Струны - Дункан Дэйв - Страница 31

Седрик, это зеленое недоразумение, взметнулся с пола, нелепо размахивая не четырьмя, а словно сорока четырьмя конечностями, в три огромных (ни дать ни взять — испуганный жираф) прыжка достиг трибуны и выкрикнул чуть ли не прежде, чем остановился:

— Уважаемые леди и джентльмены — директор Хаббард!

Несчастный мальчишка натужно изобразил некое подобие улыбки, попытался ретироваться, но Агнес шагнула вперед, сделала рукой некий магический пасс, и он остановился, замер, окаменел. Ну словно ведьма из телевизионной сказки, завораживающая свою жертву!

Хаббард говорила без бумажки и без экрана-суфлера, во всяком случае этого не было заметно. Она положила руки на трибуну, кивнула, и все сливки мировой журналистики послушно сели в ожидании Слова.

— Леди и джентльмены из средств массовой информации. — В высоком голосе — легкая, почти незаметная язвительность. — Для начала я хочу поблагодарить всех вас, откликнувшихся на мое приглашение, сделанное в самую последнюю минуту. Дело в том, что я имела некоторые личные причины организовать эту конференцию именно сегодня, седьмого апреля.

Все присутствующие застыли в напряженном внимании — все, кроме Седрика. Он беспокойно переминался с ноги на ногу, хмуро поглядывал на аудиторию и — весьма запоздало — пытался расчесать свои огненные волосы пятерней.

— Если вспомнить историю Международного института межзвездных исследований…

В задних рядах кто-то страдальчески застонал.

— ..Хотя теория суперструн была разработана как раздел физики элементарных частиц еще в восьмидесятых годах прошлого века.., в две тысячи втором году работу, формулировавшую теорию трансмензора.., классическая работа Пака Чу и Жан-Марка Ласки, опубликованная в “Физикл Ревью”…

Ее профессиональная улыбка освещала зал, словно луч прожектора. Элия давно уже не слышала ничего, кроме мерного дыхания своего соседа, Уиллоби Хейстингза.

— .. Возможность коммутировать любое из четырех измерений привычного нам пространства — времени с любым из дополнительных измерений суперпространства, не проявляющихся при обычных…

Лекция тянулась и тянулась, вязко и утомительно. Кое-кто из сидящих сзади начал Покашливать. Агнес Хаббард остановилась на полуслове и вздернула подбородок, словно строгая учительница младших классов; нарушители спокойствия испуганно стихли.

Элия вспомнила первую свою поездку в Западную Африку, горячий ветер, называемый туземцами “харматтан”. Ветер этот приносил столько статического электричества, что волосы ее поднялись дыбом и стали потрескивать. Вот и здесь нечто в этом роде — в зале неумолимо накапливался заряд. Информационные звезды не привыкли к такому обращению. Элия была уверена, что Хаббард намеренно издевается над своими слушателями, да и сами слушатели придерживались того же мнения.

— .. Какой поднялся шум, когда Генеральная Ассамблея предоставила нам мандат. — Прожекторный луч улыбки скользнул над головами журналистов, высветил Уиллоби Хейстингза. — Это произошло в две тысячи двадцатом, так что через несколько месяцев наш Институт отметит свой тридцатилетний юбилей. Третьего июня резолюцию ратифицировали, и я стала директором.

Хаббард сделала паузу, явно наслаждаясь озадаченными физиономиями журналистов.

— А сегодня мне исполнилось семьдесят пять лет. Аплодисменты, жидкие, как снятое молоко.

— Это очень подходящий момент, чтобы вспомнить все достигнутое, подумать о планах на будущее.

Нет! Если Хаббард объявит сейчас об отставке, изменится все будущее Элии. Она может так никогда и не узнать, что скрывается за тем пылающим словом. Она может так и остаться здесь.., да нет, какая ерунда. Сатори обязательно предупредило бы о близкой опасности, а раз этого не было, ожидаемая всем залом новость будет какой-то другой.

