Струны - Дункан Дэйв - Страница 75

— Я скажу им, что никуда не пойду без… — Элия осеклась. — Милый, ведь ты же хочешь уйти со мной, правда?

Она еще сомневается. Седрик, успевший к этому времени придать себе мало-мальски благопристойный вид, крепко обнял Элию.

— Конечно же, хочу. Я пойду за тобой куда угодно. Ты только выбери мир — любой мир.

Прощание несколько затяну лось. Седрик настаивал, чтобы Элия — при крайней необходимости — уходила на Тибр без него, а он уж постарается пробиться туда своими силами. Элия непреклонно стояла на том, что никуда она без него не пойдет. Они чуть не вернулись в постель, чтобы обсудить альтернативу спокойно и не торопясь, однако вспомнили о другом важном вопросе — выпустит Система Элию или нет. Выпустила — Седрик с тоской смотрел, как невероятная, словно из сказки — или из сна — пришедшая принцесса исчезала в колодце спиралатора. Никто, наверное, не думал, что она его найдет, больше ее сюда не пустят. И он, и она это знали. Оставалось только вздохнуть и заняться прозой жизни. Подойдя к закусочному автомату, Седрик заказал апельсиновый сок и ореховые батончики. Не успел он дожевать последний батончик, как задребезжал коммуникатор; пришлось идти в поскучневшую с уходом Элии комнату и выяснять, кто же это там названивает.

Голографический Барни Багшо стягивал с себя красную форму институтского охранника. Вид у него был несколько ошалелый, скорее всего — от недосыпа.

— Я это, Шпрот, просто так, проверяю. Тебе как там, чего-нибудь не хватает?

— Свободы. Внятных объяснений. А еще хотелось бы, чтобы хоть один раз, для разнообразия, со мной обращались не как с куклой, а как с живым человеком, у которого есть чувства и желания.

— Да кто же этого не хочет, сынок, кто же этого не хочет.

— Сколько я тут буду торчать?

Лицо у Багшо осунулось, пошло какими-то пятнами, однако в бритве оно не нуждалось. Вот что значит старая закалка! Немец скинул наконец брюки и извлек откуда-то пурпурную, огромную, как парус, пижаму.

— Не знаю я, парень, мне же не докладывают. До вечера, наверное, вряд ли дольше, но это — моя догадка, не больше. Понимаю я, что тебе это влом, понимаю. Мне и самому такие штуки не нравятся, но приказ есть приказ, мне приказали — я должен выполнять.

— Должен? Исполнишь такой вот приказ — и сразу спокойнее на душе?

— 0-е-ей… — раздраженно поморщился Багшо. Он хотел сказать что-то еще, но вместо этого широко, до хруста в скулах, зевнул.

— Послушай, Шпрот, я валюсь с ног. Мне нужно лечь и поспать. Не помню, спал ли я за эту неделю хоть два часа подряд. Ты что, думаешь, я сделаю все, что мне скажут, не пытаясь понять смысл приказа? В эту историю вовлечена уйма людей, а не один только драгоценнейший Седрик Хаббард. Уйма, чуть не половина мира. К добру там или не к добру, но тебя выпустят уже сегодня. Наверное выпустят, точно я ничего не знаю. И здесь все-таки лучше, чем на Ниле.

— Лучше, — согласился Седрик. — Конечно, лучше. Надеюсь, что все будет быстро и безболезненно.

— Ты это о чем? — вскинул глаза Багшо.

— Ты вот сказал “к добру там или не к добру”. Не к добру — это значит отдать меня Уиллоби Хейстингзу, так ведь? Или это — к добру, а не к добру — уж и не знаю что?

— Шпрот, — обреченно вздохнул Багшо, — какого ты там еще хрена напридумывал?

— Не надо вешать мне лапшу, все ты прекрасно понимаешь. Почему он не знал, что у него есть внук? Да потому, что не было у него никакого внука, не было и нет. Я — его клонированная копия. Много лет тому назад он лишился ног, и вот, пожалуйста, замена готова. Не какие-нибудь там серийные ноги, а по индивидуальному заказу.

— Ну, ты… — Багшо помотал своей массивной башкой, словно желая стряхнуть с нее паутину и сухие листья. Или ту, самую лапшу. — Короче говоря — нет! В такое говно я бы не полез ни за какие деньги. Не трудно видеть.., ладно, поверь мне на слово. Никакая ты не копия Хейстингза.

— А Система говорит — копия.

