице человечества, кроме механических охранников обязательно есть и настоящие — люди, которые сопровождают их повсюду, открывают двери и пробуют суп, обезвреживают мины и подставляют свою грудь под пули. Обычно это не один охранник, а двое или трое, работающие посменно. Слышал такое слово — “немцы”?