— ..Не было ни одного катастрофического несчастного случая, ни одной вынужденной остановки. Комплекс непрерывно расширялся, теперь мы имеем сеть из двадцати четырех релейных спутников и снабжаем энергией всю Землю. Наш исследовательский филиал, Международный институт межзвездных исследований, идентифицировал свыше пятидесяти тысяч планетоподобных объектов. К настоящему моменту на тысяче пятистах двух ППО обнаружена та или иная форма жизни, девяносто из них обладают поверхностными условиями, настолько близкими к земным, что мы классифицировали их как миры второго класса.

— Ну, ну, давай дальше! — прошептал кто-то сзади, но Хаббард и не собиралась торопиться.

— При тщательном исследовании выяснилось, что ни один из этих девяноста не может поддерживать жизнь людей в течение сколько-нибудь продолжительного времени. Вы и сами прекрасно знаете все проблемы и разочарования, с которыми нам пришлось столкнуться, — загрязнение тяжелыми элементами, правые аминокислоты, вирулентные аллергены. Сколько раз я была почти уверена, что вскоре смогу оповестить мир о долгожданном, эпохальном открытии — и столько же раз лабораторные исследования выявляли какой-нибудь новый сатанинский трюк природы.

А что было с Этной? Или с Вороном? Какие ужасы ожидали человека на Дарвине и Палтусе?

— К примеру, мир, получивший название “Париж”, познакомил нас с канцерогенной цветочной пыльцой. На Жирафе полностью отсутствовал такой необходимый микроэлемент, как цинк. Мы и сейчас не понимаем почему. Диккенс, невероятный мир, похожий даже не на Землю, а на рай самых смелых наших мечтаний, вращается вокруг крайне нестабильной звезды. Те, кто считает наши теперешние проблемы с ультрафиолетом серьезными, могут взглянуть на радиационные кривые Диккенса. Наше Солнце — миролюбивейшее из светил. А наши земные комары несравненно приятнее и дружелюбнее, чем смертоносные насекомые с Бобра. Постепенно начинало казаться, что какие-то дьявольские силы сговорились запереть человечество в этом крохотном мирке.

Слушатели нетерпеливо заерзали — вот сейчас она перейдет к долгожданному известию. “Первый класс” — вразнобой прошептали десятки людей во всех углах зала.

— Кроме того, — продолжила Хаббард, — сейчас самый подходящий момент вспомнить о восьмидесяти шести отважных мужчинах и женщинах, отдавших этим поискам жизнь. Среди них был и мой сын.

Она повернулась к Седрику. Седрик туповато кивнул.

А затем директор Хаббард заговорила совершенно о другом — и даже с другими интонациями.

— Вам всем хорошо известна организационная структура Института; он состоит из четырех основных отделов, каждым из которых “руководит один из моих заместителей. Доктор Уитлэнд занимается кадрами — нашим, как вы, конечно же, понимаете, драгоценнейшим достоянием. Доктор Мур — финансами, доктор Фиш — безопасностью, каждый из этих людей отдал Институту долгие годы верной, безупречной службы.

Ей пришлось слегка возвысить голос, удивленное перешептывание истомившихся журналистов постепенно переходило в негодующий ропот.

— Доктор Грант Девлин — относительно новичок, но и он великолепно показал себя на посту руководителя оперативного отдела. Однако мне неоднократно замечали, что Институт мог бы делать побольше для поддержания хороших отношений с вами, леди и джентльмены, — с информационным бизнесом, со средствами массовой информации. Некоторые недоброжелательные личности доходят до намеков, что в прошлом были эпизоды, когда я сама давала вам серьезные причины для обиды и раздражения.

Этот пассаж был вознагражден ироническим смехом зала. Элия улыбнулась, вспомнив многочисленные легенды об остром и безжалостном языке бессменного директора Института. Агнес Хаббард сверкнула самодовольной улыбкой:

— Вы пришли сюда, чтобы познакомиться с моим внуком, Седриком Диксоном Хаббард ом, которого я только что извлекла из совершенно не заслуженной им безвестности. Я хочу объявить, что отныне в Институте будет не четыре заместителя директора, а пять, что я назначила Седрика Диксона Хаббарда первым заместителем и возложила на него ответственность за связь со средствами массовой информации. Со всеми дальнейшими вопросами обращайтесь прямо к нему. Благодарю за внимание.