— Что-то я в этом сомневаюсь. Ты бы, — насмешливо подмигнул Багшо, — попросил ее объяснить, откуда у тебя такие уши. Ладно, я сплю. Спокойной ночи.

Экран померк, не дав Седрику возможности спросить, как там Элия, на свободе она или тоже в тюрьме.

Вне себя от ярости, он снова попросил Систему провести сравнительный анализ ДНК и снова узнал, что ДНК Седрика Диксона Хаббарда и Уиллоби Хейстингза совпадают с точностью до третьего знака после запятой. А тут уж и дураку ясно — никакие две вещи не бывают тождественными, вещь тождественна только себе самой. Ну конечно же, лаборанты могли добавить одно-другое усовершенствование. Рост объясняется очень просто, здесь все зависит от питания в детстве, а развесистые, как лопухи, уши Хейстингза — последствие какой-нибудь там родовой травмы. Или еще чего. Основное не вызывает сомнений: Седрик — клонированная копия, несуществующая личность, никто! Он вернулся в холл и начал бегать. Тесное помещение плохо подходило на роль спортивного зала, после одного-двух кругов начинала кружиться голова и приходилось менять направление, однако Седрик чувствовал необходимость разрядиться, израсходовать выплеснувшийся в кровь адреналин. Он бегал и бегал, пока не покрылся с ног до головы потом, пока сердце не начало выламываться из груди, пока бешено кружащиеся стены зала не перекосились и не поплыли куда-то в сторону, и тогда он остановился и упал на пол, а стены все кружились и кружились.

Седрик провел в этой тюрьме всю вторую половину вчерашнего дня и теперь хотел одного — если они и вправду хотят разрезать его на куски, пускай не тянут кота за хвост, начинают поскорее. Входящие звонки заблокированы — иначе Элия давно бы позвонила. Седрик не мог ни с кем поговорить, не мог никуда уйти, а заняться чем-то было необходимо — для того хотя бы, чтобы не лезли в голову неприятные мысли. К счастью, Система продолжала его слушаться — во всем, что не касалось спиралатора и звонков наружу. В архиве имелись все когда-либо созданные телевизионные постановки — в полных, оригинальных вариантах. Какие-нибудь три дня назад Седрик с радостью ухватился бы за возможность посмотреть некоторые из них — в Мидоудейле все показывали в сильно цензурованном виде, — но сейчас подобные вещи его не интересовали.

Седрик ознакомился с материалами по доступным мирам второго класса — и быстро утонул в непонятной научной терминологии. Тогда он попросил Систему изложить вкратце, понятным языком, что она думает об этих мирах, и с удовлетворением выяснил, что интуиция Элии ни разу не дала сбоя. Биосфера Ориноко изобиловала некими до сих пор еще не идентифицированными канцерогенами, в то время как на Кинто основу жизни составляли не белки, а экзотические — и очень ядовитые — полимеры, построенные не из аминокислот, а из совсем иных химических кирпичиков. На Рейне — это Седрик уже знал — все биохимические спирали закручены не в ту сторону. Аск оставался неизвестной величиной. Окончательные данные по Тибру поступят завтра, после возвращения экспедиции, пока же самый подробный анализ донесений робби не выявил ничего подозрительного. По успели уже вычеркнуть из списка — слишком короткие окна, этот мир скоро закроется. Оставался Саскачеван, чуть было не убивший Элию. Ничего удивительного, что принцесса имела на этот мир крупный зуб, однако абсолютно беспристрастная Система также была о нем не слишком высокого мнения. Роботы обнаружили на Саскачеване крайне необычные изотопные соотношения и высокий радиационный фон. Трудно сказать, локальные это эффекты или общепланетные, но все необычное вызывает подозрение.

Так что наиболее подходящим кандидатом оставался Тибр. В файле имелись снимки планеты с орбиты, сделанные одной из ракет и переданные на Землю за несколько секунд до схлопывания окна. Голубой и коричневый, с белой ватой облаков, Тибр очень напоминал Землю — при другом, конечно же, распределении цветовых пятен; Седрик потратил больше часа, давая имена океанам, и континентам, и горным хребтам.

Покончив с планетологией, он переключился на криминалистику. Неожиданно оказалось, что материалы по нильской трагедии не заблокированы — как то утверждал Фиш, — а только недоступны для рангов ниже первого; Седрик изучил их все — и сцены, показанные по телевидению Пандорой Экклес, и остальные, ей недоступные. Наблюдая кровавые подробности убийств, он едва сдержал рвоту. Затем обезумевшая Адель Джилл надела скафандр и ринулась — позабыв о шлеме — в преисподнюю Нила…